Альфонс Элрик

Альфонс Элрик
アルフォンス・エルリック
Произведение	«Fullmetal Alchemist»
Появление	Манга Fullmetal Alchemist: 1-й том; аниме Fullmetal Alchemist (2003): серия 1; Fullmetal Alchemist: Brotherhood серия 1
Сэйю	Риэ Кугимия
Информация
Национальность	Ризенбург
Род занятий	Алхимик
Навыки	Универсальное алхимическое преобразование, эксперт рукопашного боя
Родственники	брат - Эдвард Элрик, отец – Ван Хоэнхайм, мать – Триша Элрик
Есть в манге	Fullmetal Alchemist
Есть в аниме	Fullmetal Alchemist (2003); Fullmetal Alchemist: Conqueror of Shambala; Fullmetal Alchemist: Brotherhood

Альфонс Элрик (яп. アルフォンス・エルリック Аруфонсу Эрурикку) — второй центральный персонаж манги и аниме Fullmetal Alchemist. Создан мангакой Хирому Аракава. Брат Эдварда Элрика, тот, чья душа присоединена к доспехам. Озвучен сэйю Риэ Кугимией.

Внешность

В детстве был очень похож на своего брата Эдварда. Но немного выше ростом, с более темными волосами и янтарными глазами. Из-за неудачной попытки человеческого преобразования Альфонс потерял своё тело, и его душа оказалась прикреплена к доспеху. Для большинства людей Альфонс предстает закованным в броню гигантом, из-за чего, его постоянно путают со старшим братом (приводя в бешенство последнего). Сам доспех представляет собой средневековые латы, с шипами на наплечниках и устрашающего вида шлемом. На левом наплечнике нарисован знак Фламеля. Кровавая печать, прикрепляющая душу к доспеху нарисована на внутренней стороне в районе шеи.

В аниме Fullmetal Alchemist: Conqueror of Shambala Альфонс предстает перед нами в человеческом теле. Внешность соответствует внешности до трансмутации с поправкой на возраст. Одевается как и Эд: черные куртка и брюки, красный плащ со знаком Фламеля на спине, белые перчатки, на которые нанесены алхимические знаки.

В манге и аниме 2009 года мы видим настоящее тело Альфонса у Врат Истины. Внешне напоминает Эдварда, с длинными светлыми волосами, и ужасно худое тело.

Характер

Спокойный и рассудительный, полная противоположность сумасбродного характера Эдварда. В отличие от брата, Альфонс реже теряет контроль над собой и зачастую выступает своеобразным стоп-краном для удержания Эда. Участвует во всех авантюрах брата, при этом постоянно сокрушаясь, какой же у него испорченный брат. Готов пожертвовать своим благополучием или даже жизнью ради своего брата или близких людей. Чувствителен и весьма наивен, хотя дважды поймать его на одном и том же приеме непросто. Мечтает вернуть своё тело и даже составил список блюд, которые он после этого съест. Обожает кошек и животных вообще.

В отличие от аниме 2003 года в манге его характер, с течением времени, сильно изменился. После бегства из Бригса и скитаний по Аместрису, Альфонс становится более жестким и решительным. Исчезает наивность. В результате понимания масштабов угрозы, возврат его тела отходит на задний план и для победы он становится готов использовать любые методы. В частности он, в отличие от брата, готов использовать философский камень, но лишь чтобы защитить друзей от опасности. При этом он все ещё верит в лучшее, и готов протянуть руку помощи даже бывшему врагу.

Биография

Родился в 1900 году в Ризенбурге. Младший сын алхимика Вана Хоэнхайма и Триши Элрик. На год младше своего брата Эдварда. Отец ушёл из семьи, когда Алу ещё не было и пяти. Его алхимический талант, как и у брата, проявился достаточно рано. Спустя несколько лет после ухода Ван Хоэнхайма, умерла мать Ала — Триша. Эд и Ал остались под опекой Пинако Рокбелл, механика автоброни, соседки и старой знакомой Ван Хоэнахайма и Триши. Мечтая воскресить маму, он с братом изучал алхимию и стал учеником Изуми Кертис. Обучение было достаточно жестким, но менее чем за полгода они достигли ошеломительных успехов. Вернувшись в Ризенбург, братья попытались совершить человеческое преобразование. В результате Эд лишился ноги и руки, а Ал потерял тело. Год спустя его брат стал Государственным Алхимиком. Ал не стал им, так как это сразу бы выявило его секрет. С тех пор сопровождает Эда в поисках философского камня. В манге и аниме 2009 года было показано что женат на Мэй Чан.

Навыки

Как и его брат, Альфонс необычайно талантливый алхимик. Поначалу ему требуется круг для преобразования, но, когда Кинг Брэдли убивает забравшуюся в него химеру-союзника, открывается его способность к преобразованию без алхимического круга.. По мастерству он уступает своему брату, также как в алхимическом ремонте. Также неплохо владеет холодным оружием.

Альфонс эксперт рукопашного боя, а после превращения в доспех, его навыки рукопашного боя только увеличились. Также, из-за отсутствия тела под доспехами, Альфонс, вероятно, намного сильнее обычных людей и его сила ограничена лишь прочностью доспехов.

Отношения с другими персонажами

С братом

Эд — самый близкий человек для Ала. Он всегда поддерживает своего брата в его авантюрах, а также, по-возможности, служит стоп-краном, для излишне бурного темперамента брата. Альфонс не считает брата виновным в потере своего тела, о чём не устает ему напоминать.

В 107 главе манги фактически жертвует собой, чтобы возвратить Эду руку вместо разбитой вдребезги автоброни, что фактически спасает жизнь Эдварда. Душа Ала воссоединяется с телом у врат Истины. Но он уверен что брат найдёт способ вытащить его оттуда.

