Абу-ль-Баракат аль-Багдади
| Абуль-Баракат аль-Багдади | |
| араб. هيبة الله ابن ملكا أبو البركات البغدادي | |
| Псевдонимы: |
Натанель |
|---|---|
| Язык(и) произведений: |
Иврит, арабский |
| Направление: | |
| Оказавшие влияние: |
Ибн Сина, Абуль-Хасан Саид ибн Хибатуллах |
| Испытавшие влияние: |
Фахр ад-Дин ар-Рази, ас-Самаваль аль-Магриби, Шихаб ад-Дин Сухраварди, Ибн Каммуна, Жан Буридан, Альберт Саксонский, Исаак, сын Авраама ибн Эзры |
Абуль-Баракат Хибатуллах ибн Малька аль-Багдади (Натанель, ок. 1080—1165) — философ, физик, психолог и врач.
По происхождению еврей, позже перешёл в ислам. Написал работу на иврите под именем Натанеля.
Натанель был сторонником научного метода, считал важным ставить эксперименты. Он написал книгу Китаб аль-Му’табар с критикой физики и философии Аристотеля, в которой он разработал концепции, близкие к современным.
Внёс значительный вклад в развитие средневековой теории механического движения — теории импетуса. По поводу движения аль-Багдади считал: «Предлагается объяснение ускорения падающих тел накоплением последовательного приращения мощности с последовательным шагом скорости». Это закон классической механики, — сила, действующая непрерывно, производит ускорение. Теория аль-Багдади о движении и различии между скоростью и ускорением показала, что сила пропорциональна ускорению, а не скорости.
Аль-Багдади подверг критике концепцию Аристотеля о времени как о «мере движения», считая время «мерой бытия».
Напишите отзыв о статье "Абу-ль-Баракат аль-Багдади"
Литература
- Анри Корбэн. [shia.spb.ru/ru/publ/info/165 История исламской философии].
Отрывок, характеризующий Абу-ль-Баракат аль-Багдади
– В Цнайме ночуем.– А я так перевьючил себе всё, что мне нужно, на двух лошадей, – сказал Несвицкий, – и вьюки отличные мне сделали. Хоть через Богемские горы удирать. Плохо, брат. Да что ты, верно нездоров, что так вздрагиваешь? – спросил Несвицкий, заметив, как князя Андрея дернуло, будто от прикосновения к лейденской банке.
– Ничего, – отвечал князь Андрей.
Он вспомнил в эту минуту о недавнем столкновении с лекарскою женой и фурштатским офицером.
– Что главнокомандующий здесь делает? – спросил он.
– Ничего не понимаю, – сказал Несвицкий.
– Я одно понимаю, что всё мерзко, мерзко и мерзко, – сказал князь Андрей и пошел в дом, где стоял главнокомандующий.
Пройдя мимо экипажа Кутузова, верховых замученных лошадей свиты и казаков, громко говоривших между собою, князь Андрей вошел в сени. Сам Кутузов, как сказали князю Андрею, находился в избе с князем Багратионом и Вейротером. Вейротер был австрийский генерал, заменивший убитого Шмита. В сенях маленький Козловский сидел на корточках перед писарем. Писарь на перевернутой кадушке, заворотив обшлага мундира, поспешно писал. Лицо Козловского было измученное – он, видно, тоже не спал ночь. Он взглянул на князя Андрея и даже не кивнул ему головой.
– Вторая линия… Написал? – продолжал он, диктуя писарю, – Киевский гренадерский, Подольский…
– Не поспеешь, ваше высокоблагородие, – отвечал писарь непочтительно и сердито, оглядываясь на Козловского.
Из за двери слышен был в это время оживленно недовольный голос Кутузова, перебиваемый другим, незнакомым голосом. По звуку этих голосов, по невниманию, с которым взглянул на него Козловский, по непочтительности измученного писаря, по тому, что писарь и Козловский сидели так близко от главнокомандующего на полу около кадушки,и по тому, что казаки, державшие лошадей, смеялись громко под окном дома, – по всему этому князь Андрей чувствовал, что должно было случиться что нибудь важное и несчастливое.
Князь Андрей настоятельно обратился к Козловскому с вопросами.
– Сейчас, князь, – сказал Козловский. – Диспозиция Багратиону.
– А капитуляция?
– Никакой нет; сделаны распоряжения к сражению.
Князь Андрей направился к двери, из за которой слышны были голоса. Но в то время, как он хотел отворить дверь, голоса в комнате замолкли, дверь сама отворилась, и Кутузов, с своим орлиным носом на пухлом лице, показался на пороге.
