Флатов, Альфред

Альфред Флатов
Личная информация
Награды и медали Золото Афины 1896 командные брусья Золото Афины 1896 командная перекладина Золото Афины 1896 брусья Серебро Афины 1896 перекладина

Альфред Флатов (нем. Alfred Flatow; 3 октября 1869, Гданьск — 28 декабря 1942, Терезин) — немецкий гимнаст, трижды чемпион летних Олимпийских игр 1896.

До Олимпийских игр

Альфред Флатов родился 3 октября 1869 года в Данциге, но вскоре он с семьёй переехал в Берлин. Будучи юношей, он вступил в спортивный клуб «Deutsche Turnerschaft». С 1888 года Флатов участвовал в различных местных соревнованиях, многие из которых он выигрывал. В 1890 году, в 21 год, он стал учителем гимнастики. В 1896 году он получил приглашение участвовать на I Олимпийских играх 1896, и вместе с другими 10 членами сборной, включая его двоюродного брата Густава Флатова поехал в Афины.

Достижение на играх

Участвуя в играх, он стал трёхкратным Олимпийским чемпионом. Вместе со своей командой, он побеждал в упражнениях на брусьях и перекладине. Кроме того, он стал индивидуальным чемпионом в состязаниях на брусьях. Участвуя в упражнениях на перекладине, он занял второе место и выиграл серебряную медаль. Помимо этого, Флатов участвовал в соревнованиях на кольцах, коне и в опорном прыжке, но не занял призового места.

Благодаря своим четырём медалям, три из которых золотые, он занял третье место среди самых результативных спортсменов, уступив лишь своим соотечественникам Герману Вайнгертнеру и Карлу Шуману.

После игр

После игр он решил завершить свою профессиональную карьеру, однако по прежнему имел большое влияние в гимнастике. В 1903 году он основал клуб «Judische Turnerschaft», гимнастический клуб для евреев, это была первая еврейская спортивная организация (Альфред Флатов по национальности был евреем). Также, он выпускал брошюры по методике гимнастики. Кроме того, он владел велосипедным бизнесом, который основал вернувшись с игр в Берлин.

После прихода нацистов к власти в 1933 году, он попал в опалу и ему запретили заниматься гимнастикой. Несмотря на это, его пригласили на летние Олимпийские игры 1936 в Берлине, но он отказался от этого. 3 октября 1942 года, в его день рождения, его отправили в концентрационный лагерь в чешском городе Терезине, где он умер от голода 28 декабря того же года. В том же лагере, через три года, умер его двоюродный брат Густав.

Признание после смерти

В 1997 году, в Берлине, в честь Альфреда и Густава Флатовов, была переименована улица Райхспортсфельд в бульвар Флатова, эта улица находится неподалёку от Берлинского Олимпийского стадиона. Также, в честь них назван один из спортивных залов германской столицы, на нём установлена памятная табличка братьев. Кроме того, в 1976 году почта Северной Кореи выпустила марки с изображением гимнастов, а в честь столетия Олимпиады, в 1996 году, немецкая почтовая фирма Deutsche Post также выпустила марки Флатовов.

Ссылки

• [www.sports-reference.com/olympics/athletes/fl/alfred-flatow-1.html Альфред Флатов на sports-reference.com]  (англ.)
• [www.jewishsports.net/biopages/AlfredFlatow.htm Альфред Флатов на сайте Международного еврейского спортивного зала славы]  (англ.)
• [test.ews.hu/gege/woakesz/documents/pdf/flame15.pdf Альфред Флатов в журнале «The Flame» (19 страница)]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Флатов, Альфред

