Алябьев, Александр Александрович

Александр Алябьев
Полное имя	Александр Александрович Алябьев
Годы активности	1810—1851
Страна	Российская империя Российская империя
Профессии	композитор
Инструменты	фортепиано
Жанры	романс, опера, кантата
Сотрудничество	А. Н. Верстковский; Ф. Е Шольц

Алекса́ндр Алекса́ндрович Аля́бьев (4 [15] августа 1787, Тобольск — 22 февраля [6 марта] 1851, Москва) — русский композитор, пианист, дирижёр.

В XIX веке Алябьев пользовался большим успехом, написал около 200 романсов,6 опер, 20 музыкальных комедий, множество других музыкальных произведений. Среди лучших произведений Алябьева можно назвать романсы «Соловей» (1826) на слова А. А. Дельвига, «Зимняя дорога», «Два ворона» на стихи Пушкина, «Вечерний звон» на слова И. Козлова, "Нищая" на стихи П.Беранже в переводе Дмитрия Ленского.

Биография

Александр Александрович Алябьев родился 15 августа 1787 года в семействе дворян в Тобольске в семье вице-губернатора Александра Васильевича Алябьева (1746—1822).

В 1801 году начал службу унтер-шихтмейстером 3 класса в Берг-коллегии (1801) в Санкт-Петербурге, затем шихтмейстером 14 класса (1803) в Москве. В 1810 году опубликовал первые музыкальные сочинения.

Александр Алябьев участвовал в Отечественной войне 1812 и заграничных походах русской армии в 1813-14 (3-й Украинский казачий полк — 1812, Иркутский и Ахтырский гусарский полк — 1813—1814 гг.). Участвовал во взятии Дрездена, организованном партизаном и известным поэтом Денисом Давыдовым. При взятии Дрездена был ранен. Принимал участие в сражении под Лейпцигом, боях на Рейне и взятии Парижа. Награждён двумя орденами св. Анны 3-й степени, орденом св. Владимира 4-й и медалью в память войны 1812 г. Окончил войну в чине ротмистра. Продолжил военную службу в Петербурге, где он сочинил, в 1815 году, одно из самых ранних своих произведений — гусарскую песню «Один ещё денёк».

В 1823 году Алябьев, в чине подполковника, вышел в отставку с мундиром и полным пенсионом. Проживал в Москве и Санкт-Петербурге. В это время сблизился с писателем Михаилом Загоскиным, композитором Алексеем Верстовским.

В начале 1825 Алябьев был арестован по подозрению в убийстве помещика Т. М. Времева и, несмотря на недоказанность обвинения, приговорён к ссылке в Сибирь с лишением всех прав и дворянского звания. Основной причиной сурового приговора послужила, по-видимому, близость Алябьева к декабристским кругам. Николай I неоднократно отклонял ходатайства о смягчении участи Алябьева.

В 1828, после 3-летнего заключения в крепости, Алябьев был направлен в Тобольск. Здесь он организовал симфонический оркестр «казачьей музыки», руководил симфоническими и хоровыми концертами, выступал как дирижёр и пианист. К этому времени относятся широко известные романсы Алябьева, опубликованные в сборнике «Северный певец» (1828, 1831), и ряд оркестровых произведений.

В 1832-33 Алябьев жил на Кавказе, в 1833-34 — в Оренбурге, затем в Московской губернии. Живо интересуясь музыкой народов России, композитор записал кавказские, башкирские, киргизские, туркменские, татарские народные песни, составил и опубликовал (совместно с украинским историком-фольклористом М. А. Максимовичем) сборник «Голоса украинских песен» (1832, издан 1834). Лишь в 1843 Алябьев получил разрешение проживать в Москве под надзором полиции. Здесь он снова входит в театральную среду, пишет музыку к драматическим спектаклям. В 1847 завязывается его дружба с А. С. Даргомыжским.

Алябьев — автор музыки ко многим операм-водевилям: «Путешествующая танцовщица-актриса, или Три сестры-невесты» П. Н. Арапова, «Забавы Калифа, или Шутки на одни сутки» А. И. Писарева.

