Аль-Кафи

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Аль-Кáфи (ар. «достаточный») — один из главных сборников хадисов шиитов-двунадесятников, составителем которого является Абу Джафар Мухаммад ибн Йакуб ибн Исхак аль-Кулайни ар-Рази (ум. 328 или 329 г. хиджры/ 939 или 940 г. н. э.). Входит в состав Кутуб аль-Арба’а («четверокнижие») базовых шиитских сводов хадисов наряду с «Ман ла йахдуруху-ль-факих» шейха Садука, «Тахзиб аль-ахкам» и «Аль-Истибсар» Абу Джафара ат-Туси. Включает в себя 15181 задокументированных хадисов от пророка Мухаммада и членов его семейства — Фатимы Захры и непорочных Имамов.





Аль-Кулайни

Ученые располагают крайне скудными сведениями о составителе свода «Аль-Кафи». Существуют также разные варианты звучания его прозвища (''нисба''): аль-Кулайни или аль-Кулини. Тем не менее, все исследователи согласны с тем, что оно является производным от деревни Кулайн или Кулин в Иране. Известно также, что время жизни аль-Кулайни приходится на период малого сокрытия (аль-гайбат ас-сугра) двенадцатого имама аль-Махди.

Вначале аль-Кулайни был известен как религиозный учёный и факих среди шиитов-двунадесятников иранского города ар-Рей. До свода «Аль-Кафи» он написал несколько трудов, как то «Китаб ар-риджал» (исследование о степени надежности и правдивости передатчиков хадисов), «Ар-Радд 'ала-ль-Карамата» («Опровержение взглядов карматов»), «Ар-Радд 'ала-ль-а’имма» («Письма Имамов») и антология поэзии об Имамах. Ни одна из этих книг, в отличие от «Аль-Кафи», не сохранилась.

Общие сведения о своде «Аль-Кафи»

В силу того, что шииты-двунадесятники расширительно трактуют понятие «Сунна» и включают в него хадисы не только от пророка Мухаммада, но и членов его семейства, "Аль-Кафи включает в себя достаточно широкий круг преданий, относящихся к разным историческим периодам, в которые жили непорочные Имамы. По этой причине свод «Аль-Кафи» является важным источником правовых норм для богословов и законоведов джафаритского мазхаба.

Во введении к своей работе аль-Кулайни пояснил:

Вы желали иметь в своем распоряжении книгу, которой было бы достаточно (для удовлетворения ваших религиозных нужд) (кафин), которая вбирала бы в себя все виды религиозного знания ('илм), которая подходила бы студенту и к которой мог бы обращаться учитель. Таким образом, её может использовать любой, кто стремится к обретению религиозных знаний и совершению законных действий (а’мал) в соответствии с достоверными преданиями (асар) от Безгрешных (Имамов)…

Отличительной особенностью «Аль-Кафи» является то, что хадисы в этом сборнике объединены в различные главы по тематическом принципу. Подобную систему подачи материала исламские ученые начали использовать во второй половине 2-3 вв. хиджры. Исследователи склоняются к тому, что это первая обзорная работа по шиитским хадисам, написанная в такой манере.

В основу сборника «Аль-Кафи» легли письменные источники — конспекты лекций и проповедей непорочных Имамов, составленные слушателями, а также записи изречений пророка Мухаммада, которые начали делать ещё при его жизни его сподвижники, принадлежавшие к шиат Али, во главе с самим Али ибн Абу Талибом и дочерью Мухаммада Фатимой Захрой. Эти более ранние сборники получили название «Усул». По данным историков, насчитывалось около 400 подобных сводов, однако хадисы в них не были систематизированы. К настоящему времени сохранились лишь некоторые из этих рукописей.

