Йодль, Альфред

Альфред Йодль
Alfred Jodl
Начальник оперативного отдела Верховного главнокомандования вооружёнными силами
Дата рождения	10 мая 1890(1890-05-10)
Место рождения	Вюрцбург, Бавария, Германская империя
Дата смерти	16 октября 1946(1946-10-16) (56 лет)
Место смерти	Нюрнберг, Бавария, Американская зона оккупации Германии
Принадлежность	Германская империя Германская империя Веймарская республика Веймарская республика Третий рейх Третий рейх
Род войск	артиллерия
Годы службы	1910—1945
Звание	генерал-полковник
Сражения/войны	Первая мировая война Вторая мировая война
Награды и премии
Связи	брат Фердинанд Йодль

Альфред Йодль (нем. Alfred Jodl; 10 мая 1890, Вюрцбург, Бавария, Германская империя — 16 октября 1946, Нюрнберг, Бавария, Американская зона оккупации Германии) — военный деятель Германии, начальник Штаба оперативного руководства Верховного командования Вермахта, генерал-полковник (с 1 февраля 1944).

7 мая 1945 года подписал Акт капитуляции Германии.

Рассматривался Нюрнбергским трибуналом как один из главных военных преступников и по решению суда был повешен.

Биография

Альфред Йодль родился 10 мая 1890 года в Вюрцбурге, в семье отставного капитана артиллерии баварской армии.

Начало карьеры

Начал военную службу в июле 1910 года фенрихом (кандидат в офицеры) в 4-м Баварском полку полевой артиллерии. Произведён в лейтенанты в октябре 1912 года.

Первая мировая война

В начале войны командовал артиллерийским взводом, 24 августа 1914 года был тяжело ранен (в бедро) осколком гранаты, вернулся на службу в марте 1915 года. В ноябре 1914 года награждён Железным крестом 2-го класса.

В мае 1915 года тяжело заболел, до декабря 1916 года числился в запасном батальоне 4-го Баварского артполка. С января 1916 года — обер-лейтенант.

С декабря 1916 года — командир батареи (в различных артполках, в том числе в австрийском).

С мая 1917 года — адъютант 19-го Баварского артполка.

Награждён Железным крестом 1-го класса (в мае 1918 года), и ещё двумя орденами (баварским и австрийским).

Между мировыми войнами

После войны продолжил службу в рейхсвере, командир батареи в различных частях (1919—1923). В 1920 году окончил секретные курсы офицера Генерального штаба. С сентября 1921 года — капитан.

В 1923—1924 годах учился в Берлинском университете.

В 1924—1931 годах — в штабе 7-й пехотной дивизии (Мюнхен). Произведён в майоры.

В январе 1932 года переведён в Военное министерство, с октября 1932 года — начальник группы в оперативном управлении министерства. С октября 1933 года — подполковник. В 1934—1935 годах — командировка в турецкую армию.

С июля 1935 года — начальник отдела оперативного управления штаба вермахта. В августе 1935 года произведён в полковники.

С февраля 1938 года — начальник оперативного управления штаба вермахта. С ноября 1938 года — начальник 44-го артиллерийского командования (в Австрии). С апреля 1939 года — генерал-майор.

С 27 августа 1939 года — вновь начальник оперативного управления штаба вермахта.

Вторая мировая война

Во время Второй мировой войны возглавлял оперативное управление Верховного главнокомандования вооруженными силами Германии (ОКВ).

19 июля 1940 года, после Французской кампании, произведён в генерал-лейтенанты и в тот же день — в генералы артиллерии.

30 января 1944 года Йодлю присвоено звание генерал-полковника.

20 июля 1944 года получил знак за ранение (во время покушения Штауффенберга на Гитлера).

7 мая 1945 года награждён Рыцарским крестом Железного креста и в тот же день награждён Дубовыми Листьями (№ 865) к Рыцарскому кресту.

В своих воспоминаниях о встрече с Йодлем осенью 1943 года Маннергейм, ещё раз подтвердив своё решение не допускать вовлечения Финляндии в тотальную войну, так описывает ответ Йодля:

Ни у одной нации нет большего долга, чем сохранение своей страны. Все другие точки зрения должны уступить этому путь, и никто не имеет права требовать, чтобы какой-либо народ стал умирать во имя другого народа.