Алябьев был женат с 1840 года на Екатерине Александровне Офросимовой, урожд. Римской-Корсаковой (1803—1854), с которой композитора связывала давняя симпатия. Своих детей у Алябьевых не было, но они заботились о Леониле Пассек (сестре Вадима Пассека, историка Симонова монастыря), ко­торую будущая жена композитора взяла на воспитание около 1831 го­да. Умер композитор в Москве 22 февраля 1851 года, похоронен в Симоновом монастыре в усыпальнице Алябьевых.

Известные сочинения

• романсы:
  • На стихи Пушкина: «Два ворона», «Зимняя дорога», «Певец»;
  • На слова Антона Дельвига: «Соловей» (1826 г.), «Кудри»;
  • «Вечерний звон» (слова Ивана Козлова),
  • «Дубрава шумит» (слова Василия Жуковского),
  • «Жаль мне и грустно» (слова Ивана Аксакова),
  • «Нищая» (слова Беранже в переводе Дмитрия Ленского),
  • «Пахитос» (слова Ивана Мятлева),
  • «Тайная скорбь» (слова Александра Вельтмана),
  • «Что поешь, краса-девица» (слова В. Домонтовича),
  • «Я вижу образ твой» (слова А. Бистрома),
  • «Ясны очи» (слова Дмитрия Ознобишина).
• оперы
  • Лунная ночь, или Домовые (1822, пост. 1823, Большой театр в Петербурге)
  • Буря (1830-е гг.)
  • Эдвин и Оскар (1830-е гг., не окончена)
  • Волшебная ночь (1838-39, не окончена)
  • Рыбак и русалка, или Злое зелье (1841-43)
  • Аммалат-Бек (1842-47)
• оперы-водевили
  • Новая шалость, или Театральное сражение (совм. с А. Н. Верстовским и Л. В. Маурером, 1822, Большой театр, Петербург)
  • Деревенский философ (1823, театр на Моховой, Москва)
  • Хлопотун, или Дело мастера боится (совм. с Верстовским, 1824, Малый театр, Москва)
  • Проситель (совм. с Верстовским, Мих. Ю. Виельгорским и Ф. Е Шольцем, 1824, театр на Моховой, Москва)
  • Встреча дилижансов (совм. с Верстовским, 1825, Большой театр, Москва)
  • Забавы калифа, или Шутки на одни сутки (совм. с Верстовским и Шольцем, 1825, там же)
  • Три десятки, или Новое двухдневное приключение (совм. с Верстовским, 1825, там же)
  • Утро и вечер, или Ветер переменился (1826) и др.
• балет Волшебный барабан, или Следствие Волшебной флейты (1827)
• пролог Торжество муз. на открытие Большого театра (совм. с Верстовским и Шольцем, 1824, исп. 1825)
• мелодрама Кавказский пленник (на текст одноим. поэмы А. С. Пушкина, 1828?)
• кантаты
• для орк., в том числе симфония e-moll (1850), увертюра, танцы
• для дух. орк., в том числе увертюры
• инстр. ансамбли
  • 3 струн. квартета (ь 1, Es-dur, 1815; No 3, g-moll, 1825)
  • 2 фп. трио (Es-dur, 1815?; a-moll, 1834)
  • фп. квинтет (1815?)
  • соната для скр. и фп. (1834)
  • квартет для 4 флейт
  • квинтет для флейты, гобоя, кларнета, фагота и валторны, и др.
• пьесы и циклы вариаций для разных инструментов
• фп. пьесы, в том числе соната, танцы
• хоры и хор. обработки собств. соч.
• романсы для голоса с фп. (св. 150)
• вок. ансамбли
• обр. нар. песен, в том числе
  • Голоса украинских песен, изданные Михаилом Максимовичем. Аранжировка Александра Алябьева (1832, изд. 1834, М., 1961)
  • Азиатские песни (1833-35?)
  • и др.
• музыка к драм. спектаклям — Буря (А. А. Шаховского, по У. Шекспиру, 1827), Отступник, или Осада Коринфа (В. А. Алябьева, 1837), Русалка (Пушкина, 1838), Виндзорские проказницы (Шекспира, 1838), Безумная (по повести И. И. Козлова, 1841) и др.

