Альтернативный синод

Альтернативный синод Болгарской православной церкви (болг. Алтернативен синод на Българската православна църква) — неканоническая юрисдикция болгарской традиции, возникшая в 1992 году в результате раскола в Болгарской православной церкви.

История

В конце 1980-х в Болгарии на волне западных веяний стали появляться призывы порвать с прошлым и радикально демократизировать жизнь в стране. В 1989 году иеромонах Болгарской Церкви Христофор (Сыбев) публично заявил о необходимости создания «нового демократического Синода» и для достижения этой цели основал Комитет защиты религиозных прав, который, несмотря на протест священноначалия Болгарской Церкви, в конце 1989 года получил государственную регистрацию. А в следующем 1990 году была опубликована статья священника и профессора канонического права Радко Поптодорова, содержащая обвинения Болгарского Синода в сотрудничестве с коммунистической властью и критику выборов Патриарха Болгарского Максима в 1971 году.

В 1991 году к власти в Болгарии пришла прозападная партия «Союз демократических сил». В прессе начали упорно муссироваться слухи, что Патриарх Максим — агент КГБ, поставлен на патриарший престол коммунистической властью и, следовательно, управлять Церковью не может.

Иеромонах Христофор (Сыбев), ставший к тому времени депутатом СДС, создал и возглавил Парламентскую комиссию по делам вероисповеданий, на которой в 1992 году был поднят вопрос о легитимности выборов Патриарха Максима, а затем рассмотрен и поддержан Дирекцией по вероисповеданию при Совете Министров. В результате их совместной деятельности, вопреки тому, что Церковь была отделена от государства, на имя Священного Синода вскоре поступило специальное постановление Дирекции, в котором Патриаршие выборы 1971 года были названы незаконными, а Патриарх Максим — нелегитимным и низложенным, что, естественно, не было признано священноначалием Болгарской Церкви.

В мае 1992 года оппозиционные епископы образовали собственный «альтернативный» Синод. Этот синод пользовался широкой поддержкой правящего режима, который зарегистрировал этот Синод как единственную легитимную православную церковь в Болгарии.

Несмотря на то, что абсолютное большинство священнослужителей не присоединилось расколу, канонические иерархи официально не признавались государством, а почти всё имущество церкви, кроме большинства храмов, было передано в распоряжение раскольникам.

Председателем «альтернативного синода» ушедшие в раскол иерархи избрали старшего по хиротонии митрополита из своей среды — митрополита Неврокопского Пимена (Энева). 4 июля 1996 года он был возведён в сан патриарха. Однако Пимен был уже достаточно стар чтобы полноценно руководить расколом, истинными же руководителями и идеологами раскола были митрополиты Панкратий (Дончев) и Калиник (Александров).

Группировка Пимена объявила о канонизации иеродиакона Игнатия (революционера Васила Левского).

6 октября 1995 года «Альтернативный синод» входит в общение с юрисдикцией возглавляемой Антонио де Россо, поставленного греками-старостильниками, а его церковь становится «Автономной епархией».

После проигрыша Союза демократических сил на парламентских, а затем и на президентских выборах, поддержка «альтернативщиков» со стороны властей сократилось. Соответственно падало и влияние «Альтернативного Синода». Многие ушедшие в раскол клирики и даже епископы приносили покаяние.

С 30 сентября по 1 октября 1998 года в соборе Александра Невского состоялся Всеправославный собор с участием предстоятелей и представителей всех автокефальных и автономных православных церквей, который подтвердил каноничность избрания патриарха Максима. Собор принял раскаяние митрополита Калиника, который был восстановлен на Врачанской кафедре и «патриарха» Пимена, который был принял как бывший митрополит Неврокопский. В порядке икономии признавались совершённые таинства, в том числе епископские хиротонии. Вслед за епископами вернулась большая часть клира и верующих.

Отказавшиеся приносить покаяние выбрали нового лидера — митрополита Софийского Иннокентия (Петрова).