В одной из своих записей в дневнике, сделанных в самом конце войны, он пишет:

Если у армии не осталось никаких резервов, то борьба до последнего солдата не имеет никакого смысла

Но в это время, в связи со сложившейся в государстве ситуацией, эта тема была запретной. После захвата союзниками моста у Ремагена Гитлером было составлено указание о «летучих полевых судах», согласно которому любой военнослужащий, независимо от его ранга, подлежал расстрелу на месте без суда и следствия, если он, по мнению суда, проявил трусость.

После войны

23 мая 1945 года Йодль вместе с остальными членами правительства Дёница был арестован во Фленсбурге.

Судим Нюрнбергским трибуналом как один из главных военных преступников.

На допросах Йодль ссылался на известное положение о том, что солдат не может нести ответственность за решения политиков. Несмотря на то, что ни Генеральный штаб, ни Верховное командование вермахта (OKW) преступными организациями признаны не были, а вермахту обвинения вообще не были предъявлены, Международный трибунал признал его виновным и приговорил к смертной казни.

После опубликования Московского заявления от 30 октября 1943 года, подписанного совместно представителями Великобритании, США и СССР, было признано, что отныне незаконные действия, совершаемые по приказу командира или правительства, не снимают ответственности с исполнителя этих приказов. По естественным причинам под этим изменением военных кодексов не было подписи Германии. Дополнительно была сделана оговорка, что долгом солдата является выполнение любого приказа, преступность которого не очевидна. В противоположном случае не выполнивший приказ мог быть оправдан.

На рассвете 16 октября 1946 года генерал-полковник Альфред Йодль был повешен. Последними словами были: «Приветствую тебя, Германия!» Тело его было кремировано, а прах тайно вывезен и развеян.

Йодль был полностью оправдан при пересмотре дела мюнхенским судом в феврале 1953 года, однако уже в сентябре того же года баварский министр «политического освобождения» под давлением общественности отозвал решение об отмене приговора нюрнбергского суда.

Награды

• Железный крест, 1-го и 2-го класса
• Знак за ранение чёрный
• Почётный крест ветерана войны (1934)
• Медаль «В память 13 марта 1938 года» (1938)
• Рыцарский крест железного креста с Дубовыми Листьями
  • Рыцарский крест (7 мая 1945)
  • Дубовые листья (№ 865) (7 мая 1945)

Литература

• Залесский К. А. Кто был кто в Третьем рейхе. — М.: АСТ, 2002. — 944 с. — 5000 экз. — ISBN 5-271-05091-2.
• Митчем С., Мюллер Дж. Командиры Третьего рейха. — Смоленск: Русич, 1995. — 480 с. — (Тирания). — 10 000 экз. — ISBN 5-88590-287-9.
• Гордиенко А. Н. Командиры Второй мировой войны. Т. 1., Мн., 1997. ISBN 985-437-268-5
• Correlli Barnett. [books.google.com/books?id=LLL81vhDAeUC&printsec=frontcover&hl=ru&source=gbs_book_other_versions_r&cad=10#v=onepage&q=&f=false Hitler's Generals]. — New York, NY: Grove Press, 1989. — 528 p. — ISBN 0-802-13994-9.
• Gerd F. Heuer. Die Generalobersten des Heeres, Inhaber Höchster Kommandostellen 1933—1945. — 2. — Rastatt: Pabel-Moewig Verlag GmbH, 1997. — 224 p. — (Dokumentationen zur Geschichte der Kriege). — ISBN 3-811-81408-7.

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Альфред Йодль
• [www.hrono.info/biograf/bio_i/yodl.html Биография Альфреда Йодля на сайте «Хронос»]
• [www.dhm.de/lemo/html/biografien/JodlAlfred/ Краткая биографическая справка на сайте Немецкого исторического музея]  (нем.)

Отрывок, характеризующий Йодль, Альфред

Петя очнулся.
– Уж светает, право, светает! – вскрикнул он.
Невидные прежде лошади стали видны до хвостов, и сквозь оголенные ветки виднелся водянистый свет. Петя встряхнулся, вскочил, достал из кармана целковый и дал Лихачеву, махнув, попробовал шашку и положил ее в ножны. Казаки отвязывали лошадей и подтягивали подпруги.
– Вот и командир, – сказал Лихачев. Из караулки вышел Денисов и, окликнув Петю, приказал собираться.


