Аль-Дихани, Фехайд

Фехайд аль-Дихани
Личная информация
Пол	мужской
Полное имя	Фехайд аль-Дихани
Гражданство	Кувейт Кувейт
Специализация	стендовая стрельба
Дата рождения	11 октября 1966(1966-10-11) (57 лет)
Место рождения	Кувейт, Кувейт
Рост	178 см
Вес	100 кг
Награды и медали за Кувейт Олимпийские игры Бронза Сидней 2000 дубль-трап Бронза Лондон 2012 трап как независимый олимпийский атлет Олимпийские игры Золото Рио-де-Жанейро 2016 дубль-трап

Фехайд аль-Дихани (араб. فهيد الديحاني‎; род. 11 октября 1966, Кувейт, Кувейт) — стрелок из Кувейта, олимпийский чемпион в дубль-трапе.

Участвовал на 6 летних Олимпиадах: в 1992 в Барселоне, 1996 в Атланте, 2000 в Сиднее, 2004 в Афинах, 2012 году в Лондоне и 2016 в Рио-де-Жанейро.

Дважды был знаменосцем своей сборной — в 2004 и 2012 годах.

Биография

На Олимпиаде в Барселоне он участвовал в смешанных соревнованиях по трапу, где, набрав 140 баллов, занял 29 место.

На следующей Олимпиаде в Атланте он участвовал в двух соревнованиях: дубль-трапу и трапу, где занял 20 и 10 места соответственно.

На Олимпиаде в Сиднее Фехайд участвовал в соревнованиях по дубль-трапу, где, набрав 186 баллов, завоевал бронзу.

На Олимпиаде в 2004 году он участвовал в соревнованиях по дубль-трапу, где набрал 134 балла и занял 8 место.

На Олимпиаде-2012 в составе сборной Кувейта участвовал в соревнованиях по трапу, где, набрав 145 баллов, занял 3 призовое место.

Также он участвовал в соревнованиях по дубль-трапу, где в дополнительной перестрелке за бронзу уступил россиянину Василию Мосину.

В 2016 году стал олимпийским чемпионом, причём выступал не за родной Кувейт, а за сборную независимых олимпийских атлетов под олимпийским флагом и награждался под олимпийский гимн, поскольку 27 октября 2015 года МОК приостановил деятельность Олимпийского комитета Кувейта из-за вмешательства государства в его работу.

Ссылки

• [www.sports-reference.com/olympics/athletes/al/fehaid-al-deehani-1.html Фехайд аль-Дихани] — олимпийская статистика на сайте Sports-Reference.com (англ.)
• [archive.is/20130128030442/www.london2012.com/athlete/aldeehani-fehaid-1206168/ Профиль на официальном сайте летних Олимпийских игр 2012 года]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Аль-Дихани, Фехайд

Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
«Что ж это такое? – подумал Николай, услыхав ее голос и широко раскрывая глаза. – Что с ней сделалось? Как она поет нынче?» – подумал он. И вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы, и всё в мире сделалось разделенным на три темпа: «Oh mio crudele affetto… [О моя жестокая любовь…] Раз, два, три… раз, два… три… раз… Oh mio crudele affetto… Раз, два, три… раз. Эх, жизнь наша дурацкая! – думал Николай. Всё это, и несчастье, и деньги, и Долохов, и злоба, и честь – всё это вздор… а вот оно настоящее… Hy, Наташа, ну, голубчик! ну матушка!… как она этот si возьмет? взяла! слава Богу!» – и он, сам не замечая того, что он поет, чтобы усилить этот si, взял втору в терцию высокой ноты. «Боже мой! как хорошо! Неужели это я взял? как счастливо!» подумал он.
О! как задрожала эта терция, и как тронулось что то лучшее, что было в душе Ростова. И это что то было независимо от всего в мире, и выше всего в мире. Какие тут проигрыши, и Долоховы, и честное слово!… Всё вздор! Можно зарезать, украсть и всё таки быть счастливым…


Давно уже Ростов не испытывал такого наслаждения от музыки, как в этот день. Но как только Наташа кончила свою баркароллу, действительность опять вспомнилась ему. Он, ничего не сказав, вышел и пошел вниз в свою комнату. Через четверть часа старый граф, веселый и довольный, приехал из клуба. Николай, услыхав его приезд, пошел к нему.
– Ну что, повеселился? – сказал Илья Андреич, радостно и гордо улыбаясь на своего сына. Николай хотел сказать, что «да», но не мог: он чуть было не зарыдал. Граф раскуривал трубку и не заметил состояния сына.
«Эх, неизбежно!» – подумал Николай в первый и последний раз. И вдруг самым небрежным тоном, таким, что он сам себе гадок казался, как будто он просил экипажа съездить в город, он сказал отцу.
– Папа, а я к вам за делом пришел. Я было и забыл. Мне денег нужно.
– Вот как, – сказал отец, находившийся в особенно веселом духе. – Я тебе говорил, что не достанет. Много ли?
– Очень много, – краснея и с глупой, небрежной улыбкой, которую он долго потом не мог себе простить, сказал Николай. – Я немного проиграл, т. е. много даже, очень много, 43 тысячи.
– Что? Кому?… Шутишь! – крикнул граф, вдруг апоплексически краснея шеей и затылком, как краснеют старые люди.
– Я обещал заплатить завтра, – сказал Николай.
– Ну!… – сказал старый граф, разводя руками и бессильно опустился на диван.