Аль-Кахир Биллах
| Аль-Кахир لقاهر بالله | ||
| ||
|---|---|---|
| 929—929 | ||
| Предшественник: | Аль-Муктадир | |
| Преемник: | Аль-Муктадир | |
| ||
| 932 — 934 | ||
| Предшественник: | Аль-Муктадир | |
| Преемник: | Ар-Ради | |
| Вероисповедание: | Ислам | |
| Рождение: | 899 | |
| Смерть: | 950 | |
| Род: | Аббасиды | |
| Отец: | Али аль-Муктафи | |
Абу́ Мансу́р Муха́ммад ибн Абдулла́х аль-Кахи́р Билла́х (899—950) — багдадский халиф из династии Аббасидов.
Когда умер отец аль-Кахира — халиф Али аль-Муктафи — то мальчику было всего 9 лет, и халифом стал его старший брат Аль-Муктадир. В 929 году группа придворных, организовав заговор, свергла Аль-Муктадира и усадила Аль-Кахира на трон, но переворот не был поддержан стражей, и Аль-Муктадир вернулся к власти.
После убийства Аль-Муктадира в 932 году заговорщики, опасаясь мести со стороны сына покойного, предпочли вновь возвести на трон Аль-Кахира. Он тут же развернул такую кампанию террора, перед которой померкли жестокости его предшественников. Вскоре организовался новый заговор, и в одну из ночей упившийся вином халиф был схвачен заговорщиками. Так как он отказался добровольно отречься от престола, то его ослепили и бросили в тюрьму.
Через 11 лет его освободили, и его иногда можно было увидеть — в нищенском платье и деревянных сандалиях.
Аббасиды |
|---|
Напишите отзыв о статье "Аль-Кахир Биллах"
Отрывок, характеризующий Аль-Кахир Биллах
«Встал в восемь часов, читал Св. Писание, потом пошел к должности (Пьер по совету благодетеля поступил на службу в один из комитетов), возвратился к обеду, обедал один (у графини много гостей, мне неприятных), ел и пил умеренно и после обеда списывал пиесы для братьев. Ввечеру сошел к графине и рассказал смешную историю о Б., и только тогда вспомнил, что этого не должно было делать, когда все уже громко смеялись.«Ложусь спать с счастливым и спокойным духом. Господи Великий, помоги мне ходить по стезям Твоим, 1) побеждать часть гневну – тихостью, медлением, 2) похоть – воздержанием и отвращением, 3) удаляться от суеты, но не отлучать себя от а) государственных дел службы, b) от забот семейных, с) от дружеских сношений и d) экономических занятий».
«27 го ноября.
«Встал поздно и проснувшись долго лежал на постели, предаваясь лени. Боже мой! помоги мне и укрепи меня, дабы я мог ходить по путям Твоим. Читал Св. Писание, но без надлежащего чувства. Пришел брат Урусов, беседовали о суетах мира. Рассказывал о новых предначертаниях государя. Я начал было осуждать, но вспомнил о своих правилах и слова благодетеля нашего о том, что истинный масон должен быть усердным деятелем в государстве, когда требуется его участие, и спокойным созерцателем того, к чему он не призван. Язык мой – враг мой. Посетили меня братья Г. В. и О., была приуготовительная беседа для принятия нового брата. Они возлагают на меня обязанность ритора. Чувствую себя слабым и недостойным. Потом зашла речь об объяснении семи столбов и ступеней храма. 7 наук, 7 добродетелей, 7 пороков, 7 даров Святого Духа. Брат О. был очень красноречив. Вечером совершилось принятие. Новое устройство помещения много содействовало великолепию зрелища. Принят был Борис Друбецкой. Я предлагал его, я и был ритором. Странное чувство волновало меня во всё время моего пребывания с ним в темной храмине. Я застал в себе к нему чувство ненависти, которое я тщетно стремлюсь преодолеть. И потому то я желал бы истинно спасти его от злого и ввести его на путь истины, но дурные мысли о нем не оставляли меня. Мне думалось, что его цель вступления в братство состояла только в желании сблизиться с людьми, быть в фаворе у находящихся в нашей ложе. Кроме тех оснований, что он несколько раз спрашивал, не находится ли в нашей ложе N. и S. (на что я не мог ему отвечать), кроме того, что он по моим наблюдениям не способен чувствовать уважения к нашему святому Ордену и слишком занят и доволен внешним человеком, чтобы желать улучшения духовного, я не имел оснований сомневаться в нем; но он мне казался неискренним, и всё время, когда я стоял с ним с глазу на глаз в темной храмине, мне казалось, что он презрительно улыбается на мои слова, и хотелось действительно уколоть его обнаженную грудь шпагой, которую я держал, приставленною к ней. Я не мог быть красноречив и не мог искренно сообщить своего сомнения братьям и великому мастеру. Великий Архитектон природы, помоги мне находить истинные пути, выводящие из лабиринта лжи».
