Алёхин, Никифор Демьянович

Никифор Демьянович Алёхин
Фотопортрет Н. Д. Алёхина из альбома «Члены Государственной думы: портреты и биографии. Первый созыв, 1906—1911 г.» (1906)
Род деятельности:	крестьянин, депутат Государственной думы I созыва
Дата рождения:	1879(1879)
Место рождения:	с. Нижне-Ольшанское, Вышне-Ольшанская волость, Ливенский уезд, Орловская губерния, Российская империя
Подданство:	Российская империя Российская империя
Награды и премии:

Ники́фор Демья́нович Алёхин (1879 (также указывается 1877 год), с. Нижне-Ольшанское, Вышне-Ольшанская волость, Ливенский уезд, Орловская губерния, Российская империя — ?) — крестьянин Ливенского уезда Орловской губернии, депутат Государственной думы I созыва от Орловской губернии, трудовик.

Биография

Крестьянин. Русский. Православного вероисповедания. Окончил земскую начальную школу, потом обучался в сельском училище, занимался земледелием. В начале 1900-х годов проходил воинскую службу; в качестве артиллериста принимал участие в русско-японской войне, в частности, в обороне Порт-Артура. Во время боёв Алёхин получил несколько ранений, а затем, после сдачи Порт-Артура, попал в японский плен, где находился в течение десяти с половиной месяцев. Был награждён двумя георгиевскими крестами (по другой версии — одним крестом).

Вскоре после возвращения Алёхина из плена, 26 марта 1906 года, крестьянская курия избрала его в депутаты Государственной думы, где двадцатисемилетнему крестьянину предстояло войти в состав фракции трудовиков. Наряду с другими крестьянами-кавалерами военных наград, он был рекомендован к избранию дворянским выборщиком. Во время заседаний Думы I созыва Алёхин принимал участие в прениях по аграрному вопросу, в том числе, касавшихся разработки и обсуждения закона о принудительном отчуждении помещичьих земель в пользу крестьян. Касательно своих политических взглядов он не распространялся.

Дальнейшая судьба и дата смерти Алёхина неизвестны.

Литература

• Иванов, Б. Ю., Комзолова, А. А., Ряховская, И. С. [www.tez-rus.net/ViewGood41982.html Государственная дума Российской империи: 1906—1917]. — М.: РОССПЭН, 2008. — С. 17. — 735 с. — ISBN 978-5-91468-057-9.
• [upload.wikimedia.org/wikisource/ru/d/dc/Государственная_дума_первого_призыва_(1906).pdf Государственная Дума первого призыва. Портреты, краткие биографии и характеристики депутатов]. — М.: Товарищество Типографии А. И. Мамонтова, 1906. — С. 51.

Отрывок, характеризующий Алёхин, Никифор Демьянович

– Сам едет, – крикнул казак, стоявший у ворот, – едет! Болконский и Денисов подвинулись к воротам, у которых стояла кучка солдат (почетный караул), и увидали подвигавшегося по улице Кутузова, верхом на невысокой гнедой лошадке. Огромная свита генералов ехала за ним. Барклай ехал почти рядом; толпа офицеров бежала за ними и вокруг них и кричала «ура!».
Вперед его во двор проскакали адъютанты. Кутузов, нетерпеливо подталкивая свою лошадь, плывшую иноходью под его тяжестью, и беспрестанно кивая головой, прикладывал руку к бедой кавалергардской (с красным околышем и без козырька) фуражке, которая была на нем. Подъехав к почетному караулу молодцов гренадеров, большей частью кавалеров, отдававших ему честь, он с минуту молча, внимательно посмотрел на них начальническим упорным взглядом и обернулся к толпе генералов и офицеров, стоявших вокруг него. Лицо его вдруг приняло тонкое выражение; он вздернул плечами с жестом недоумения.
– И с такими молодцами всё отступать и отступать! – сказал он. – Ну, до свиданья, генерал, – прибавил он и тронул лошадь в ворота мимо князя Андрея и Денисова.
– Ура! ура! ура! – кричали сзади его.
С тех пор как не видал его князь Андрей, Кутузов еще потолстел, обрюзг и оплыл жиром. Но знакомые ему белый глаз, и рана, и выражение усталости в его лице и фигуре были те же. Он был одет в мундирный сюртук (плеть на тонком ремне висела через плечо) и в белой кавалергардской фуражке. Он, тяжело расплываясь и раскачиваясь, сидел на своей бодрой лошадке.
– Фю… фю… фю… – засвистал он чуть слышно, въезжая на двор. На лице его выражалась радость успокоения человека, намеревающегося отдохнуть после представительства. Он вынул левую ногу из стремени, повалившись всем телом и поморщившись от усилия, с трудом занес ее на седло, облокотился коленкой, крякнул и спустился на руки к казакам и адъютантам, поддерживавшим его.
Он оправился, оглянулся своими сощуренными глазами и, взглянув на князя Андрея, видимо, не узнав его, зашагал своей ныряющей походкой к крыльцу.
– Фю… фю… фю, – просвистал он и опять оглянулся на князя Андрея. Впечатление лица князя Андрея только после нескольких секунд (как это часто бывает у стариков) связалось с воспоминанием о его личности.
– А, здравствуй, князь, здравствуй, голубчик, пойдем… – устало проговорил он, оглядываясь, и тяжело вошел на скрипящее под его тяжестью крыльцо. Он расстегнулся и сел на лавочку, стоявшую на крыльце.
– Ну, что отец?
– Вчера получил известие о его кончине, – коротко сказал князь Андрей.
Кутузов испуганно открытыми глазами посмотрел на князя Андрея, потом снял фуражку и перекрестился: «Царство ему небесное! Да будет воля божия над всеми нами!Он тяжело, всей грудью вздохнул и помолчал. „Я его любил и уважал и сочувствую тебе всей душой“. Он обнял князя Андрея, прижал его к своей жирной груди и долго не отпускал от себя. Когда он отпустил его, князь Андрей увидал, что расплывшие губы Кутузова дрожали и на глазах были слезы. Он вздохнул и взялся обеими руками за лавку, чтобы встать.
– Пойдем, пойдем ко мне, поговорим, – сказал он; но в это время Денисов, так же мало робевший перед начальством, как и перед неприятелем, несмотря на то, что адъютанты у крыльца сердитым шепотом останавливали его, смело, стуча шпорами по ступенькам, вошел на крыльцо. Кутузов, оставив руки упертыми на лавку, недовольно смотрел на Денисова. Денисов, назвав себя, объявил, что имеет сообщить его светлости дело большой важности для блага отечества. Кутузов усталым взглядом стал смотреть на Денисова и досадливым жестом, приняв руки и сложив их на животе, повторил: «Для блага отечества? Ну что такое? Говори». Денисов покраснел, как девушка (так странно было видеть краску на этом усатом, старом и пьяном лице), и смело начал излагать свой план разрезания операционной линии неприятеля между Смоленском и Вязьмой. Денисов жил в этих краях и знал хорошо местность. План его казался несомненно хорошим, в особенности по той силе убеждения, которая была в его словах. Кутузов смотрел себе на ноги и изредка оглядывался на двор соседней избы, как будто он ждал чего то неприятного оттуда. Из избы, на которую он смотрел, действительно во время речи Денисова показался генерал с портфелем под мышкой.