В 2001 году раскольники организовали «церковный суд» под председательством митрополита Пловдивского Бориса (Богоева), который объявил решение церковно-народного собора от 1 апреля 1971 года, избравшим на патриарший престол митрополита Максима (Минкова) «незаконным и недействительным».

В 2004 году усилиями премьер министра Симеона Сакскобургготского по позициям раскольников был нанесён новый сокрушительный удар: по решению суда полиция выдворила их почти из всех храмов, коих насчитывалось на тот момент приблизительно 250. В 2005 году из 50-60 священников покаялось и вернулось в Болгарскую православную церковь 40-45, также вернулись и двое епископов, нескольких клириков создали самостоятельные юрисдикции.

Оставшиеся в «альтернатином» расколе подали иск в ЕСПЧ осенью 2008 года и выигрывают дело, но никаких значительных изменений это не повлекло.

В январе-феврале 2005 года Иннокентий из-за связанного с его именем скандала был формально освобождён от должности наместника-председателя «Альтернативного синода». Его место занимает 90-летний митрополит Пловдивский Борис (Богоев). Но после смерти последнего, последовавшей 22 марта 2006 года, «синод» вновь возглавил Инокентий (Петров).

На начало 2009 года альтернативный Синод контролировал 12 приходов, объединённых в три епархии. В том же году митрополит Русенский Неофит (Димитров) отметил, что Церковь готова простить и принять в своё лоно раскольников в сущем сане, если они покаются и при условии того, что они не совершили тяжких канонических и юридических нарушений. Синод поручил вести переговоры с Иннокентием Старозагорскому митрополиту Галактиону (Табакову), который был в прошлом его духовным отцом.

В феврале 2010 от «Альтернативного синода» отделился епископ Гервасий (Патыров), образовавший ещё один «альтернативный» Синод. В том же году было разорвано общение с Православной церковью Италии.

29 марта 2011 года в автокатастрофе погибает священник Камен Бараков, один из лидеров «Альтернативного синода», во многом благодаря которому Альтернативный синод победил в Страсбургском суде.

В ноябре 2012 года Иннокентий (Петров) направил в адрес канонического Синода Болгарской православной церкви письмо с намерением покаяться и перейти в каноническую церковь, подписавшись титулом «епископ Крупнишский», который был ему дан в 1998 году в момент планируемого примирения. Вместе с ним о воссоединении объявили не менее 15 священников.

11 декабря 2012 года епископ Иннокентий (Петров) был принят в Болгарскую церковь. Это можно считать концом «Альтернативного Синода».

Предстоятели

• Пимен (Энев), митрополит Неврокопский, председатель Синода (18 мая 1992 — 4 июля 1996), «патриарх» (4 июля 1996 — 10 апреля 1999)
• Иннокентий (Петров), Митрополит Софийский, «патриарший местоблюститель» (10 апреля 1999 — начало 2005)
• Борис (Богоев), епископ Пловдивский, председатель Синода (начало 2005 — 22 марта 2006)
• Иннокентий (Петров), митрополит Софийский (22 марта 2006 — ноябрь 2012)