Степень достоверности

В своей работе «О сборнике „Аль-Кутуб аль-арба'“ („Четверокнижие“)» доктор И.К.А. Ховард отмечает:

Хадисоведы, трудившиеся над сбором преданий до Кулайни и после него, проверяли иснады (цепочки передатчиков) с большой осторожностью. Они стремились убедиться в том, что все передатчики конкретного хадиса были людьми истинной веры; но, похоже, аль-Кулайни уделял иснаду меньшее внимание, нежели матну, то есть содержанию предания. Так, иногда он приводит хадисы, в иснадах которых есть передатчики, которые не были в строгом смысле слова учениками Имамов (мир им); иногда они были приверженцами иного вероучения — зейдитского, порой они являлись гулатами — сторонниками крайних взглядов. Некоторые из передатчиков в иснадах считали одного из более ранних Имамов (мир им) последним Имамом, и в цепочки даже попадали люди, вообще не придерживавшиеся шиитского вероучения.

В связи с этим нельзя сказать, что свод «Аль-Кафи» является на 100 % достоверным сборником хадисов. Уже шейх Садук (ум. 381 г. хиджры/ 991 г. н. э.), ставший составителем другого авторитетного шиитского сборника «Ман ла йахдуруху-ль-факих», не считал «Аль-Кафи» полностью заслуживающим доверия. Об этом писал, в частности, иракский аятолла Абу-л-Касим аль-Хои в своем труде «Му’джам риджал аль-хадис» («Избранные передатчики хадисов»). Имам Хомейни также скептически относился к ряду хадисов из «Аль-Кафи», также утверждая, что часть хадисов в своде нельзя признать аутентичными.

Поэтому шиитские учёные-хадисоведы проводили тщательную проверку преданий из «Аль-Кафи» на предмет их достоверности. По некоторым оценкам, заслуживающими доверия (сахих) можно признать около трети (согласно иному мнению — около четверти) хадисов, содержащихся в «Аль-Кафи». Мулла Бакир Маджлиси в своём комменатарии к «Аль-Кафи» писал, что достоверными можно признать 58 % включённых в свод хадисов. Вот что пишет И. К. А. Ховард об итогах исследований на сей счет:

Число преданий в «Аль-Кафи» достигает 15181, согласно другому подсчету — 15176. Если подсчитать количество хадисов в каждом разделе, то их число будет превышать 1000. Из основных хадисов 5072 признаны учеными полностью достоверными (сахих), то есть хадисами «первой категории», 144 расценены как хорошие (хасан), принадлежащие ко «второй категории», 178 считаются достоверными (мувасак), то есть «третьей категории», 302 предания названы «сильными» (кавый) — это «четвертая категория», и 9484 признаны слабыми (да’иф), относящимися к «пятой категории». Если хадис расценивается как слабый, это не означает, что он вымышлен. Под «слабостью» предания подразумевается, что учёные-хадисоведы обнаружили некий изъян, обычно среди передатчиков в иснаде, и это позволяет предположить, что хадис может и не восходить к Имаму (мир ему), как это декларируется. Наука, разработанная исламскими учёными-мухаддисами для проверки иснадов и текстов преданий — это отдельная дисциплина, которая включает в себя, в частности, илм ар-риджал, исследующую особенности личностей передатчиков, записывавших хадисы.

Структура сборника

«Аль-Кафи» состоит из трёх частей — «Аль-Усул», «Аль-Фуру'» и «Ар-Равда».

«Аль-Усул»

Данный раздел в «Аль-Кафи» посвящён, главным образом, вопросам вероучения. Он включает в себя восемь книг (кутуб), которые, в свою очередь, разделены на главы (абваб). Это следующие книги:

