Альфонсо V Великодушный

Альфонсо V Великодушный исп. Alfonso V el Magnánimo<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Король Арагона
1416 — 1458
Предшественник:	Фердинанд I Справедливый
Преемник:	Хуан II Безверный
Король Неаполя
1435 — 1458
(под именем Альфонс I)
Предшественник:	Джованна II
Преемник:	Фердинанд I
Король Сицилии
1416 — 1458
(под именем Альфонс I)
Предшественник:	Фердинанд I Справедливый
Преемник:	Хуан II Безверный
Место погребения:	монастырь Поблет
Род:	Трастамара
Отец:	Фердинанд I Справедливый
Мать:	Элеонора Уррака Кастильская
Супруга:	Мария Кастильская
Дети:	Фердинанд Трастамара Мария Трастамара Элеонора Трастамара
Награды:

Альфонсо V Великодушный (исп. Alfonso V el Magnánimo; 1396, Медина-дель-Кампо — 27 июня 1458, Неаполь) — король Арагона и Сицилии с 1416 года, король Неаполя под именем Альфонс I с 1435 года. Представитель династии Трастамара.

Биография

Сын короля Арагона и Сицилии Фердинанда I Справедливого и Элеоноры Урраки Кастильской (1374—1435). Наследовал отцу в 1416 году.

В 1420 году вступил в войну с Генуей за обладание Корсикой.

В 1420 году Альфонсо был усыновлён бездетной неаполитанской королевой Джованной II, против которой начал войну претендент на Неаполь в третьем поколении Людовик III Анжуйский. В сентябре 1420 года Альфонс V со своим флотом прибыл в Неаполь и был провозглашен сыном и наследником Джованны и получил традиционный для неаполитанских престолонаследников титул герцога Калабрийского. Война Альфонсо V и Джованны II против Людовика III Анжуйского закончилась в 1422 году победой Альфонсо.

Вскоре отношения между Альфонсо и Джованной II испортились. Альфонсо, пренебрегая правами своей приёмной матери, вёл себя как король Неаполя, жил во дворце королевы, его гвардия неоднократно вступала в стычки с придворными королевы. В мае 1423 года Альфонсо обманом заманил к себе Караччоло, фаворита Джованны II, а затем попытался арестовать и саму королеву. Предупреждённая заранее Джованна II бежала из Неаполя в Аверсу под защиту своего кондотьера Сфорцы, объявила об отрешении Альфонса от прав на престолонаследие и усыновила вместо него Людовика III Анжуйского.

В самом начале возобновившейся войны Альфонсо V был вынужден уехать в Арагон. В отсутствие Альфонсо его сторонники потерпели поражение, удержав лишь несколько прибрежных городов. Джованна II объявила своим наследником Людовика III Анжуйского, а после его смерти в 1434 году — его брата Рене Доброго.

К моменту смерти Джованны II (2 февраля 1435 года) Рене Добрый, ведший длительную борьбу за герцогство Лотарингию, находился в плену. Альфонсо V, воспользовавшись отсутствием законного наследника, захватил Неаполь. Освободившись из плена, Рене Добрый прибыл в Неаполь только в 1438 году. Война между королями-соперниками закончилась в 1442 году победой Альфонса V. В том же году папа, верховный суверен Неаполя, признал Альфонсо королём этого государства.

В 1442—1458 годах Альфонсо постоянно жил в Неаполе, предпочитая Италию своим наследственным владениям. Король вел роскошный образ жизни, окружил себя многочисленными фаворитками, убедил многих арагонских и сицилийских вельмож переселиться в Неаполь, что придало его двору невиданный блеск. Альфонсо прославился как меценат, покровительствуя учёным и художникам. Годы его царствования оставили о себе память как настоящий золотой век, время мира, небывалого для прежде раздираемого войнами Неаполя.

Альфонсо V был женат на своей двоюродной сестре, Марии Кастильской (14 ноября 1401 — 4 сентября 1458), дочери кастильского короля Энрике III, но не оставил законных детей. Наследником Альфонсо в его наследственных владениях — Арагоне и Сицилии — стал его брат Хуан II Безверный. Приобретённое путём усыновления и завоевания Неаполитанское королевство Альфонсо завещал своему внебрачному сыну Фердинанду I (1423—1494).

Считается основателем Барселонского университета.