Епископат

• Пимен (Энев), митрополит Неврокопский (18 мая 1992 — 1 октября 1998) принёс покаяние
• Стефан (Стайков), епископ Великотырновский (18 мая 1992 — май 1995) принёс покаяние
• Панкратий (Дончев), митрополит Старозагорский (18 мая 1992 — 12 декабря 1995) принёс покаяние
• Калиник (Александров), митрополит Врачанский (18 мая 1992 — 1 октября 1998) принёс покаяние
• Софроний (Стойчев), митрополит Доростольский и Червенский (18 мая 1992 — 7 июня 1995) умер
• Галактион (Табаков), епископ Величский (18 мая 1992 — 12 декабря 1995) принёс покаяние
• Христофор (Сыбев), епископ Макариопольский (26 мая 1992—1993) перешёл в другую раскольничью юрисдикцию
• Авенир (Арнаудов), епископ Знепольский (14 сентября 1992 — 1 октября 1998) принёс покаяние
• Геннадий (Вылчев), епископ Мельнишский (9 ноября 1992 — 1 октября 1998) принёс покаяние
• Павел (Петров), епископ Тивериопольский (12 декабря 1992 — 1 октября 1998) принёс покаяние
• Амвросий (Парашкевов), митрополит Видинский (3 апреля 1994 — 1 октября 1998) принёс покаяние
• Иннокентий (Петров), епископ Крупнишский (19 мая 1994—1994), Митрополит Софийский (1994 — ноябрь 2012), епископ Крупнишский (ноябрь — 11 декабрь 2012) принёс покаяние
• Никон (Лалков), епископ Агатопольский (31 август 1994 — 1 октября 1998) принёс покаяние
• Феодосий (Купичков), епископ Девольский (19 февраля 1997 — 1 октября 1998) принёс покаяние
• Константин (Петров), епископ Знепольский (27 августа 1997 — 1 октября 1998) принёс покаяние
• Иаков (Тасев), епископ Месемврийский (19 октября 1997 — 1 октября 1998) принёс покаяние
• Борис (Богоев), епископ Тивериопольский, Митрополит Пловдивский (после 1992 — 22 марта 2006) скончался
• Евлогий ^{[уточнить]}, епископ Станимашский (до 1998—2006), епископ Адрианопольский, управляющий Пловдивской епархией (22 марта 2006 — 20 ноября 2009) скончался
• Гавриил (Галев), епископ Константийский, затем митрополит Неврокопской епархией (1999 — 2 января 2008) умер
• Даннил (Стойков), епископ Стобийский (28 сентября 1999—2004), управляющий Пловдивской епархией (1999—2001), управляющий Бургаско-дебелтской епархией (2001—2004) отделился, создав свою юрисдикцию
• Гервасий (Патыров), епископ Браницкий, управляющий Неврокопской епархией (1990-е — апрель 2002 и октябрь 2003 — июль 2009), митрополит Неврокопский (июль 2009 — февраль 2010)
• Иоанн (Ранков), епископ Проватский, ранее Траянопольский (8 сентября 2002 — 24 мая 2010) вышел из Синода, изъявил желание принести покаяние
• Климент (Буренков), епископ Купнишкий, временно управляющий Западноевропейской епархии (с 8 сентября 2000 — ?)
• Кирилл ^{[уточнить]}, епископ Константийский (28 декабря 2000 — ?)
• Виссарион (Добрев), епископа Агатопольский (28 февраля 2010 — 15 сентября 2013)

Ссылки

• В. В. Бурега. [www.anti-raskol.ru/pages/1390 Раскол в Болгарской Православной Церкви и Всеправославный Собор в Софии]
• Елена Малер-Матьязова [www.katehon.ru/html/top/eccleo/bolgarskiy%20alternativniy%20sinod.htm Проект болгарского «альтернативного синода»]
• Епископ Стобийский Наум. [pravoslavye.org.ua/2012/06/%D0%B5%D0%BF%D0%B8%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%BF-%D1%81%D1%82%D0%BE%D0%B1%D0%B8%D0%B9%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9-%D0%BD%D0%B0%D1%83%D0%BC-%D1%80%D0%B0%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%BB-%D0%B2-%D0%B1%D0%BE%D0%BB%D0%B3/ Раскол в Болгарской Православной Церкви и его преодоление]
• [www.pravoslavieto.com/docs/razkol_chronology.htm Хронология на разкола в Българската Православна Църква (БПЦ)]

