Альтшуллер, Марк Григорьевич
Поделись знанием:
«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.
Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.
Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.
Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
 |
Эта статья слишком короткая. |
| Марк Григорьевич Альтшуллер | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Страна: |
СССР, США |
| Научная сфера: | |
| Учёная степень: |
Доктор филологии |
| Учёное звание: | |
| Альма-матер: | |
| Научный руководитель: | |
| Известен как: | |
Ма́рк Григо́рьевич Альтшу́ллер (род. 1929) — советский и американский литературовед-пушкинист, профессор, доктор филологии, хранитель Цветаевского архива Екатерины Альтшуллер-Еленевой.
Окончил в 1952 году восточный факультет Ленинградского университета. Работал в Ленинграде учителем русского языка и литературы в школе. В 1966 году окончил аспирантуру ЛГУ по русской литературе. Специалист по русской литературе конца XVIII — начала XIX веков. Совместно с Ю. М. Лотманом подготовил книгу «Поэты 1790—1810-х гг» в Большой серии «Библиотеки поэта» (1971). Другой подготовленный этими же исследователями том «1812 год в русской поэзии» не был издан в связи с тем, что для нового главного редактора серии Ф. Я. Приймы имена составителей оказались неприемлемыми по соображениям «пятого пункта».
Эмигрировал в 1978 году[1]. Проживает в США, Питтсбург.
Основные работы
 |
Этот раздел не завершён. Вы поможете проекту, исправив и дополнив его.
|
- Альтшуллер М. Г. Беседа любителей русского слова. У истоков русского славянофильства. Серия: Historia Rossica. 2-е, дополненное издание. Новое Литературное Обозрение. 2007. 448 с.
- Марк Григорьевич Альтшуллер «Несколько уточнений к текстам стихотворений Г. Р. Державина»
- [www.pushkinskijdom.ru/LinkClick.aspx?fileticket=R0OadMbwesk%3d&tabid=36 Альтшуллер, Марк Григорьевич. Два пути развития России: Шишков и Карамзин.]
- Альтшуллер М. Г. Эпоха Вальтера Скотта в России: Историч.роман 1830-х гг. Серия: Современная западная русистика. Акад.проект, 1996. ISBN 5-7331-0014-1
- Альтшуллер М. Г. Между двух царей: Пушкин (1824—1836). Серия: Современная западная русистика. Академический Проект, 2003.
- Альтшуллер М. Г. В тени Державина. СПб., Академический проект, 2014.
Напишите отзыв о статье "Альтшуллер, Марк Григорьевич"
Примечания
- ↑ [www.zakharov.ru/index2.php?option=com_books&task=show_alphabet&id=435&no_html=1&width=640&height=400 Именной указатель, составлен Анной Танчаровой]
Ссылки
- [imwerden.de/cat/modules.php?name=books&pa=showbook&pid=864 Марк Григорьевич Альтшуллер «Несколько уточнений к текстам стихотворений Г. Р. Державина»]
Отрывок, характеризующий Альтшуллер, Марк Григорьевич
Увидав его лицо и встретившись с ним взглядом, княжна Марья вдруг умерила быстроту своего шага и почувствовала, что слезы вдруг пересохли и рыдания остановились. Уловив выражение его лица и взгляда, она вдруг оробела и почувствовала себя виноватой.«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.
Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.
Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.
Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