  1. «Китаб аль-'акл ва-ль-джахл» — «Книга о разуме и невежестве».
  2. «Китаб фадл аль-'илм» — «Книга о достоинстве знания». В данном разделе говорится о познании религиозной традиции, ниспосланной пророку Мухаммаду и сохранённой непорочными Имамами, о методах подтверждения истинности хадисов, о недозволенности личного правового мнения, противоречащего достоверной Сунне.
  3. «Китаб ат-Таухид» — «Книга о Единобожии».
  4. «Китаб аль-Худжжа(т)» — «Книга о доводе Аллаха». В этом разделе освещается шиитская доктрина Имамата, а также содержатся исторические сведения о жизни непорочных Имамов.
  5. «Китаб аль-иман ва-ль-куфр» — «Книга о вере и неверии».
  6. «Китаб ад-ду’а» — «Книга молитв» (личных обращений верующего к Аллаху).
  7. «Китаб фадл аль-Кур’ан» — «Книга о превосходстве Корана».
  8. «Китаб аль-ишра» — «Книга этикета».

«Аль-Фуру»

В этом разделе «Аль-Кафи» даётся описание заповедей ислама относительно ритуальной практики (ибадат) и законов Шариата, касающихся жизни в социуме (му’амалат). Раздел включает в себя следующие книги:

  1. «Китаб ат-тахарат» — «Книга о ритуальной чистоте».
  2. «Китаб аль-хайд» — «Книга о менструациях».
  3. «Китаб аль-джана’из» — «Книга похорон».
  4. «Китаб ас-салят» — «Книга молитвы».
  5. «Китаб аз-закят» — «Книга закята (налоге в пользу бедных)».
  6. «Китаб ас-сийам» — «Книга поста».
  7. «Китаб аль-хадж» — «Книга хаджа», содержит в себе также регламентацию паломничества к гробницам Имамов (аз-зийарат).
  8. «Китаб аль-джихад» — «Книга о священной войне».
  9. «Китаб аль-ма’иша» — «Книга средств жизни».
  10. «Китаб ан-никях» — «Книга брака», в ней освещаются нормы, регламентирующие как постоянный (да’им), так и временный (мут’а) брак, признанный законным в джафаритском мазхабе.
  11. «Китаб аль-акика» — данная книга посвящена вопросам, связанным с воспитанием детей.
  12. «Китаб ат-талак» — «Книга развода».
  13. «Китаб аль-итк ва-т-тадбир ва-ль-катиба» — книга посвящена категориям рабов и способам их освобождения.
  14. «Китаб ас-саид» — «Книга охоты».
  15. «Китаб аз-забаих» — «Книга ритуального забоя животных».
  16. «Китаб аль-ат’имма» — «Книга еды».
  17. «Китаб аль-ашриба» — «Книга питья».
  18. «Китаб аз-зик ва-т-таджаммул ва-ль-муру’а» — «Книга об одежде, украшениях и вежливости».
  19. «Китаб ад-даваджин» — «Книга о домашних животных».
  20. «Китаб аль-васайа» — «Книга о завещании».
  21. «Китаб аль-маварис» — «Книга наследования».
  22. «Китаб аль-худуд» — книга об уголовных наказаниях, четко установленных Кораном и Сунной.
  23. «Китаб ад-дийа» — книга о наказаниях и компенсациях за убийство и нанесение телесных повреждений.
  24. «Китаб аш-шахадат» — книга о требованиях к доказательствам в случае судебного разбирательства.
  25. «Китаб аль-када ва-ль-ахкам» — книга о кодексе поведения судей и требованиях к ним.
  26. «Китаб аль-айман ва-н-нузур ва-ль-каффарат» — «Книга о присягах, клятвах и способах искупления (в случае их нарушения)».

«Ар-Равда»

В данном разделе хадисы не систематизированы и приведены в совершенно произвольном порядке.

Напишите отзыв о статье "Аль-Кафи"

Комментарии к «Аль-Кафи»

Сам аль-Кулайни крайне редко комментировал собранные им хадисы, делая лишь редкие пояснения в случаях явного противоречия между преданиями. Однако в дальнейшем многие шиитские учёные писали толкования к сборнику «Аль-Кафи». Среди наиболее известных комментаторов — следующие богословы:

  1. Алламе Маджлиси (ум. 1110 г. хиджры/ 1698 г. н. э.);
  2. Садр ад-Дин аш-Ширази, известный также как Мулла Садра (ум. 1050 г. хиджры/ 1640 г. н. э.);
  3. Аль-Мазандарани (ум. 1080 г. хиджры/ 1699 г. н. э.);
  4. Аль-Казвини (ум. 1089 г. хиджры/ 1678 г. н. э.);
  5. Мухаммад Бакир ибн Дамад (ум. 1040 г. хиджры/ 1630 г. н. э.)