Отрывок, характеризующий Альтернативный синод

Гусар ничего не ответил.
– Что ж, ты разве не слышишь? – довольно долго подождав ответа, опять спросил Ростов.
– А кто ё знает, ваше благородие, – неохотно отвечал гусар.
– По месту должно быть неприятель? – опять повторил Ростов.
– Може он, а може, и так, – проговорил гусар, – дело ночное. Ну! шали! – крикнул он на свою лошадь, шевелившуюся под ним.
Лошадь Ростова тоже торопилась, била ногой по мерзлой земле, прислушиваясь к звукам и приглядываясь к огням. Крики голосов всё усиливались и усиливались и слились в общий гул, который могла произвести только несколько тысячная армия. Огни больше и больше распространялись, вероятно, по линии французского лагеря. Ростову уже не хотелось спать. Веселые, торжествующие крики в неприятельской армии возбудительно действовали на него: Vive l'empereur, l'empereur! [Да здравствует император, император!] уже ясно слышалось теперь Ростову.
– А недалеко, – должно быть, за ручьем? – сказал он стоявшему подле него гусару.
Гусар только вздохнул, ничего не отвечая, и прокашлялся сердито. По линии гусар послышался топот ехавшего рысью конного, и из ночного тумана вдруг выросла, представляясь громадным слоном, фигура гусарского унтер офицера.
– Ваше благородие, генералы! – сказал унтер офицер, подъезжая к Ростову.
Ростов, продолжая оглядываться на огни и крики, поехал с унтер офицером навстречу нескольким верховым, ехавшим по линии. Один был на белой лошади. Князь Багратион с князем Долгоруковым и адъютантами выехали посмотреть на странное явление огней и криков в неприятельской армии. Ростов, подъехав к Багратиону, рапортовал ему и присоединился к адъютантам, прислушиваясь к тому, что говорили генералы.
– Поверьте, – говорил князь Долгоруков, обращаясь к Багратиону, – что это больше ничего как хитрость: он отступил и в арьергарде велел зажечь огни и шуметь, чтобы обмануть нас.
– Едва ли, – сказал Багратион, – с вечера я их видел на том бугре; коли ушли, так и оттуда снялись. Г. офицер, – обратился князь Багратион к Ростову, – стоят там еще его фланкёры?
– С вечера стояли, а теперь не могу знать, ваше сиятельство. Прикажите, я съезжу с гусарами, – сказал Ростов.
Багратион остановился и, не отвечая, в тумане старался разглядеть лицо Ростова.
– А что ж, посмотрите, – сказал он, помолчав немного.
– Слушаю с.
Ростов дал шпоры лошади, окликнул унтер офицера Федченку и еще двух гусар, приказал им ехать за собою и рысью поехал под гору по направлению к продолжавшимся крикам. Ростову и жутко и весело было ехать одному с тремя гусарами туда, в эту таинственную и опасную туманную даль, где никто не был прежде его. Багратион закричал ему с горы, чтобы он не ездил дальше ручья, но Ростов сделал вид, как будто не слыхал его слов, и, не останавливаясь, ехал дальше и дальше, беспрестанно обманываясь, принимая кусты за деревья и рытвины за людей и беспрестанно объясняя свои обманы. Спустившись рысью под гору, он уже не видал ни наших, ни неприятельских огней, но громче, яснее слышал крики французов. В лощине он увидал перед собой что то вроде реки, но когда он доехал до нее, он узнал проезженную дорогу. Выехав на дорогу, он придержал лошадь в нерешительности: ехать по ней, или пересечь ее и ехать по черному полю в гору. Ехать по светлевшей в тумане дороге было безопаснее, потому что скорее можно было рассмотреть людей. «Пошел за мной», проговорил он, пересек дорогу и стал подниматься галопом на гору, к тому месту, где с вечера стоял французский пикет.
– Ваше благородие, вот он! – проговорил сзади один из гусар.
И не успел еще Ростов разглядеть что то, вдруг зачерневшееся в тумане, как блеснул огонек, щелкнул выстрел, и пуля, как будто жалуясь на что то, зажужжала высоко в тумане и вылетела из слуха. Другое ружье не выстрелило, но блеснул огонек на полке. Ростов повернул лошадь и галопом поехал назад. Еще раздались в разных промежутках четыре выстрела, и на разные тоны запели пули где то в тумане. Ростов придержал лошадь, повеселевшую так же, как он, от выстрелов, и поехал шагом. «Ну ка еще, ну ка еще!» говорил в его душе какой то веселый голос. Но выстрелов больше не было.
Только подъезжая к Багратиону, Ростов опять пустил свою лошадь в галоп и, держа руку у козырька, подъехал к нему.
Долгоруков всё настаивал на своем мнении, что французы отступили и только для того, чтобы обмануть нас, разложили огни.
– Что же это доказывает? – говорил он в то время, как Ростов подъехал к ним. – Они могли отступить и оставить пикеты.
– Видно, еще не все ушли, князь, – сказал Багратион. – До завтрашнего утра, завтра всё узнаем.
– На горе пикет, ваше сиятельство, всё там же, где был с вечера, – доложил Ростов, нагибаясь вперед, держа руку у козырька и не в силах удержать улыбку веселья, вызванного в нем его поездкой и, главное, звуками пуль.
– Хорошо, хорошо, – сказал Багратион, – благодарю вас, г. офицер.
– Ваше сиятельство, – сказал Ростов, – позвольте вас просить.
– Что такое?
– Завтра эскадрон наш назначен в резервы; позвольте вас просить прикомандировать меня к 1 му эскадрону.
– Как фамилия?
– Граф Ростов.
– А, хорошо. Оставайся при мне ординарцем.
– Ильи Андреича сын? – сказал Долгоруков.
Но Ростов не отвечал ему.
– Так я буду надеяться, ваше сиятельство.
– Я прикажу.
«Завтра, очень может быть, пошлют с каким нибудь приказанием к государю, – подумал он. – Слава Богу».

