Альфтан, Георгий Антонович

Георгий Антонович фон Альфтан
Дата рождения	26 октября 1828(1828-10-26)
Дата смерти	23 января 1896(1896-01-23) (67 лет)
Место смерти	Гельсингфорс
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Звание	генерал-лейтенант
Награды и премии	Орден Святой Анны 3-й ст. (1857), Орден Святого Владимира 4-й ст. (1858), Орден Святого Станислава 2-й ст. (1860), Орден Святого Владимира 3-й ст. (1868), Орден Святого Станислава 1-й ст. (1871), Орден Святой Анны 1-й ст. (1874), Орден Святого Владимира 2-й ст. (1883), Орден Белого орла (1885).

Барон Георгий (Георг) Антонович фон Альфтан (1828—1896) — генерал-лейтенант, Нюландский губернатор, член Финляндского сената.

Биография

Родился 26 октября 1828 года. Образование получил в Финляндском кадетском корпусе, откуда 12 августа 1846 года был выпущен прапорщиком в лейб-гвардии Павловский полк.

Произведённый 11 апреля 1848 года в подпоручики он в том же году поступил в Императорскую военную академию, курс которой окончил в 1850 году, с награждением большой серебряной медалью.

Переведенный 9 марта 1852 года поручиком в Гвардейский Генеральный штаб, Альфтан 6 декабря 1853 года был произведён в штабс-капитаны, с 15 февраля 1854 года состоял в распоряжении командующего войсками в Финляндии и находился на этой должности во всё время военных действий союзного англо-французского флота против берегов Финляндии, с 20 марта 1855 года был старшим адъютантом командующего по части Генерального штаба и 17 сентября того же года получил чин капитана. С 1 января по 29 мая 1857 года Альфтан являлся дивизионным квартирмейстером 1-й гвардейской пехотной дивизии, 30 августа 1859 года произведён в полковники и с 15 марта 1860 года был начальником штаба 3-й гвардейской пехотной дивизии.

12 мая 1862 года Альфтан был назначен Улеаборгским губернатором, 19 июля 1863 года произведён в генерал-майоры (со старшинством от 27 марта 1866 года), а затем, 26 июня 1873 года назначен Нюландским губернатором. На этой должности он оставался 15 лет и 19 февраля 1879 года был произведён в генерал-лейтенанты.

Будучи Нюландским губернатором, по ходатайству Императорского Финляндского сената, Альфтан в 1886 году был возведён в баронское достоинство Великого княжества Финляндского.

19 сентября 1888 года состоялось назначение барона Альфтана сенатором и начальником милиционной экспедиции, а 20 декабря 1890 года он был перемещён на должность начальника экспедиции земледелия и путей сообщения Императорского Финляндского сената, которую занимал до своей кончины, последовавшей в Гельсингфорсе 23 января 1896 года.

Литературная деятельность

В числе ученых и литературных трудов Альфтана можно отметить напечатанные в 1859 году «Материалы для статистики Финляндии» и изданную в 1860 году «Генеральную карту Финляндии» (в масштабе 30 вёрст в дюйме). Уже после его смерти был издан «Сборник статей и заметок по уголовному праву и судопроизводству» (СПб., 1898).

Награды

Среди прочих наград Альфтан имел ордена:

• Орден Святой Анны 3-й степени (1857 год)
• Орден Святого Владимира 4-й степени (1858 год)
• Орден Святого Станислава 2-й степени с императорской короной (1860 год)
• Орден Святого Владимира 3-й степени (1868 год)
• Орден Святого Станислава 1-й степени (1871 год)
• Орден Святой Анны 1-й степени (1874 год)
• Орден Святого Владимира 2-й степени (1883 год)
• Орден Белого орла (1885 год)
• Кавалерский знак шведского ордена Меча (1853 год)

Источники

• Волков С. В. Генералитет Российской империи. Энциклопедический словарь генералов и адмиралов от Петра I до Николая II. — Том I. А—К. — М., 2009. — С. 51. — ISBN 978-5-9524-4166-8
• Глиноецкий Н. П. Исторический очерк Николаевской академии Генерального штаба. — СПб., 1882. — С. 68 (2-й пагинации)
• Некролог // «Новое время», 1896, № 7153.
• Список генералам по старшинству. Составлен по 1 сентября 1894 года. — СПб., 1894. — С. 98.