Использованная литература

  • Мустафа Авлийа’и. И. К. А. Ховард. Хадисоведение. Москва, «Исток», 2010.
  • Dr. I. K. A. Howard [www.al-islam.org/al-serat/default.asp?url=kulayni-howard.htm/ 'Al-Kafi' by Al-Kulayni ]

Ссылки

  • [al-kafi.ru/ Избранные хадисы Аль-кафи]

Отрывок, характеризующий Аль-Кафи

Пьер решил сам с собою не бывать больше у Ростовых.


Петя, после полученного им решительного отказа, ушел в свою комнату и там, запершись от всех, горько плакал. Все сделали, как будто ничего не заметили, когда он к чаю пришел молчаливый и мрачный, с заплаканными глазами.
На другой день приехал государь. Несколько человек дворовых Ростовых отпросились пойти поглядеть царя. В это утро Петя долго одевался, причесывался и устроивал воротнички так, как у больших. Он хмурился перед зеркалом, делал жесты, пожимал плечами и, наконец, никому не сказавши, надел фуражку и вышел из дома с заднего крыльца, стараясь не быть замеченным. Петя решился идти прямо к тому месту, где был государь, и прямо объяснить какому нибудь камергеру (Пете казалось, что государя всегда окружают камергеры), что он, граф Ростов, несмотря на свою молодость, желает служить отечеству, что молодость не может быть препятствием для преданности и что он готов… Петя, в то время как он собирался, приготовил много прекрасных слов, которые он скажет камергеру.
Петя рассчитывал на успех своего представления государю именно потому, что он ребенок (Петя думал даже, как все удивятся его молодости), а вместе с тем в устройстве своих воротничков, в прическе и в степенной медлительной походке он хотел представить из себя старого человека. Но чем дальше он шел, чем больше он развлекался все прибывающим и прибывающим у Кремля народом, тем больше он забывал соблюдение степенности и медлительности, свойственных взрослым людям. Подходя к Кремлю, он уже стал заботиться о том, чтобы его не затолкали, и решительно, с угрожающим видом выставил по бокам локти. Но в Троицких воротах, несмотря на всю его решительность, люди, которые, вероятно, не знали, с какой патриотической целью он шел в Кремль, так прижали его к стене, что он должен был покориться и остановиться, пока в ворота с гудящим под сводами звуком проезжали экипажи. Около Пети стояла баба с лакеем, два купца и отставной солдат. Постояв несколько времени в воротах, Петя, не дождавшись того, чтобы все экипажи проехали, прежде других хотел тронуться дальше и начал решительно работать локтями; но баба, стоявшая против него, на которую он первую направил свои локти, сердито крикнула на него:
– Что, барчук, толкаешься, видишь – все стоят. Что ж лезть то!
– Так и все полезут, – сказал лакей и, тоже начав работать локтями, затискал Петю в вонючий угол ворот.
Петя отер руками пот, покрывавший его лицо, и поправил размочившиеся от пота воротнички, которые он так хорошо, как у больших, устроил дома.
Петя чувствовал, что он имеет непрезентабельный вид, и боялся, что ежели таким он представится камергерам, то его не допустят до государя. Но оправиться и перейти в другое место не было никакой возможности от тесноты. Один из проезжавших генералов был знакомый Ростовых. Петя хотел просить его помощи, но счел, что это было бы противно мужеству. Когда все экипажи проехали, толпа хлынула и вынесла и Петю на площадь, которая была вся занята народом. Не только по площади, но на откосах, на крышах, везде был народ. Только что Петя очутился на площади, он явственно услыхал наполнявшие весь Кремль звуки колоколов и радостного народного говора.