Ссылки

• Альфонс V // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Альфонсо V Великодушный

Ударив своими длинными мускулистыми ногами лошадь, как будто она была во всем виновата, полковник выдвинулся вперед к 2 му эскадрону, тому самому, в котором служил Ростов под командою Денисова, скомандовал вернуться назад к мосту.
«Ну, так и есть, – подумал Ростов, – он хочет испытать меня! – Сердце его сжалось, и кровь бросилась к лицу. – Пускай посмотрит, трус ли я» – подумал он.
Опять на всех веселых лицах людей эскадрона появилась та серьезная черта, которая была на них в то время, как они стояли под ядрами. Ростов, не спуская глаз, смотрел на своего врага, полкового командира, желая найти на его лице подтверждение своих догадок; но полковник ни разу не взглянул на Ростова, а смотрел, как всегда во фронте, строго и торжественно. Послышалась команда.
– Живо! Живо! – проговорило около него несколько голосов.
Цепляясь саблями за поводья, гремя шпорами и торопясь, слезали гусары, сами не зная, что они будут делать. Гусары крестились. Ростов уже не смотрел на полкового командира, – ему некогда было. Он боялся, с замиранием сердца боялся, как бы ему не отстать от гусар. Рука его дрожала, когда он передавал лошадь коноводу, и он чувствовал, как со стуком приливает кровь к его сердцу. Денисов, заваливаясь назад и крича что то, проехал мимо него. Ростов ничего не видел, кроме бежавших вокруг него гусар, цеплявшихся шпорами и бренчавших саблями.
– Носилки! – крикнул чей то голос сзади.
Ростов не подумал о том, что значит требование носилок: он бежал, стараясь только быть впереди всех; но у самого моста он, не смотря под ноги, попал в вязкую, растоптанную грязь и, споткнувшись, упал на руки. Его обежали другие.
– По обоий сторона, ротмистр, – послышался ему голос полкового командира, который, заехав вперед, стал верхом недалеко от моста с торжествующим и веселым лицом.
Ростов, обтирая испачканные руки о рейтузы, оглянулся на своего врага и хотел бежать дальше, полагая, что чем он дальше уйдет вперед, тем будет лучше. Но Богданыч, хотя и не глядел и не узнал Ростова, крикнул на него:
– Кто по средине моста бежит? На права сторона! Юнкер, назад! – сердито закричал он и обратился к Денисову, который, щеголяя храбростью, въехал верхом на доски моста.
– Зачем рисковайт, ротмистр! Вы бы слезали, – сказал полковник.
– Э! виноватого найдет, – отвечал Васька Денисов, поворачиваясь на седле.

Между тем Несвицкий, Жерков и свитский офицер стояли вместе вне выстрелов и смотрели то на эту небольшую кучку людей в желтых киверах, темнозеленых куртках, расшитых снурками, и синих рейтузах, копошившихся у моста, то на ту сторону, на приближавшиеся вдалеке синие капоты и группы с лошадьми, которые легко можно было признать за орудия.
«Зажгут или не зажгут мост? Кто прежде? Они добегут и зажгут мост, или французы подъедут на картечный выстрел и перебьют их?» Эти вопросы с замиранием сердца невольно задавал себе каждый из того большого количества войск, которые стояли над мостом и при ярком вечернем свете смотрели на мост и гусаров и на ту сторону, на подвигавшиеся синие капоты со штыками и орудиями.
– Ох! достанется гусарам! – говорил Несвицкий, – не дальше картечного выстрела теперь.
– Напрасно он так много людей повел, – сказал свитский офицер.
– И в самом деле, – сказал Несвицкий. – Тут бы двух молодцов послать, всё равно бы.
– Ах, ваше сиятельство, – вмешался Жерков, не спуская глаз с гусар, но всё с своею наивною манерой, из за которой нельзя было догадаться, серьезно ли, что он говорит, или нет. – Ах, ваше сиятельство! Как вы судите! Двух человек послать, а нам то кто же Владимира с бантом даст? А так то, хоть и поколотят, да можно эскадрон представить и самому бантик получить. Наш Богданыч порядки знает.
– Ну, – сказал свитский офицер, – это картечь!
Он показывал на французские орудия, которые снимались с передков и поспешно отъезжали.
На французской стороне, в тех группах, где были орудия, показался дымок, другой, третий, почти в одно время, и в ту минуту, как долетел звук первого выстрела, показался четвертый. Два звука, один за другим, и третий.
– О, ох! – охнул Несвицкий, как будто от жгучей боли, хватая за руку свитского офицера. – Посмотрите, упал один, упал, упал!
– Два, кажется?
– Был бы я царь, никогда бы не воевал, – сказал Несвицкий, отворачиваясь.
Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять.
– Французы успели сделать три картечные выстрела, прежде чем гусары вернулись к коноводам. Два залпа были сделаны неверно, и картечь всю перенесло, но зато последний выстрел попал в середину кучки гусар и повалил троих.
Ростов, озабоченный своими отношениями к Богданычу, остановился на мосту, не зная, что ему делать. Рубить (как он всегда воображал себе сражение) было некого, помогать в зажжении моста он тоже не мог, потому что не взял с собою, как другие солдаты, жгута соломы. Он стоял и оглядывался, как вдруг затрещало по мосту будто рассыпанные орехи, и один из гусар, ближе всех бывший от него, со стоном упал на перилы. Ростов побежал к нему вместе с другими. Опять закричал кто то: «Носилки!». Гусара подхватили четыре человека и стали поднимать.