Альхимович, Казимир

Казимир Альхимович (польск. Kazimierz Alchimowicz; род. 20 декабря 1840 г. Демброво близ Щучина — ум. 31 декабря 1916 г. Варшава) — белорусский художник.

Жизнь и творчество

К. Альхимович окончил школу в Вильно. В 1863 году солдатом принял участие в антиправительственном восстании в Литве, за что был сослан в Сибирь. Здесь начал рисовать. После возвращения в 1869 году жил в Варшавое, где учился по классу рисования у художника Войцеха Герсона. В 1873—1875 годах продолжил обучение живописи в Мюнхене, в 1876—1877 годах жил во Франции, выставлял свои картины в парижских салонах. С 1877 года жил преимущественно в Варшаве. С 1890 года начал преподавание в частной школе рисунка и резьбы Б. Посьвиковой.

К. Альхимович считается одним из последних польских художников романтического направления. Он писал картины на историческую и мифологическую тематики, пейзажи Литвы и Татр, религиозные полотна, жанровые сценки. Выставлялся в Варшаве, Мюнхене, Одессе, Кракове, Вене. Его полотно «Похороны Гедимина» (1888) дважды завоёвывало награды. Кроме живописи, художник увлекался росписью фарфора и фаянса, а также резьбой по дереву. Большое количество работ К. Альхимовича хранится в варшавском Национальном музее.

Старший брат художника Гиацинта Альхимовича.

Отрывок, характеризующий Альхимович, Казимир

«Захар кричит, чтобы я взял налево; а зачем налево? думал Николай. Разве мы к Мелюковым едем, разве это Мелюковка? Мы Бог знает где едем, и Бог знает, что с нами делается – и очень странно и хорошо то, что с нами делается». Он оглянулся в сани.
– Посмотри, у него и усы и ресницы, всё белое, – сказал один из сидевших странных, хорошеньких и чужих людей с тонкими усами и бровями.
«Этот, кажется, была Наташа, подумал Николай, а эта m me Schoss; а может быть и нет, а это черкес с усами не знаю кто, но я люблю ее».
– Не холодно ли вам? – спросил он. Они не отвечали и засмеялись. Диммлер из задних саней что то кричал, вероятно смешное, но нельзя было расслышать, что он кричал.
– Да, да, – смеясь отвечали голоса.
– Однако вот какой то волшебный лес с переливающимися черными тенями и блестками алмазов и с какой то анфиладой мраморных ступеней, и какие то серебряные крыши волшебных зданий, и пронзительный визг каких то зверей. «А ежели и в самом деле это Мелюковка, то еще страннее то, что мы ехали Бог знает где, и приехали в Мелюковку», думал Николай.
Действительно это была Мелюковка, и на подъезд выбежали девки и лакеи со свечами и радостными лицами.
– Кто такой? – спрашивали с подъезда.
– Графские наряженные, по лошадям вижу, – отвечали голоса.


Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.