Одно время на площади было просторнее, но вдруг все головы открылись, все бросилось еще куда то вперед. Петю сдавили так, что он не мог дышать, и все закричало: «Ура! урра! ура!Петя поднимался на цыпочки, толкался, щипался, но ничего не мог видеть, кроме народа вокруг себя.
На всех лицах было одно общее выражение умиления и восторга. Одна купчиха, стоявшая подле Пети, рыдала, и слезы текли у нее из глаз.
– Отец, ангел, батюшка! – приговаривала она, отирая пальцем слезы.
– Ура! – кричали со всех сторон. С минуту толпа простояла на одном месте; но потом опять бросилась вперед.
Петя, сам себя не помня, стиснув зубы и зверски выкатив глаза, бросился вперед, работая локтями и крича «ура!», как будто он готов был и себя и всех убить в эту минуту, но с боков его лезли точно такие же зверские лица с такими же криками «ура!».
«Так вот что такое государь! – думал Петя. – Нет, нельзя мне самому подать ему прошение, это слишком смело!Несмотря на то, он все так же отчаянно пробивался вперед, и из за спин передних ему мелькнуло пустое пространство с устланным красным сукном ходом; но в это время толпа заколебалась назад (спереди полицейские отталкивали надвинувшихся слишком близко к шествию; государь проходил из дворца в Успенский собор), и Петя неожиданно получил в бок такой удар по ребрам и так был придавлен, что вдруг в глазах его все помутилось и он потерял сознание. Когда он пришел в себя, какое то духовное лицо, с пучком седевших волос назади, в потертой синей рясе, вероятно, дьячок, одной рукой держал его под мышку, другой охранял от напиравшей толпы.
– Барчонка задавили! – говорил дьячок. – Что ж так!.. легче… задавили, задавили!
Государь прошел в Успенский собор. Толпа опять разровнялась, и дьячок вывел Петю, бледного и не дышащего, к царь пушке. Несколько лиц пожалели Петю, и вдруг вся толпа обратилась к нему, и уже вокруг него произошла давка. Те, которые стояли ближе, услуживали ему, расстегивали его сюртучок, усаживали на возвышение пушки и укоряли кого то, – тех, кто раздавил его.
– Этак до смерти раздавить можно. Что же это! Душегубство делать! Вишь, сердечный, как скатерть белый стал, – говорили голоса.
Петя скоро опомнился, краска вернулась ему в лицо, боль прошла, и за эту временную неприятность он получил место на пушке, с которой он надеялся увидать долженствующего пройти назад государя. Петя уже не думал теперь о подаче прошения. Уже только ему бы увидать его – и то он бы считал себя счастливым!
Во время службы в Успенском соборе – соединенного молебствия по случаю приезда государя и благодарственной молитвы за заключение мира с турками – толпа пораспространилась; появились покрикивающие продавцы квасу, пряников, мака, до которого был особенно охотник Петя, и послышались обыкновенные разговоры. Одна купчиха показывала свою разорванную шаль и сообщала, как дорого она была куплена; другая говорила, что нынче все шелковые материи дороги стали. Дьячок, спаситель Пети, разговаривал с чиновником о том, кто и кто служит нынче с преосвященным. Дьячок несколько раз повторял слово соборне, которого не понимал Петя. Два молодые мещанина шутили с дворовыми девушками, грызущими орехи. Все эти разговоры, в особенности шуточки с девушками, для Пети в его возрасте имевшие особенную привлекательность, все эти разговоры теперь не занимали Петю; ou сидел на своем возвышении пушки, все так же волнуясь при мысли о государе и о своей любви к нему. Совпадение чувства боли и страха, когда его сдавили, с чувством восторга еще более усилило в нем сознание важности этой минуты.
