Алёхин, Алексей Давидович

Алексей Давидович Алёхин (род. 13 июня 1949, Москва) — русский поэт и редактор.

Биография

Окончил факультет журналистики МГУ, с 1969 по 1990 год работал в журнале «Советский Союз». В 1994 году основал журнал «Арион», на протяжении многих лет остававшийся единственным специализированным поэтическим журналом России.

Первая публикация стихов в 1987 году. С 1994 года стихи и лирическая проза Алёхина печатаются во всех ведущих российских литературных журналах. Изданы пять книг. В основе поэзии Алёхина лежит свободный стих, часто подвергаемый дополнительной метризации и насыщенный аллитерациями. Поэзии Алёхина свойственна эффектная метафора. Частые темы Алёхина — путевые впечатления (в широком диапазоне: от русского Севера до Средней Азии), неожиданные моменты экзотичного быта и чужой культуры.

В последние годы Алёхин также часто выступает с критическими статьями о современной поэзии, в которых проводит мысль о тупиковости авангардных тенденций в русском стихе и о формировании плодотворного мейнстрима на основе постакмеистической традиции.

Труды

• Вопреки предвещаниям птиц. — М.: Издательство Русанова, 1994.
• По воскресной Европе. — М.: Издательство Русанова, 1997.
• Пиктограммы. — М.: Издательство Русанова, 1999.
• Записки бумажного змея. — М.: Время, 2004.
• Голыми глазами: не только проза — М.: Астрель, 2010.

Ссылки

• [www.vavilon.ru/texts/prim/alekhin0.html Страница Алексея Алёхина на сайте «Вавилон»]
• [magazines.russ.ru/authors/a/alehin/ Алёхин, Алексей Давидович] в «Журнальном зале»
• [gallery.vavilon.ru/people/a/alekhin/ Изображения Алексея Алёхина на сайте «Лица русской литературы»]

Отрывок, характеризующий Алёхин, Алексей Давидович

На заре 16 числа эскадрон Денисова, в котором служил Николай Ростов, и который был в отряде князя Багратиона, двинулся с ночлега в дело, как говорили, и, пройдя около версты позади других колонн, был остановлен на большой дороге. Ростов видел, как мимо его прошли вперед казаки, 1 й и 2 й эскадрон гусар, пехотные батальоны с артиллерией и проехали генералы Багратион и Долгоруков с адъютантами. Весь страх, который он, как и прежде, испытывал перед делом; вся внутренняя борьба, посредством которой он преодолевал этот страх; все его мечтания о том, как он по гусарски отличится в этом деле, – пропали даром. Эскадрон их был оставлен в резерве, и Николай Ростов скучно и тоскливо провел этот день. В 9 м часу утра он услыхал пальбу впереди себя, крики ура, видел привозимых назад раненых (их было немного) и, наконец, видел, как в середине сотни казаков провели целый отряд французских кавалеристов. Очевидно, дело было кончено, и дело было, очевидно небольшое, но счастливое. Проходившие назад солдаты и офицеры рассказывали о блестящей победе, о занятии города Вишау и взятии в плен целого французского эскадрона. День был ясный, солнечный, после сильного ночного заморозка, и веселый блеск осеннего дня совпадал с известием о победе, которое передавали не только рассказы участвовавших в нем, но и радостное выражение лиц солдат, офицеров, генералов и адъютантов, ехавших туда и оттуда мимо Ростова. Тем больнее щемило сердце Николая, напрасно перестрадавшего весь страх, предшествующий сражению, и пробывшего этот веселый день в бездействии.
– Ростов, иди сюда, выпьем с горя! – крикнул Денисов, усевшись на краю дороги перед фляжкой и закуской.
Офицеры собрались кружком, закусывая и разговаривая, около погребца Денисова.
– Вот еще одного ведут! – сказал один из офицеров, указывая на французского пленного драгуна, которого вели пешком два казака.
Один из них вел в поводу взятую у пленного рослую и красивую французскую лошадь.
– Продай лошадь! – крикнул Денисов казаку.
– Изволь, ваше благородие…
Офицеры встали и окружили казаков и пленного француза. Французский драгун был молодой малый, альзасец, говоривший по французски с немецким акцентом. Он задыхался от волнения, лицо его было красно, и, услыхав французский язык, он быстро заговорил с офицерами, обращаясь то к тому, то к другому. Он говорил, что его бы не взяли; что он не виноват в том, что его взяли, а виноват le caporal, который послал его захватить попоны, что он ему говорил, что уже русские там. И ко всякому слову он прибавлял: mais qu'on ne fasse pas de mal a mon petit cheval [Но не обижайте мою лошадку,] и ласкал свою лошадь. Видно было, что он не понимал хорошенько, где он находится. Он то извинялся, что его взяли, то, предполагая перед собою свое начальство, выказывал свою солдатскую исправность и заботливость о службе. Он донес с собой в наш арьергард во всей свежести атмосферу французского войска, которое так чуждо было для нас.