Аль-Хасан ан-Насир
| Аль-Хасан ан-Насир араб. الناصر بدر الدين أبو المعالي الحسن بن الناصر<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Мечеть султана Хасана в Каире</td></tr> | ||
| ||
|---|---|---|
| 1347—1351 | ||
| Предшественник: | Хаджжи I аль-Музаффар | |
| Преемник: | Салих Салахуддин | |
| ||
| 1354—1361 | ||
| Предшественник: | Салих Салахуддин | |
| Преемник: | Мухаммад аль-Мансур Салахуддин | |
| Вероисповедание: | Ислам | |
| Рождение: | 1334 Каир | |
| Смерть: | 1361 Каир | |
| Род: | Бахриты | |
| Отец: | ан-Насир Мухаммад | |
Ан-Насир Бадр ад-Дин Абу-ль-Малик аль-Хасан ибн ан-Насир, известный как аль-Хасан ан-Насир (араб. الناصر بدر الدين أبو المعالي الحسن بن الناصر) — мамлюкский султан Египта, правивший в 1347—1351 и 1354—1361 годах.
Биография
Первое правление
Одиннадцатилетний ан-Насир Хасан был возведен на престол после низложения его брата Хаджжи аль-Музаффара в декабре 1347 года группой эмиров во главе с вице-султаном Байбугой аль-Арусом, визирем Мандшаком аль-Юсуфи и эмиром Таз ан-Насири. Триумвират эмиров взял на себя управление страной и первым делом перепродал приобретенных Хаджжи I черкесских мамлюков, что существенно снизило нагрузку на королевскую казну. Финансовые резервы, сформированные отцом Хасана, султаном ан-Насиром Мухаммадом, уже были исчерпаны, а финансовые проблемы усугубились распространением чумы несколько месяцев спустя.
Как и в Западной Европе, чуму принесли в Египет торговые суда из Чёрного моря. Из-за недостаточных разливов Нила и последовавшего голода население было ослаблено, так что эпидемия стала стремительно распространяться. Осенью 1347 года первые люди умерли в Александрии, а весной 1348 года чума уже распространилась по всей дельте Нила. Осенью и зимой того же года она достигла Верхнего Египта и Сирии, где бушевала до февраля 1349 года. В целом эта первая крупная эпидемия сократила примерно на треть общую численность населения Египта и Сирии, но мамлюкской элиты практически не коснулась. Иностранцы и вновь приобретенные рабы-мамлюки почти все вымерли из-за отсутствия иммунитета в болезни, что только сплотило старую элиту мамлюков. Султан ан-Насир Хасан скрывался от болезни в своей летней резиденции Сириак на севере Каира. Не менее губительными оказались последующие кратковременные вспышки чумы (55 вспышек только в 1348—1517 годах). В городах смерть многих мастеров вызвала рост цен на ремесленные товары. Гибель крестьян, с одной стороны, снизила потребление хлеба и позволила лучше кормить города, но в долгосрочной перспективе сокращение количества рабочих рук только грозило новым голодом. Кроме того, убыль населения привела к снижению налоговых поступлений в казну султана, а также к сокращению численности оседлых земледельцев и росту числа кочевников-бедуинов, которые неоднократно восставали против центральной власти.
В Сирии шла борьба за власть: вице-султан Триполи был арестован и убит Аргун-шахом, вице-султаном Дамаска, якобы с одобрения ан-Насира Хасана. Тем не менее, визирь Мандшак конфисковал владения Аргун-шаха. В самом Египте черкесские мамлюки попытались в 1347 году посредством переворота вернуть себе привилегированное положение, которое они занимали при Хаджжи аль-Музаффаре. В правящем триумвирате также появились трещины. Эмир Таз ан-Насири был недоволен тем, что государственное управление находилось в основном в руках Мандшука и Байбуги, который был очень популярен в Каире. Байбуга сократил зарплату и паек султанских мамлюков и реорганизовал диваны. При этом султан ан-Насир не остался в стороне и приблизил к себе начальника султанских конюшен эмира Мугултая. Вместе они пытались расширить трещину между Тазом и Байбугой. В 1351 году Таз в союзе с Мандшуком арестовал Байбугу, который отправился в паломничество в Мекку. Но на этом Таз ан-Насири не остановился. Он сговорился с эмиром Саргитмышем и заставил Хасана отречься от престола на площади перед цитаделью. Султан Хасан был заключен в тюрьму в течение следующих четырёх лет в гареме, где он в основном посвятил себя самообразованию. Его место на троне занял ещё один сын султана ан-Насира Мухаммада Салих Салахуддин.