Всякий вывод истории, без малейшего усилия со стороны критики, распадается, как прах, ничего не оставляя за собой, только вследствие того, что критика избирает за предмет наблюдения большую или меньшую прерывную единицу; на что она всегда имеет право, так как взятая историческая единица всегда произвольна.
Только допустив бесконечно малую единицу для наблюдения – дифференциал истории, то есть однородные влечения людей, и достигнув искусства интегрировать (брать суммы этих бесконечно малых), мы можем надеяться на постигновение законов истории.
Первые пятнадцать лет XIX столетия в Европе представляют необыкновенное движение миллионов людей. Люди оставляют свои обычные занятия, стремятся с одной стороны Европы в другую, грабят, убивают один другого, торжествуют и отчаиваются, и весь ход жизни на несколько лет изменяется и представляет усиленное движение, которое сначала идет возрастая, потом ослабевая. Какая причина этого движения или по каким законам происходило оно? – спрашивает ум человеческий.
Историки, отвечая на этот вопрос, излагают нам деяния и речи нескольких десятков людей в одном из зданий города Парижа, называя эти деяния и речи словом революция; потом дают подробную биографию Наполеона и некоторых сочувственных и враждебных ему лиц, рассказывают о влиянии одних из этих лиц на другие и говорят: вот отчего произошло это движение, и вот законы его.
Но ум человеческий не только отказывается верить в это объяснение, но прямо говорит, что прием объяснения не верен, потому что при этом объяснении слабейшее явление принимается за причину сильнейшего. Сумма людских произволов сделала и революцию и Наполеона, и только сумма этих произволов терпела их и уничтожила.
«Но всякий раз, когда были завоевания, были завоеватели; всякий раз, когда делались перевороты в государстве, были великие люди», – говорит история. Действительно, всякий раз, когда являлись завоеватели, были и войны, отвечает ум человеческий, но это не доказывает, чтобы завоеватели были причинами войн и чтобы возможно было найти законы войны в личной деятельности одного человека. Всякий раз, когда я, глядя на свои часы, вижу, что стрелка подошла к десяти, я слышу, что в соседней церкви начинается благовест, но из того, что всякий раз, что стрелка приходит на десять часов тогда, как начинается благовест, я не имею права заключить, что положение стрелки есть причина движения колоколов.
Всякий раз, как я вижу движение паровоза, я слышу звук свиста, вижу открытие клапана и движение колес; но из этого я не имею права заключить, что свист и движение колес суть причины движения паровоза.
Крестьяне говорят, что поздней весной дует холодный ветер, потому что почка дуба развертывается, и действительно, всякую весну дует холодный ветер, когда развертывается дуб. Но хотя причина дующего при развертыванье дуба холодного ветра мне неизвестна, я не могу согласиться с крестьянами в том, что причина холодного ветра есть раэвертыванье почки дуба, потому только, что сила ветра находится вне влияний почки. Я вижу только совпадение тех условий, которые бывают во всяком жизненном явлении, и вижу, что, сколько бы и как бы подробно я ни наблюдал стрелку часов, клапан и колеса паровоза и почку дуба, я не узнаю причину благовеста, движения паровоза и весеннего ветра. Для этого я должен изменить совершенно свою точку наблюдения и изучать законы движения пара, колокола и ветра. То же должна сделать история. И попытки этого уже были сделаны.
Для изучения законов истории мы должны изменить совершенно предмет наблюдения, оставить в покое царей, министров и генералов, а изучать однородные, бесконечно малые элементы, которые руководят массами. Никто не может сказать, насколько дано человеку достигнуть этим путем понимания законов истории; но очевидно, что на этом пути только лежит возможность уловления исторических законов и что на этом пути не положено еще умом человеческим одной миллионной доли тех усилий, которые положены историками на описание деяний различных царей, полководцев и министров и на изложение своих соображений по случаю этих деяний.


Силы двунадесяти языков Европы ворвались в Россию. Русское войско и население отступают, избегая столкновения, до Смоленска и от Смоленска до Бородина. Французское войско с постоянно увеличивающеюся силой стремительности несется к Москве, к цели своего движения. Сила стремительности его, приближаясь к цели, увеличивается подобно увеличению быстроты падающего тела по мере приближения его к земле. Назади тысяча верст голодной, враждебной страны; впереди десятки верст, отделяющие от цели. Это чувствует всякий солдат наполеоновской армии, и нашествие надвигается само собой, по одной силе стремительности.