Аль-Ашраф Муса ибн Масуд
| Аль-Ашраф الأشرف موسى | |||
| |||
|---|---|---|---|
| 1250 — 1254 | |||
| Предшественник: | Туран-шах II | ||
| Преемник: | Айбек | ||
| Вероисповедание: | ислам, суннитского толка | ||
| Род: | Айюбиды | ||
| Отец: | Ан-Насир Салах ад-Дин Юсуф II | ||
Музаффар ад-дин аль-Ашраф Муса ибн Масуд, известный как аль-Ашраф II (араб. الأشرف موسى) — последний султан из династии Аюбидов, формально правивший Египтом в 1250—1254 годах.
Биография
Происхождение аль-Ашрафа не совсем понятно. Он был потомком Салах ад-Дина и правнуком аз-Захира Гази, эмира Алеппо, который боролся против аль-Адиля I за господство в доменах Айюбидов. Его дед, сын аз-Захира, аль-Азиз Мухаммад ибн Гази, также был эмиром Алеппо, в то время как его отец, ан-Насир, был ещё и эмиром Дамаска[1]. Однако, если это верно, он был бы номинальным главой правительства в Египте, которое боролось против его собственного отца. Согласно другим источникам, он был сыном Юсуфа и внуком аль-Масуда Юсуфа. Аль-Масуд Юсуф ибн Мухаммад, сын султана аль-Камиля, был в прошлом правителем Йемена. После того, как Айюбиды были изгнаны из Йемена, его семья переехала в Каир.
Правление Айюбидов в Египте фактически закончилось в 1250 году, когда мамлюки убили аль-Муаззама Туран-шаха. После краткого периода правления Шаджар ад-Дурр власть перешла к лидеру мамлюков Айбеку. Ан-Насир Салах ад-Дин Юсуф II, правитель Алеппо, был принят в Дамаске и начал подготовку отправки армии в Египет, чтобы провозгласить себя султаном. Мамлюки поняли, что если он достигнет Каира, то сможет реально угрожать их власти. По этой причине они решили, что было бы разумно, чтобы номинальная власть в стране принадлежала члену династии Айюбидов, чтобы дать их правлению видимость легитимности. По этой причине Айбек отказался от трона, и шестилетний аль-Ашраф Муса был провозглашен султаном[2].
Нападение ан-Насира Юсуфа на Египет было отбито, и в 1253 году была достигнута договоренность, после которой ан-Насир удалился, оставив Египет в управлении мамлюков. В 1254 году новая потенциальная угроза правлению Айбека была создана, когда Фарис ад-Дин Актай, лидер бахритов-мамлюков, попросил разрешения переехать в цитадель Каира со своей будущей женой, которая была сестрой айюбидского правителя Хамы аль-Мансура. Чувствуя, что Актай мог бы использовать этот брак, чтобы приобрести права на престол, Айбек приказал его убить. После этого Айбек решил править самостоятельно, и потребность в представителе Айюбидов на престоле отпала. Айбек низложил аль-Ашрафа Мусу и отправил его обратно к тете, после чего провозгласил себя султаном во второй раз[3].
Напишите отзыв о статье "Аль-Ашраф Муса ибн Масуд"
Примечания
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Аль-Ашраф Муса ибн Масуд
– Что?… Что?… Как вы смеете? Что?… – проговорил Телянин.Но эти слова звучали жалобным, отчаянным криком и мольбой о прощении. Как только Ростов услыхал этот звук голоса, с души его свалился огромный камень сомнения. Он почувствовал радость и в то же мгновение ему стало жалко несчастного, стоявшего перед ним человека; но надо было до конца довести начатое дело.
– Здесь люди Бог знает что могут подумать, – бормотал Телянин, схватывая фуражку и направляясь в небольшую пустую комнату, – надо объясниться…
– Я это знаю, и я это докажу, – сказал Ростов.
– Я…
Испуганное, бледное лицо Телянина начало дрожать всеми мускулами; глаза всё так же бегали, но где то внизу, не поднимаясь до лица Ростова, и послышались всхлипыванья.