Быстро в полутьме разобрали лошадей, подтянули подпруги и разобрались по командам. Денисов стоял у караулки, отдавая последние приказания. Пехота партии, шлепая сотней ног, прошла вперед по дороге и быстро скрылась между деревьев в предрассветном тумане. Эсаул что то приказывал казакам. Петя держал свою лошадь в поводу, с нетерпением ожидая приказания садиться. Обмытое холодной водой, лицо его, в особенности глаза горели огнем, озноб пробегал по спине, и во всем теле что то быстро и равномерно дрожало.
– Ну, готово у вас все? – сказал Денисов. – Давай лошадей.
Лошадей подали. Денисов рассердился на казака за то, что подпруги были слабы, и, разбранив его, сел. Петя взялся за стремя. Лошадь, по привычке, хотела куснуть его за ногу, но Петя, не чувствуя своей тяжести, быстро вскочил в седло и, оглядываясь на тронувшихся сзади в темноте гусар, подъехал к Денисову.
– Василий Федорович, вы мне поручите что нибудь? Пожалуйста… ради бога… – сказал он. Денисов, казалось, забыл про существование Пети. Он оглянулся на него.
– Об одном тебя пг'ошу, – сказал он строго, – слушаться меня и никуда не соваться.
Во все время переезда Денисов ни слова не говорил больше с Петей и ехал молча. Когда подъехали к опушке леса, в поле заметно уже стало светлеть. Денисов поговорил что то шепотом с эсаулом, и казаки стали проезжать мимо Пети и Денисова. Когда они все проехали, Денисов тронул свою лошадь и поехал под гору. Садясь на зады и скользя, лошади спускались с своими седоками в лощину. Петя ехал рядом с Денисовым. Дрожь во всем его теле все усиливалась. Становилось все светлее и светлее, только туман скрывал отдаленные предметы. Съехав вниз и оглянувшись назад, Денисов кивнул головой казаку, стоявшему подле него.
– Сигнал! – проговорил он.
Казак поднял руку, раздался выстрел. И в то же мгновение послышался топот впереди поскакавших лошадей, крики с разных сторон и еще выстрелы.
В то же мгновение, как раздались первые звуки топота и крика, Петя, ударив свою лошадь и выпустив поводья, не слушая Денисова, кричавшего на него, поскакал вперед. Пете показалось, что вдруг совершенно, как середь дня, ярко рассвело в ту минуту, как послышался выстрел. Он подскакал к мосту. Впереди по дороге скакали казаки. На мосту он столкнулся с отставшим казаком и поскакал дальше. Впереди какие то люди, – должно быть, это были французы, – бежали с правой стороны дороги на левую. Один упал в грязь под ногами Петиной лошади.
У одной избы столпились казаки, что то делая. Из середины толпы послышался страшный крик. Петя подскакал к этой толпе, и первое, что он увидал, было бледное, с трясущейся нижней челюстью лицо француза, державшегося за древко направленной на него пики.
– Ура!.. Ребята… наши… – прокричал Петя и, дав поводья разгорячившейся лошади, поскакал вперед по улице.
Впереди слышны были выстрелы. Казаки, гусары и русские оборванные пленные, бежавшие с обеих сторон дороги, все громко и нескладно кричали что то. Молодцеватый, без шапки, с красным нахмуренным лицом, француз в синей шинели отбивался штыком от гусаров. Когда Петя подскакал, француз уже упал. Опять опоздал, мелькнуло в голове Пети, и он поскакал туда, откуда слышались частые выстрелы. Выстрелы раздавались на дворе того барского дома, на котором он был вчера ночью с Долоховым. Французы засели там за плетнем в густом, заросшем кустами саду и стреляли по казакам, столпившимся у ворот. Подъезжая к воротам, Петя в пороховом дыму увидал Долохова с бледным, зеленоватым лицом, кричавшего что то людям. «В объезд! Пехоту подождать!» – кричал он, в то время как Петя подъехал к нему.
– Подождать?.. Ураааа!.. – закричал Петя и, не медля ни одной минуты, поскакал к тому месту, откуда слышались выстрелы и где гуще был пороховой дым. Послышался залп, провизжали пустые и во что то шлепнувшие пули. Казаки и Долохов вскакали вслед за Петей в ворота дома. Французы в колеблющемся густом дыме одни бросали оружие и выбегали из кустов навстречу казакам, другие бежали под гору к пруду. Петя скакал на своей лошади вдоль по барскому двору и, вместо того чтобы держать поводья, странно и быстро махал обеими руками и все дальше и дальше сбивался с седла на одну сторону. Лошадь, набежав на тлевший в утреннем свето костер, уперлась, и Петя тяжело упал на мокрую землю. Казаки видели, как быстро задергались его руки и ноги, несмотря на то, что голова его не шевелилась. Пуля пробила ему голову.
Переговоривши с старшим французским офицером, который вышел к нему из за дома с платком на шпаге и объявил, что они сдаются, Долохов слез с лошади и подошел к неподвижно, с раскинутыми руками, лежавшему Пете.
– Готов, – сказал он, нахмурившись, и пошел в ворота навстречу ехавшему к нему Денисову.
– Убит?! – вскрикнул Денисов, увидав еще издалека то знакомое ему, несомненно безжизненное положение, в котором лежало тело Пети.
– Готов, – повторил Долохов, как будто выговаривание этого слова доставляло ему удовольствие, и быстро пошел к пленным, которых окружили спешившиеся казаки. – Брать не будем! – крикнул он Денисову.
Денисов не отвечал; он подъехал к Пете, слез с лошади и дрожащими руками повернул к себе запачканное кровью и грязью, уже побледневшее лицо Пети.
«Я привык что нибудь сладкое. Отличный изюм, берите весь», – вспомнилось ему. И казаки с удивлением оглянулись на звуки, похожие на собачий лай, с которыми Денисов быстро отвернулся, подошел к плетню и схватился за него.
В числе отбитых Денисовым и Долоховым русских пленных был Пьер Безухов.