Крики и огни в неприятельской армии происходили оттого, что в то время, как по войскам читали приказ Наполеона, сам император верхом объезжал свои бивуаки. Солдаты, увидав императора, зажигали пуки соломы и с криками: vive l'empereur! бежали за ним. Приказ Наполеона был следующий:
«Солдаты! Русская армия выходит против вас, чтобы отмстить за австрийскую, ульмскую армию. Это те же баталионы, которые вы разбили при Голлабрунне и которые вы с тех пор преследовали постоянно до этого места. Позиции, которые мы занимаем, – могущественны, и пока они будут итти, чтоб обойти меня справа, они выставят мне фланг! Солдаты! Я сам буду руководить вашими баталионами. Я буду держаться далеко от огня, если вы, с вашей обычной храбростью, внесете в ряды неприятельские беспорядок и смятение; но если победа будет хоть одну минуту сомнительна, вы увидите вашего императора, подвергающегося первым ударам неприятеля, потому что не может быть колебания в победе, особенно в тот день, в который идет речь о чести французской пехоты, которая так необходима для чести своей нации.
Под предлогом увода раненых не расстроивать ряда! Каждый да будет вполне проникнут мыслию, что надо победить этих наемников Англии, воодушевленных такою ненавистью против нашей нации. Эта победа окончит наш поход, и мы можем возвратиться на зимние квартиры, где застанут нас новые французские войска, которые формируются во Франции; и тогда мир, который я заключу, будет достоин моего народа, вас и меня.
Наполеон».