– Граф!… не губите молодого человека… вот эти несчастные деньги, возьмите их… – Он бросил их на стол. – У меня отец старик, мать!…
Ростов взял деньги, избегая взгляда Телянина, и, не говоря ни слова, пошел из комнаты. Но у двери он остановился и вернулся назад. – Боже мой, – сказал он со слезами на глазах, – как вы могли это сделать?
– Граф, – сказал Телянин, приближаясь к юнкеру.
– Не трогайте меня, – проговорил Ростов, отстраняясь. – Ежели вам нужда, возьмите эти деньги. – Он швырнул ему кошелек и выбежал из трактира.
Вечером того же дня на квартире Денисова шел оживленный разговор офицеров эскадрона.
– А я говорю вам, Ростов, что вам надо извиниться перед полковым командиром, – говорил, обращаясь к пунцово красному, взволнованному Ростову, высокий штаб ротмистр, с седеющими волосами, огромными усами и крупными чертами морщинистого лица.
Штаб ротмистр Кирстен был два раза разжалован в солдаты зa дела чести и два раза выслуживался.
– Я никому не позволю себе говорить, что я лгу! – вскрикнул Ростов. – Он сказал мне, что я лгу, а я сказал ему, что он лжет. Так с тем и останется. На дежурство может меня назначать хоть каждый день и под арест сажать, а извиняться меня никто не заставит, потому что ежели он, как полковой командир, считает недостойным себя дать мне удовлетворение, так…
– Да вы постойте, батюшка; вы послушайте меня, – перебил штаб ротмистр своим басистым голосом, спокойно разглаживая свои длинные усы. – Вы при других офицерах говорите полковому командиру, что офицер украл…
– Я не виноват, что разговор зашел при других офицерах. Может быть, не надо было говорить при них, да я не дипломат. Я затем в гусары и пошел, думал, что здесь не нужно тонкостей, а он мне говорит, что я лгу… так пусть даст мне удовлетворение…
– Это всё хорошо, никто не думает, что вы трус, да не в том дело. Спросите у Денисова, похоже это на что нибудь, чтобы юнкер требовал удовлетворения у полкового командира?
Денисов, закусив ус, с мрачным видом слушал разговор, видимо не желая вступаться в него. На вопрос штаб ротмистра он отрицательно покачал головой.
– Вы при офицерах говорите полковому командиру про эту пакость, – продолжал штаб ротмистр. – Богданыч (Богданычем называли полкового командира) вас осадил.
– Не осадил, а сказал, что я неправду говорю.
– Ну да, и вы наговорили ему глупостей, и надо извиниться.
– Ни за что! – крикнул Ростов.
– Не думал я этого от вас, – серьезно и строго сказал штаб ротмистр. – Вы не хотите извиниться, а вы, батюшка, не только перед ним, а перед всем полком, перед всеми нами, вы кругом виноваты. А вот как: кабы вы подумали да посоветовались, как обойтись с этим делом, а то вы прямо, да при офицерах, и бухнули. Что теперь делать полковому командиру? Надо отдать под суд офицера и замарать весь полк? Из за одного негодяя весь полк осрамить? Так, что ли, по вашему? А по нашему, не так. И Богданыч молодец, он вам сказал, что вы неправду говорите. Неприятно, да что делать, батюшка, сами наскочили. А теперь, как дело хотят замять, так вы из за фанаберии какой то не хотите извиниться, а хотите всё рассказать. Вам обидно, что вы подежурите, да что вам извиниться перед старым и честным офицером! Какой бы там ни был Богданыч, а всё честный и храбрый, старый полковник, так вам обидно; а замарать полк вам ничего? – Голос штаб ротмистра начинал дрожать. – Вы, батюшка, в полку без году неделя; нынче здесь, завтра перешли куда в адъютантики; вам наплевать, что говорить будут: «между павлоградскими офицерами воры!» А нам не всё равно. Так, что ли, Денисов? Не всё равно?