С Уинри Рокбелл

Уинри — подруга детства и первая любовь, как Ала, так и Эда. В детстве они даже подрались, чтобы выяснить, кто женится на ней. Предложение, на правах победителя, сделал Ал, но был отвергнут из-за маленького роста. Ал воспринимает Уинри как старшую сестру. Но это не мешает ему заботится о её комфорте и благополучии.

С Ван Хоэнхаймом

В отличие от своего брата, Альфонс не держит зла на своего отца. Он не винит его в смерти матери, но и не одобряет его ухода, хотя понимает причины. Как и его отец, Альфонс устал от одиночества, и это сближает их.

С Мэй Чан

Ал считает её сильной для своего возраста, также он хотел научится её способностям. Он защищает её, когда та находится в опасности. Ему нравится её питомец, панда Сяо-Мэй.

Примечания

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Альфонс Элрик

– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
– Что за штиль, как он описывает мило! – говорила она, читая описательную часть письма. – И что за душа! Об себе ничего… ничего! О каком то Денисове, а сам, верно, храбрее их всех. Ничего не пишет о своих страданиях. Что за сердце! Как я узнаю его! И как вспомнил всех! Никого не забыл. Я всегда, всегда говорила, еще когда он вот какой был, я всегда говорила…
Более недели готовились, писались брульоны и переписывались набело письма к Николушке от всего дома; под наблюдением графини и заботливостью графа собирались нужные вещицы и деньги для обмундирования и обзаведения вновь произведенного офицера. Анна Михайловна, практическая женщина, сумела устроить себе и своему сыну протекцию в армии даже и для переписки. Она имела случай посылать свои письма к великому князю Константину Павловичу, который командовал гвардией. Ростовы предполагали, что русская гвардия за границей , есть совершенно определительный адрес, и что ежели письмо дойдет до великого князя, командовавшего гвардией, то нет причины, чтобы оно не дошло до Павлоградского полка, который должен быть там же поблизости; и потому решено было отослать письма и деньги через курьера великого князя к Борису, и Борис уже должен был доставить их к Николушке. Письма были от старого графа, от графини, от Пети, от Веры, от Наташи, от Сони и, наконец, 6 000 денег на обмундировку и различные вещи, которые граф посылал сыну.


12 го ноября кутузовская боевая армия, стоявшая лагерем около Ольмюца, готовилась к следующему дню на смотр двух императоров – русского и австрийского. Гвардия, только что подошедшая из России, ночевала в 15 ти верстах от Ольмюца и на другой день прямо на смотр, к 10 ти часам утра, вступала на ольмюцкое поле.
Николай Ростов в этот день получил от Бориса записку, извещавшую его, что Измайловский полк ночует в 15 ти верстах не доходя Ольмюца, и что он ждет его, чтобы передать письмо и деньги. Деньги были особенно нужны Ростову теперь, когда, вернувшись из похода, войска остановились под Ольмюцом, и хорошо снабженные маркитанты и австрийские жиды, предлагая всякого рода соблазны, наполняли лагерь. У павлоградцев шли пиры за пирами, празднования полученных за поход наград и поездки в Ольмюц к вновь прибывшей туда Каролине Венгерке, открывшей там трактир с женской прислугой. Ростов недавно отпраздновал свое вышедшее производство в корнеты, купил Бедуина, лошадь Денисова, и был кругом должен товарищам и маркитантам. Получив записку Бориса, Ростов с товарищем поехал до Ольмюца, там пообедал, выпил бутылку вина и один поехал в гвардейский лагерь отыскивать своего товарища детства. Ростов еще не успел обмундироваться. На нем была затасканная юнкерская куртка с солдатским крестом, такие же, подбитые затертой кожей, рейтузы и офицерская с темляком сабля; лошадь, на которой он ехал, была донская, купленная походом у казака; гусарская измятая шапочка была ухарски надета назад и набок. Подъезжая к лагерю Измайловского полка, он думал о том, как он поразит Бориса и всех его товарищей гвардейцев своим обстреленным боевым гусарским видом.
Гвардия весь поход прошла, как на гуляньи, щеголяя своей чистотой и дисциплиной. Переходы были малые, ранцы везли на подводах, офицерам австрийское начальство готовило на всех переходах прекрасные обеды. Полки вступали и выступали из городов с музыкой, и весь поход (чем гордились гвардейцы), по приказанию великого князя, люди шли в ногу, а офицеры пешком на своих местах. Борис всё время похода шел и стоял с Бергом, теперь уже ротным командиром. Берг, во время похода получив роту, успел своей исполнительностью и аккуратностью заслужить доверие начальства и устроил весьма выгодно свои экономические дела; Борис во время похода сделал много знакомств с людьми, которые могли быть ему полезными, и через рекомендательное письмо, привезенное им от Пьера, познакомился с князем Андреем Болконским, через которого он надеялся получить место в штабе главнокомандующего. Берг и Борис, чисто и аккуратно одетые, отдохнув после последнего дневного перехода, сидели в чистой отведенной им квартире перед круглым столом и играли в шахматы. Берг держал между колен курящуюся трубочку. Борис, с свойственной ему аккуратностью, белыми тонкими руками пирамидкой уставлял шашки, ожидая хода Берга, и глядел на лицо своего партнера, видимо думая об игре, как он и всегда думал только о том, чем он был занят.
– Ну ка, как вы из этого выйдете? – сказал он.
– Будем стараться, – отвечал Берг, дотрогиваясь до пешки и опять опуская руку.
В это время дверь отворилась.
– Вот он, наконец, – закричал Ростов. – И Берг тут! Ах ты, петизанфан, але куше дормир , [Дети, идите ложиться спать,] – закричал он, повторяя слова няньки, над которыми они смеивались когда то вместе с Борисом.