Вдруг с набережной послышались пушечные выстрелы (это стреляли в ознаменование мира с турками), и толпа стремительно бросилась к набережной – смотреть, как стреляют. Петя тоже хотел бежать туда, но дьячок, взявший под свое покровительство барчонка, не пустил его. Еще продолжались выстрелы, когда из Успенского собора выбежали офицеры, генералы, камергеры, потом уже не так поспешно вышли еще другие, опять снялись шапки с голов, и те, которые убежали смотреть пушки, бежали назад. Наконец вышли еще четверо мужчин в мундирах и лентах из дверей собора. «Ура! Ура! – опять закричала толпа.
– Который? Который? – плачущим голосом спрашивал вокруг себя Петя, но никто не отвечал ему; все были слишком увлечены, и Петя, выбрав одного из этих четырех лиц, которого он из за слез, выступивших ему от радости на глаза, не мог ясно разглядеть, сосредоточил на него весь свой восторг, хотя это был не государь, закричал «ура!неистовым голосом и решил, что завтра же, чего бы это ему ни стоило, он будет военным.
Толпа побежала за государем, проводила его до дворца и стала расходиться. Было уже поздно, и Петя ничего не ел, и пот лил с него градом; но он не уходил домой и вместе с уменьшившейся, но еще довольно большой толпой стоял перед дворцом, во время обеда государя, глядя в окна дворца, ожидая еще чего то и завидуя одинаково и сановникам, подъезжавшим к крыльцу – к обеду государя, и камер лакеям, служившим за столом и мелькавшим в окнах.
За обедом государя Валуев сказал, оглянувшись в окно:
– Народ все еще надеется увидать ваше величество.
Обед уже кончился, государь встал и, доедая бисквит, вышел на балкон. Народ, с Петей в середине, бросился к балкону.
– Ангел, отец! Ура, батюшка!.. – кричали народ и Петя, и опять бабы и некоторые мужчины послабее, в том числе и Петя, заплакали от счастия. Довольно большой обломок бисквита, который держал в руке государь, отломившись, упал на перилы балкона, с перил на землю. Ближе всех стоявший кучер в поддевке бросился к этому кусочку бисквита и схватил его. Некоторые из толпы бросились к кучеру. Заметив это, государь велел подать себе тарелку бисквитов и стал кидать бисквиты с балкона. Глаза Пети налились кровью, опасность быть задавленным еще более возбуждала его, он бросился на бисквиты. Он не знал зачем, но нужно было взять один бисквит из рук царя, и нужно было не поддаться. Он бросился и сбил с ног старушку, ловившую бисквит. Но старушка не считала себя побежденною, хотя и лежала на земле (старушка ловила бисквиты и не попадала руками). Петя коленкой отбил ее руку, схватил бисквит и, как будто боясь опоздать, опять закричал «ура!», уже охриплым голосом.
Государь ушел, и после этого большая часть народа стала расходиться.
– Вот я говорил, что еще подождать – так и вышло, – с разных сторон радостно говорили в народе.
Как ни счастлив был Петя, но ему все таки грустно было идти домой и знать, что все наслаждение этого дня кончилось. Из Кремля Петя пошел не домой, а к своему товарищу Оболенскому, которому было пятнадцать лет и который тоже поступал в полк. Вернувшись домой, он решительно и твердо объявил, что ежели его не пустят, то он убежит. И на другой день, хотя и не совсем еще сдавшись, но граф Илья Андреич поехал узнавать, как бы пристроить Петю куда нибудь побезопаснее.


15 го числа утром, на третий день после этого, у Слободского дворца стояло бесчисленное количество экипажей.
Залы были полны. В первой были дворяне в мундирах, во второй купцы с медалями, в бородах и синих кафтанах. По зале Дворянского собрания шел гул и движение. У одного большого стола, под портретом государя, сидели на стульях с высокими спинками важнейшие вельможи; но большинство дворян ходило по зале.