О той партии пленных, в которой был Пьер, во время всего своего движения от Москвы, не было от французского начальства никакого нового распоряжения. Партия эта 22 го октября находилась уже не с теми войсками и обозами, с которыми она вышла из Москвы. Половина обоза с сухарями, который шел за ними первые переходы, была отбита казаками, другая половина уехала вперед; пеших кавалеристов, которые шли впереди, не было ни одного больше; они все исчезли. Артиллерия, которая первые переходы виднелась впереди, заменилась теперь огромным обозом маршала Жюно, конвоируемого вестфальцами. Сзади пленных ехал обоз кавалерийских вещей.
От Вязьмы французские войска, прежде шедшие тремя колоннами, шли теперь одной кучей. Те признаки беспорядка, которые заметил Пьер на первом привале из Москвы, теперь дошли до последней степени.
Дорога, по которой они шли, с обеих сторон была уложена мертвыми лошадьми; оборванные люди, отсталые от разных команд, беспрестанно переменяясь, то присоединялись, то опять отставали от шедшей колонны.
Несколько раз во время похода бывали фальшивые тревоги, и солдаты конвоя поднимали ружья, стреляли и бежали стремглав, давя друг друга, но потом опять собирались и бранили друг друга за напрасный страх.
Эти три сборища, шедшие вместе, – кавалерийское депо, депо пленных и обоз Жюно, – все еще составляли что то отдельное и цельное, хотя и то, и другое, и третье быстро таяло.
В депо, в котором было сто двадцать повозок сначала, теперь оставалось не больше шестидесяти; остальные были отбиты или брошены. Из обоза Жюно тоже было оставлено и отбито несколько повозок. Три повозки были разграблены набежавшими отсталыми солдатами из корпуса Даву. Из разговоров немцев Пьер слышал, что к этому обозу ставили караул больше, чем к пленным, и что один из их товарищей, солдат немец, был расстрелян по приказанию самого маршала за то, что у солдата нашли серебряную ложку, принадлежавшую маршалу.
Больше же всего из этих трех сборищ растаяло депо пленных. Из трехсот тридцати человек, вышедших из Москвы, теперь оставалось меньше ста. Пленные еще более, чем седла кавалерийского депо и чем обоз Жюно, тяготили конвоирующих солдат. Седла и ложки Жюно, они понимали, что могли для чего нибудь пригодиться, но для чего было голодным и холодным солдатам конвоя стоять на карауле и стеречь таких же холодных и голодных русских, которые мерли и отставали дорогой, которых было велено пристреливать, – это было не только непонятно, но и противно. И конвойные, как бы боясь в том горестном положении, в котором они сами находились, не отдаться бывшему в них чувству жалости к пленным и тем ухудшить свое положение, особенно мрачно и строго обращались с ними.
В Дорогобуже, в то время как, заперев пленных в конюшню, конвойные солдаты ушли грабить свои же магазины, несколько человек пленных солдат подкопались под стену и убежали, но были захвачены французами и расстреляны.