Второе правление
После переворота Саргитмыша против Таза ан-Насири и последующего низложения Салиха в октябре 1354 года ан-Насир аль-Хасан был восстановлен на престоле. Основные выгоды от реставрации получил союзник Саргитмыша эмир Шайчун, ставший командующим армией (атабеком) и фактически ставший правителем государства. Оба эмира неоднократно ссорились по религиозным вопросам, но при этом оба были покровителями светской науки и религиозной архитектуры. Так, Шайчун построил большую мечеть после чумы 1348 года в южных районах Каира. Саргитмыш также построил в 1356 году впечатляющую медресе. Вскоре эмиры окончательно рассорились. Шайчун был убит в 1357 году на глазах Хасана. Хотя один из мамлюков султана признался, что убил эмира из-за личной обиды, он был казнен так скоро, что появились подозрения в истинных мотивах убийцы. Место Шайчуна во главе армии занял сам Саргитмыш. Его успех был недолгим: уже в августе 1358 года султан приказал его арестовать и отправить в тюрьму, после чего фактически началось самостоятельное правление аль-Хасана.
22-летний султан больше не доверял эмирам отца, поэтому он назначил на ведущие должности доверенных лиц, а старая гвардия была изгнана с ключевых позиций. Но даже его собственные мамлюки были менее верны, чем алчны. Аль-Хасан так и смог создать крепкую опору своей власти.
В последние годы своего правления султан аль-Хасан становился все более непопулярным. Люди ценили его интеллект, но презирали за жадность. Он урезал заработную плату, пенсии и доход от имений своим офицерам. Большая часть денег текла в его массивные программы строительства, особенно в строительстве мечети его имени, на тот момент крупнейшей в мире. Начатое в 1356 году строение было завершено через пять лет, однако незадолго до завершения один из минаретов рухнул, и сотни людей были погребены под обломками. Это было истолковано как дурное предзнаменование для правителя. В то время у султана появился сильный оппонент в лице фаворита эмира Шассаки аль-Ялбуги. Ялбуга спровоцировал восстание населения города, и аль-Хасан попытался бежать в Керак. В марте 1361 года он был взят в плен и заключен в тюрьму. Как он умер, неизвестно. В мавзолее мечети султана Хасана тело самого Хасана не обнаружено.
Напишите отзыв о статье "Аль-Хасан ан-Насир"
Литература
- Doris Behrens-Abouseif: Cairo of the Mamluks: A History of the Architecture and its Culture, London 2007 S. 191—192, 197 und 201 ISBN 978-1-84511-549-4
- Robert Irwin: The Middle East in the Middle Ages: The Early Mamluk Sultanate, 1250—1382. New York, 2008, Seite 134—144
| ||||||
Отрывок, характеризующий Аль-Хасан ан-Насир
Наполеон чувствовал это, и с самого того времени, когда он в правильной позе фехтовальщика остановился в Москве и вместо шпаги противника увидал поднятую над собой дубину, он не переставал жаловаться Кутузову и императору Александру на то, что война велась противно всем правилам (как будто существовали какие то правила для того, чтобы убивать людей). Несмотря на жалобы французов о неисполнении правил, несмотря на то, что русским, высшим по положению людям казалось почему то стыдным драться дубиной, а хотелось по всем правилам стать в позицию en quarte или en tierce [четвертую, третью], сделать искусное выпадение в prime [первую] и т. д., – дубина народной войны поднялась со всей своей грозной и величественной силой и, не спрашивая ничьих вкусов и правил, с глупой простотой, но с целесообразностью, не разбирая ничего, поднималась, опускалась и гвоздила французов до тех пор, пока не погибло все нашествие.И благо тому народу, который не как французы в 1813 году, отсалютовав по всем правилам искусства и перевернув шпагу эфесом, грациозно и учтиво передает ее великодушному победителю, а благо тому народу, который в минуту испытания, не спрашивая о том, как по правилам поступали другие в подобных случаях, с простотою и легкостью поднимает первую попавшуюся дубину и гвоздит ею до тех пор, пока в душе его чувство оскорбления и мести не заменяется презрением и жалостью.
Одним из самых осязательных и выгодных отступлений от так называемых правил войны есть действие разрозненных людей против людей, жмущихся в кучу. Такого рода действия всегда проявляются в войне, принимающей народный характер. Действия эти состоят в том, что, вместо того чтобы становиться толпой против толпы, люди расходятся врозь, нападают поодиночке и тотчас же бегут, когда на них нападают большими силами, а потом опять нападают, когда представляется случай. Это делали гверильясы в Испании; это делали горцы на Кавказе; это делали русские в 1812 м году.