Литература

• Тимофеев Г. Н. А. А. Алябьев: Очерк жизни и творчества. — М., 1912.
• Штейнпресс Б. С. Страницы из жизни Алябьева. — М., 1956.
• Штейнпресс Б. С. Алябьев в изгнании. — М., 1959.
• Доброхотов Б. В. Александр Алябьев: Творческий путь. — М., 1966.

Отрывок, характеризующий Алябьев, Александр Александрович

Четвертое: Вице король овладеет деревнею (Бородиным) и перейдет по своим трем мостам, следуя на одной высоте с дивизиями Марана и Фриана (о которых не сказано: куда и когда они будут двигаться), которые под его предводительством направятся к редуту и войдут в линию с прочими войсками.
Сколько можно понять – если не из бестолкового периода этого, то из тех попыток, которые деланы были вице королем исполнить данные ему приказания, – он должен был двинуться через Бородино слева на редут, дивизии же Морана и Фриана должны были двинуться одновременно с фронта.
Все это, так же как и другие пункты диспозиции, не было и не могло быть исполнено. Пройдя Бородино, вице король был отбит на Колоче и не мог пройти дальше; дивизии же Морана и Фриана не взяли редута, а были отбиты, и редут уже в конце сражения был захвачен кавалерией (вероятно, непредвиденное дело для Наполеона и неслыханное). Итак, ни одно из распоряжений диспозиции не было и не могло быть исполнено. Но в диспозиции сказано, что по вступлении таким образом в бой будут даны приказания, соответственные действиям неприятеля, и потому могло бы казаться, что во время сражения будут сделаны Наполеоном все нужные распоряжения; но этого не было и не могло быть потому, что во все время сражения Наполеон находился так далеко от него, что (как это и оказалось впоследствии) ход сражения ему не мог быть известен и ни одно распоряжение его во время сражения не могло быть исполнено.