Отрывок, характеризующий Альфтан, Георгий Антонович

– В седьмых старайтесь, – сказал ритор, – частым помышлением о смерти довести себя до того, чтобы она не казалась вам более страшным врагом, но другом… который освобождает от бедственной сей жизни в трудах добродетели томившуюся душу, для введения ее в место награды и успокоения.
«Да, это должно быть так», – думал Пьер, когда после этих слов ритор снова ушел от него, оставляя его уединенному размышлению. «Это должно быть так, но я еще так слаб, что люблю свою жизнь, которой смысл только теперь по немногу открывается мне». Но остальные пять добродетелей, которые перебирая по пальцам вспомнил Пьер, он чувствовал в душе своей: и мужество , и щедрость , и добронравие , и любовь к человечеству , и в особенности повиновение , которое даже не представлялось ему добродетелью, а счастьем. (Ему так радостно было теперь избавиться от своего произвола и подчинить свою волю тому и тем, которые знали несомненную истину.) Седьмую добродетель Пьер забыл и никак не мог вспомнить ее.
В третий раз ритор вернулся скорее и спросил Пьера, всё ли он тверд в своем намерении, и решается ли подвергнуть себя всему, что от него потребуется.
– Я готов на всё, – сказал Пьер.
– Еще должен вам сообщить, – сказал ритор, – что орден наш учение свое преподает не словами токмо, но иными средствами, которые на истинного искателя мудрости и добродетели действуют, может быть, сильнее, нежели словесные токмо объяснения. Сия храмина убранством своим, которое вы видите, уже должна была изъяснить вашему сердцу, ежели оно искренно, более нежели слова; вы увидите, может быть, и при дальнейшем вашем принятии подобный образ изъяснения. Орден наш подражает древним обществам, которые открывали свое учение иероглифами. Иероглиф, – сказал ритор, – есть наименование какой нибудь неподверженной чувствам вещи, которая содержит в себе качества, подобные изобразуемой.
Пьер знал очень хорошо, что такое иероглиф, но не смел говорить. Он молча слушал ритора, по всему чувствуя, что тотчас начнутся испытанья.
– Ежели вы тверды, то я должен приступить к введению вас, – говорил ритор, ближе подходя к Пьеру. – В знак щедрости прошу вас отдать мне все драгоценные вещи.
– Но я с собою ничего не имею, – сказал Пьер, полагавший, что от него требуют выдачи всего, что он имеет.
– То, что на вас есть: часы, деньги, кольца…
Пьер поспешно достал кошелек, часы, и долго не мог снять с жирного пальца обручальное кольцо. Когда это было сделано, масон сказал:
– В знак повиновенья прошу вас раздеться. – Пьер снял фрак, жилет и левый сапог по указанию ритора. Масон открыл рубашку на его левой груди, и, нагнувшись, поднял его штанину на левой ноге выше колена. Пьер поспешно хотел снять и правый сапог и засучить панталоны, чтобы избавить от этого труда незнакомого ему человека, но масон сказал ему, что этого не нужно – и подал ему туфлю на левую ногу. С детской улыбкой стыдливости, сомнения и насмешки над самим собою, которая против его воли выступала на лицо, Пьер стоял, опустив руки и расставив ноги, перед братом ритором, ожидая его новых приказаний.
– И наконец, в знак чистосердечия, я прошу вас открыть мне главное ваше пристрастие, – сказал он.
– Мое пристрастие! У меня их было так много, – сказал Пьер.
– То пристрастие, которое более всех других заставляло вас колебаться на пути добродетели, – сказал масон.
Пьер помолчал, отыскивая.
«Вино? Объедение? Праздность? Леность? Горячность? Злоба? Женщины?» Перебирал он свои пороки, мысленно взвешивая их и не зная которому отдать преимущество.
– Женщины, – сказал тихим, чуть слышным голосом Пьер. Масон не шевелился и не говорил долго после этого ответа. Наконец он подвинулся к Пьеру, взял лежавший на столе платок и опять завязал ему глаза.
– Последний раз говорю вам: обратите всё ваше внимание на самого себя, наложите цепи на свои чувства и ищите блаженства не в страстях, а в своем сердце. Источник блаженства не вне, а внутри нас…
Пьер уже чувствовал в себе этот освежающий источник блаженства, теперь радостью и умилением переполнявший его душу.


Скоро после этого в темную храмину пришел за Пьером уже не прежний ритор, а поручитель Вилларский, которого он узнал по голосу. На новые вопросы о твердости его намерения, Пьер отвечал: «Да, да, согласен», – и с сияющею детскою улыбкой, с открытой, жирной грудью, неровно и робко шагая одной разутой и одной обутой ногой, пошел вперед с приставленной Вилларским к его обнаженной груди шпагой. Из комнаты его повели по коридорам, поворачивая взад и вперед, и наконец привели к дверям ложи. Вилларский кашлянул, ему ответили масонскими стуками молотков, дверь отворилась перед ними. Чей то басистый голос (глаза Пьера всё были завязаны) сделал ему вопросы о том, кто он, где, когда родился? и т. п. Потом его опять повели куда то, не развязывая ему глаз, и во время ходьбы его говорили ему аллегории о трудах его путешествия, о священной дружбе, о предвечном Строителе мира, о мужестве, с которым он должен переносить труды и опасности. Во время этого путешествия Пьер заметил, что его называли то ищущим, то страждущим, то требующим, и различно стучали при этом молотками и шпагами. В то время как его подводили к какому то предмету, он заметил, что произошло замешательство и смятение между его руководителями. Он слышал, как шопотом заспорили между собой окружающие люди и как один настаивал на том, чтобы он был проведен по какому то ковру. После этого взяли его правую руку, положили на что то, а левою велели ему приставить циркуль к левой груди, и заставили его, повторяя слова, которые читал другой, прочесть клятву верности законам ордена. Потом потушили свечи, зажгли спирт, как это слышал по запаху Пьер, и сказали, что он увидит малый свет. С него сняли повязку, и Пьер как во сне увидал, в слабом свете спиртового огня, несколько людей, которые в таких же фартуках, как и ритор, стояли против него и держали шпаги, направленные в его грудь. Между ними стоял человек в белой окровавленной рубашке. Увидав это, Пьер грудью надвинулся вперед на шпаги, желая, чтобы они вонзились в него. Но шпаги отстранились от него и ему тотчас же опять надели повязку. – Теперь ты видел малый свет, – сказал ему чей то голос. Потом опять зажгли свечи, сказали, что ему надо видеть полный свет, и опять сняли повязку и более десяти голосов вдруг сказали: sic transit gloria mundi. [так проходит мирская слава.]