Войну такого рода назвали партизанскою и полагали, что, назвав ее так, объяснили ее значение. Между тем такого рода война не только не подходит ни под какие правила, но прямо противоположна известному и признанному за непогрешимое тактическому правилу. Правило это говорит, что атакующий должен сосредоточивать свои войска с тем, чтобы в момент боя быть сильнее противника.
Партизанская война (всегда успешная, как показывает история) прямо противуположна этому правилу.
Противоречие это происходит оттого, что военная наука принимает силу войск тождественною с их числительностию. Военная наука говорит, что чем больше войска, тем больше силы. Les gros bataillons ont toujours raison. [Право всегда на стороне больших армий.]
Говоря это, военная наука подобна той механике, которая, основываясь на рассмотрении сил только по отношению к их массам, сказала бы, что силы равны или не равны между собою, потому что равны или не равны их массы.
Сила (количество движения) есть произведение из массы на скорость.
В военном деле сила войска есть также произведение из массы на что то такое, на какое то неизвестное х.
Военная наука, видя в истории бесчисленное количество примеров того, что масса войск не совпадает с силой, что малые отряды побеждают большие, смутно признает существование этого неизвестного множителя и старается отыскать его то в геометрическом построении, то в вооружении, то – самое обыкновенное – в гениальности полководцев. Но подстановление всех этих значений множителя не доставляет результатов, согласных с историческими фактами.
А между тем стоит только отрешиться от установившегося, в угоду героям, ложного взгляда на действительность распоряжений высших властей во время войны для того, чтобы отыскать этот неизвестный х.
Х этот есть дух войска, то есть большее или меньшее желание драться и подвергать себя опасностям всех людей, составляющих войско, совершенно независимо от того, дерутся ли люди под командой гениев или не гениев, в трех или двух линиях, дубинами или ружьями, стреляющими тридцать раз в минуту. Люди, имеющие наибольшее желание драться, всегда поставят себя и в наивыгоднейшие условия для драки.
Дух войска – есть множитель на массу, дающий произведение силы. Определить и выразить значение духа войска, этого неизвестного множителя, есть задача науки.
Задача эта возможна только тогда, когда мы перестанем произвольно подставлять вместо значения всего неизвестного Х те условия, при которых проявляется сила, как то: распоряжения полководца, вооружение и т. д., принимая их за значение множителя, а признаем это неизвестное во всей его цельности, то есть как большее или меньшее желание драться и подвергать себя опасности. Тогда только, выражая уравнениями известные исторические факты, из сравнения относительного значения этого неизвестного можно надеяться на определение самого неизвестного.
Десять человек, батальонов или дивизий, сражаясь с пятнадцатью человеками, батальонами или дивизиями, победили пятнадцать, то есть убили и забрали в плен всех без остатка и сами потеряли четыре; стало быть, уничтожились с одной стороны четыре, с другой стороны пятнадцать. Следовательно, четыре были равны пятнадцати, и, следовательно, 4а:=15у. Следовательно, ж: г/==15:4. Уравнение это не дает значения неизвестного, но оно дает отношение между двумя неизвестными. И из подведения под таковые уравнения исторических различно взятых единиц (сражений, кампаний, периодов войн) получатся ряды чисел, в которых должны существовать и могут быть открыты законы.
Тактическое правило о том, что надо действовать массами при наступлении и разрозненно при отступлении, бессознательно подтверждает только ту истину, что сила войска зависит от его духа. Для того чтобы вести людей под ядра, нужно больше дисциплины, достигаемой только движением в массах, чем для того, чтобы отбиваться от нападающих. Но правило это, при котором упускается из вида дух войска, беспрестанно оказывается неверным и в особенности поразительно противоречит действительности там, где является сильный подъем или упадок духа войска, – во всех народных войнах.
Французы, отступая в 1812 м году, хотя и должны бы защищаться отдельно, по тактике, жмутся в кучу, потому что дух войска упал так, что только масса сдерживает войско вместе. Русские, напротив, по тактике должны бы были нападать массой, на деле же раздробляются, потому что дух поднят так, что отдельные лица бьют без приказания французов и не нуждаются в принуждении для того, чтобы подвергать себя трудам и опасностям.
Так называемая партизанская война началась со вступления неприятеля в Смоленск.