Многие историки говорят, что Бородинское сражение не выиграно французами потому, что у Наполеона был насморк, что ежели бы у него не было насморка, то распоряжения его до и во время сражения были бы еще гениальнее, и Россия бы погибла, et la face du monde eut ete changee. [и облик мира изменился бы.] Для историков, признающих то, что Россия образовалась по воле одного человека – Петра Великого, и Франция из республики сложилась в империю, и французские войска пошли в Россию по воле одного человека – Наполеона, такое рассуждение, что Россия осталась могущественна потому, что у Наполеона был большой насморк 26 го числа, такое рассуждение для таких историков неизбежно последовательно.
Ежели от воли Наполеона зависело дать или не дать Бородинское сражение и от его воли зависело сделать такое или другое распоряжение, то очевидно, что насморк, имевший влияние на проявление его воли, мог быть причиной спасения России и что поэтому тот камердинер, который забыл подать Наполеону 24 го числа непромокаемые сапоги, был спасителем России. На этом пути мысли вывод этот несомненен, – так же несомненен, как тот вывод, который, шутя (сам не зная над чем), делал Вольтер, говоря, что Варфоломеевская ночь произошла от расстройства желудка Карла IX. Но для людей, не допускающих того, чтобы Россия образовалась по воле одного человека – Петра I, и чтобы Французская империя сложилась и война с Россией началась по воле одного человека – Наполеона, рассуждение это не только представляется неверным, неразумным, но и противным всему существу человеческому. На вопрос о том, что составляет причину исторических событий, представляется другой ответ, заключающийся в том, что ход мировых событий предопределен свыше, зависит от совпадения всех произволов людей, участвующих в этих событиях, и что влияние Наполеонов на ход этих событий есть только внешнее и фиктивное.
Как ни странно кажется с первого взгляда предположение, что Варфоломеевская ночь, приказанье на которую отдано Карлом IX, произошла не по его воле, а что ему только казалось, что он велел это сделать, и что Бородинское побоище восьмидесяти тысяч человек произошло не по воле Наполеона (несмотря на то, что он отдавал приказания о начале и ходе сражения), а что ему казалось только, что он это велел, – как ни странно кажется это предположение, но человеческое достоинство, говорящее мне, что всякий из нас ежели не больше, то никак не меньше человек, чем великий Наполеон, велит допустить это решение вопроса, и исторические исследования обильно подтверждают это предположение.
В Бородинском сражении Наполеон ни в кого не стрелял и никого не убил. Все это делали солдаты. Стало быть, не он убивал людей.
Солдаты французской армии шли убивать русских солдат в Бородинском сражении не вследствие приказания Наполеона, но по собственному желанию. Вся армия: французы, итальянцы, немцы, поляки – голодные, оборванные и измученные походом, – в виду армии, загораживавшей от них Москву, чувствовали, что le vin est tire et qu'il faut le boire. [вино откупорено и надо выпить его.] Ежели бы Наполеон запретил им теперь драться с русскими, они бы его убили и пошли бы драться с русскими, потому что это было им необходимо.
Когда они слушали приказ Наполеона, представлявшего им за их увечья и смерть в утешение слова потомства о том, что и они были в битве под Москвою, они кричали «Vive l'Empereur!» точно так же, как они кричали «Vive l'Empereur!» при виде изображения мальчика, протыкающего земной шар палочкой от бильбоке; точно так же, как бы они кричали «Vive l'Empereur!» при всякой бессмыслице, которую бы им сказали. Им ничего больше не оставалось делать, как кричать «Vive l'Empereur!» и идти драться, чтобы найти пищу и отдых победителей в Москве. Стало быть, не вследствие приказания Наполеона они убивали себе подобных.
И не Наполеон распоряжался ходом сраженья, потому что из диспозиции его ничего не было исполнено и во время сражения он не знал про то, что происходило впереди его. Стало быть, и то, каким образом эти люди убивали друг друга, происходило не по воле Наполеона, а шло независимо от него, по воле сотен тысяч людей, участвовавших в общем деле. Наполеону казалось только, что все дело происходило по воле его. И потому вопрос о том, был ли или не был у Наполеона насморк, не имеет для истории большего интереса, чем вопрос о насморке последнего фурштатского солдата.
Тем более 26 го августа насморк Наполеона не имел значения, что показания писателей о том, будто вследствие насморка Наполеона его диспозиция и распоряжения во время сражения были не так хороши, как прежние, – совершенно несправедливы.
Выписанная здесь диспозиция нисколько не была хуже, а даже лучше всех прежних диспозиций, по которым выигрывались сражения. Мнимые распоряжения во время сражения были тоже не хуже прежних, а точно такие же, как и всегда. Но диспозиция и распоряжения эти кажутся только хуже прежних потому, что Бородинское сражение было первое, которого не выиграл Наполеон. Все самые прекрасные и глубокомысленные диспозиции и распоряжения кажутся очень дурными, и каждый ученый военный с значительным видом критикует их, когда сражение по ним не выиграно, и самью плохие диспозиции и распоряжения кажутся очень хорошими, и серьезные люди в целых томах доказывают достоинства плохих распоряжений, когда по ним выиграно сражение.
Диспозиция, составленная Вейротером в Аустерлицком сражении, была образец совершенства в сочинениях этого рода, но ее все таки осудили, осудили за ее совершенство, за слишком большую подробность.
Наполеон в Бородинском сражении исполнял свое дело представителя власти так же хорошо, и еще лучше, чем в других сражениях. Он не сделал ничего вредного для хода сражения; он склонялся на мнения более благоразумные; он не путал, не противоречил сам себе, не испугался и не убежал с поля сражения, а с своим большим тактом и опытом войны спокойно и достойно исполнял свою роль кажущегося начальствованья.


Вернувшись после второй озабоченной поездки по линии, Наполеон сказал:
– Шахматы поставлены, игра начнется завтра.
Велев подать себе пуншу и призвав Боссе, он начал с ним разговор о Париже, о некоторых изменениях, которые он намерен был сделать в maison de l'imperatrice [в придворном штате императрицы], удивляя префекта своею памятливостью ко всем мелким подробностям придворных отношений.
Он интересовался пустяками, шутил о любви к путешествиям Боссе и небрежно болтал так, как это делает знаменитый, уверенный и знающий свое дело оператор, в то время как он засучивает рукава и надевает фартук, а больного привязывают к койке: «Дело все в моих руках и в голове, ясно и определенно. Когда надо будет приступить к делу, я сделаю его, как никто другой, а теперь могу шутить, и чем больше я шучу и спокоен, тем больше вы должны быть уверены, спокойны и удивлены моему гению».