Альтерман, Теодор Юрьевич
| Теодор Альтерман | |
| эст. Theodor Altermann | |
| Место рождения: | |
|---|---|
| Профессия: | |
| Гражданство: | |
| Годы активности: |
1902—1915 |
Теодор Юрьевич А́льтерман (эст. Theodor Altermann; 24 ноября 1885 — 1 апреля 1915) — русский эстонский актёр, театральный режиссёр и продюсер, один из основателей профессионального театра в Эстонии.
Творческую деятельность начал в 1902 году как актёр труппы общества «Эстония» в Ревеле. В 1905 году учился в Берлине сценической речи и актёрскому мастерству[1]. Был актёром и одним из организаторов театра «Эстония». Работал в этом театре с 1906 года (с перерывами)[2]. Впервые исполнил роли Лео Саалепа и Пийбелехта («Неуловимое чудо», 1913, и «Домовой», 1914, Вильде). Среди других его ролей: Барон (1903), Хлестаков (1908), Борис Годунов («Смерть Ивана Грозного» А. К. Толстого, 1909), Отелло (1910), Гамлет (1913), Тесман («Гедда Габлер» Ибсена, 1914). Как отмечает «Театральная энциклопедия», «игра Альтермана отличалась мастерством перевоплощения, большим актёрским темпераментом, яркой характерностью»[1]. Как театральный режиссёр он поставил спектакли «Неуловимое чудо» Вильде (1913), «Маскарад» Лермонтова (1914), «Без вины виноватые» А. Н. Островского (1915)[2].
Скончался в 1915 году в Ревеле. Похоронен на Александро-Невском кладбище.
Напишите отзыв о статье "Альтерман, Теодор Юрьевич"
Примечания
- ↑ 1 2 Альтерман, Теодор Юрьевич // Театральная энциклопедия. Том 1 / Глав. ред. С. С. Мокульский — М.: Советская энциклопедия, 1961.- 1214 стб. с илл., 12 л. илл.
- ↑ 1 2 Альтерман, Теодор Юрьевич // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
</ol>
Литература
- Theodor Altermann, Tallinn, 1940; Pinna P., Theoclor Altermann, «Looming», 1945, № 11, Ik. 1145—1158;
- Lauter A., Theodor Altermann, в кн.: Eesti Nōukogude teater, Aim. II, Tallinn, 1956, Ik. 233 — 40;
- Театры Советской Эстонии, Таллин, 1956, с. 38 — 43.
Отрывок, характеризующий Альтерман, Теодор Юрьевич
– Вы думаете?… – сказала Анна Павловна, чтобы сказать что нибудь и вновь обратиться к своим занятиям хозяйки дома, но Пьер сделал обратную неучтивость. Прежде он, не дослушав слов собеседницы, ушел; теперь он остановил своим разговором собеседницу, которой нужно было от него уйти. Он, нагнув голову и расставив большие ноги, стал доказывать Анне Павловне, почему он полагал, что план аббата был химера.– Мы после поговорим, – сказала Анна Павловна, улыбаясь.
И, отделавшись от молодого человека, не умеющего жить, она возвратилась к своим занятиям хозяйки дома и продолжала прислушиваться и приглядываться, готовая подать помощь на тот пункт, где ослабевал разговор. Как хозяин прядильной мастерской, посадив работников по местам, прохаживается по заведению, замечая неподвижность или непривычный, скрипящий, слишком громкий звук веретена, торопливо идет, сдерживает или пускает его в надлежащий ход, так и Анна Павловна, прохаживаясь по своей гостиной, подходила к замолкнувшему или слишком много говорившему кружку и одним словом или перемещением опять заводила равномерную, приличную разговорную машину. Но среди этих забот всё виден был в ней особенный страх за Пьера. Она заботливо поглядывала на него в то время, как он подошел послушать то, что говорилось около Мортемара, и отошел к другому кружку, где говорил аббат. Для Пьера, воспитанного за границей, этот вечер Анны Павловны был первый, который он видел в России. Он знал, что тут собрана вся интеллигенция Петербурга, и у него, как у ребенка в игрушечной лавке, разбегались глаза. Он всё боялся пропустить умные разговоры, которые он может услыхать. Глядя на уверенные и изящные выражения лиц, собранных здесь, он всё ждал чего нибудь особенно умного. Наконец, он подошел к Морио. Разговор показался ему интересен, и он остановился, ожидая случая высказать свои мысли, как это любят молодые люди.
Вечер Анны Павловны был пущен. Веретена с разных сторон равномерно и не умолкая шумели. Кроме ma tante, около которой сидела только одна пожилая дама с исплаканным, худым лицом, несколько чужая в этом блестящем обществе, общество разбилось на три кружка. В одном, более мужском, центром был аббат; в другом, молодом, красавица княжна Элен, дочь князя Василия, и хорошенькая, румяная, слишком полная по своей молодости, маленькая княгиня Болконская. В третьем Мортемар и Анна Павловна.