В 5 часов утра еще было совсем темно. Войска центра, резервов и правый фланг Багратиона стояли еще неподвижно; но на левом фланге колонны пехоты, кавалерии и артиллерии, долженствовавшие первые спуститься с высот, для того чтобы атаковать французский правый фланг и отбросить его, по диспозиции, в Богемские горы, уже зашевелились и начали подниматься с своих ночлегов. Дым от костров, в которые бросали всё лишнее, ел глаза. Было холодно и темно. Офицеры торопливо пили чай и завтракали, солдаты пережевывали сухари, отбивали ногами дробь, согреваясь, и стекались против огней, бросая в дрова остатки балаганов, стулья, столы, колеса, кадушки, всё лишнее, что нельзя было увезти с собою. Австрийские колонновожатые сновали между русскими войсками и служили предвестниками выступления. Как только показывался австрийский офицер около стоянки полкового командира, полк начинал шевелиться: солдаты сбегались от костров, прятали в голенища трубочки, мешочки в повозки, разбирали ружья и строились. Офицеры застегивались, надевали шпаги и ранцы и, покрикивая, обходили ряды; обозные и денщики запрягали, укладывали и увязывали повозки. Адъютанты, батальонные и полковые командиры садились верхами, крестились, отдавали последние приказания, наставления и поручения остающимся обозным, и звучал однообразный топот тысячей ног. Колонны двигались, не зная куда и не видя от окружавших людей, от дыма и от усиливающегося тумана ни той местности, из которой они выходили, ни той, в которую они вступали.
Солдат в движении так же окружен, ограничен и влеком своим полком, как моряк кораблем, на котором он находится. Как бы далеко он ни прошел, в какие бы странные, неведомые и опасные широты ни вступил он, вокруг него – как для моряка всегда и везде те же палубы, мачты, канаты своего корабля – всегда и везде те же товарищи, те же ряды, тот же фельдфебель Иван Митрич, та же ротная собака Жучка, то же начальство. Солдат редко желает знать те широты, в которых находится весь корабль его; но в день сражения, Бог знает как и откуда, в нравственном мире войска слышится одна для всех строгая нота, которая звучит приближением чего то решительного и торжественного и вызывает их на несвойственное им любопытство. Солдаты в дни сражений возбужденно стараются выйти из интересов своего полка, прислушиваются, приглядываются и жадно расспрашивают о том, что делается вокруг них.
Туман стал так силен, что, несмотря на то, что рассветало, не видно было в десяти шагах перед собою. Кусты казались громадными деревьями, ровные места – обрывами и скатами. Везде, со всех сторон, можно было столкнуться с невидимым в десяти шагах неприятелем. Но долго шли колонны всё в том же тумане, спускаясь и поднимаясь на горы, минуя сады и ограды, по новой, непонятной местности, нигде не сталкиваясь с неприятелем. Напротив того, то впереди, то сзади, со всех сторон, солдаты узнавали, что идут по тому же направлению наши русские колонны. Каждому солдату приятно становилось на душе оттого, что он знал, что туда же, куда он идет, то есть неизвестно куда, идет еще много, много наших.
– Ишь ты, и курские прошли, – говорили в рядах.
– Страсть, братец ты мой, что войски нашей собралось! Вечор посмотрел, как огни разложили, конца краю не видать. Москва, – одно слово!
Хотя никто из колонных начальников не подъезжал к рядам и не говорил с солдатами (колонные начальники, как мы видели на военном совете, были не в духе и недовольны предпринимаемым делом и потому только исполняли приказания и не заботились о том, чтобы повеселить солдат), несмотря на то, солдаты шли весело, как и всегда, идя в дело, в особенности в наступательное. Но, пройдя около часу всё в густом тумане, большая часть войска должна была остановиться, и по рядам пронеслось неприятное сознание совершающегося беспорядка и бестолковщины. Каким образом передается это сознание, – весьма трудно определить; но несомненно то, что оно передается необыкновенно верно и быстро разливается, незаметно и неудержимо, как вода по лощине. Ежели бы русское войско было одно, без союзников, то, может быть, еще прошло бы много времени, пока это сознание беспорядка сделалось бы общею уверенностью; но теперь, с особенным удовольствием и естественностью относя причину беспорядков к бестолковым немцам, все убедились в том, что происходит вредная путаница, которую наделали колбасники.
– Что стали то? Аль загородили? Или уж на француза наткнулись?
– Нет не слыхать. А то палить бы стал.
– То то торопили выступать, а выступили – стали без толку посереди поля, – всё немцы проклятые путают. Эки черти бестолковые!
– То то я бы их и пустил наперед. А то, небось, позади жмутся. Вот и стой теперь не емши.
– Да что, скоро ли там? Кавалерия, говорят, дорогу загородила, – говорил офицер.
– Эх, немцы проклятые, своей земли не знают, – говорил другой.
– Вы какой дивизии? – кричал, подъезжая, адъютант.
– Осьмнадцатой.
– Так зачем же вы здесь? вам давно бы впереди должно быть, теперь до вечера не пройдете.
– Вот распоряжения то дурацкие; сами не знают, что делают, – говорил офицер и отъезжал.
Потом проезжал генерал и сердито не по русски кричал что то.
– Тафа лафа, а что бормочет, ничего не разберешь, – говорил солдат, передразнивая отъехавшего генерала. – Расстрелял бы я их, подлецов!