Алёша (памятник, Пловдив)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Памятник
Алёша
болг. Альоша
Страна Болгария
Город Пловдив
Автор проекта скульпторы В. Радославов и др., архитекторы Н. Марангозов и др.
Строительство 19541957 годы
Статус Памятник Второй мировой войны
Состояние приемлемое (на 17.02.2007)
Координаты: 42°08′37″ с. ш. 24°44′15″ в. д. / 42.14361° с. ш. 24.73750° в. д. / 42.14361; 24.73750 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=42.14361&mlon=24.73750&zoom=18 (O)] (Я)

«Алёша» — памятник советскому солдату-освободителю, в болгарском городе Пловдив на холме Бунарджик («Холм Освободителей»).





Описание

Памятник представляет собой 11,5-метровую железобетонную скульптуру советского солдата, смотрящего на восток. В его руке — ППШ, направленный к земле.

Скульпторы: Васил Радославов, Любомир Далчев, Тодор Босилков и Александр Ковачев; архитекторы Н. Марангозов и др. Памятник установлен в 1954 году, открыт 5 ноября 1957 года.

Скульптура водружена на 6-метровый постамент, облицованный сиенитом и гранитом. Постамент украшен барельефами «Советская армия бьёт врага» (автор Георгий Коцев) и «Народ встречает советских воинов» (автор Александр Занков).

К монументу, стоящему посреди большой смотровой площадки, ведёт широкая лестница из ста ступеней (авторы архитектурно-планировочного решения — Борис Марков, Николай Марангозов, Пётр Цветков). Памятник можно увидеть практически из любой точки города.

История создания

Идея соорудить на холме Бунарджик монумент в честь советских воинов-освободителей родилась у жителей Пловдива ещё в 1948 году. Инициатива целиком исходила «снизу», от народа, без всякой рекомендации «сверху». 9 мая 1948 года был создан Общегородской инициативный комитет по строительству памятника советским солдатам, в состав которого вошли общественные деятели, архитекторы, художники, писатели и преподаватели. Возглавил его начальник Пловдивского военного гарнизона, генерал Асен Греков. В тот же день была сделана символическая кладка основания памятника.

Через год был объявлен общеболгарский конкурс проектов памятника, в котором приняли участие десять творческих коллективов. Комиссия остановилась на двух вариантах: «Красный богатырь» и «Победа», авторам которых был дан год на доработку. В 1950 году комиссия остановила свой выбор на проекте «Красный богатырь», созданном коллективом под руководством Васила Радославова. При возведении макета на месте будущего памятника, выявились определённые недостатки. По замыслу авторов монумент должен был состоять из трёх элементов, однако на фоне неба они сливались и, композиция теряла свою красоту. Поэтому было решено оставить только воина. В июне 1950 года данный вариант был утверждён.

Прообраз памятника

Прообразом памятника является рядовой сводной роты 3-го Украинского фронта Алексей Иванович Скурлатов, бывший стрелок 10 отдельного лыжного батальона 922 стрелкового полка, переведённый из-за тяжёлого ранения в связисты. В 1944 году он восстанавливал телефонную линию Пловдив — София. В Пловдиве Алексей Иванович подружился с рабочим телефонной станции Методи Витановым, участником болгарского Сопротивления. Методи Витанов передал фотографию Алексея скульптору Василу Родославову и тот создавал памятник, основываясь на этом изображении[1].

Попытки сноса памятника

Первая попытка сноса памятника как символа «советской оккупации» была предпринята пловдивским общинским советом в 1989 году. Однако жителями Пловдива были организованы мероприятия в защиту памятника, в том числе круглосуточные дежурства у «Алёши»; местные женщины сплели на шею «русскому солдату» из красных и белых нитей гигантскую мартиницу — символ здоровья и долголетия[1].

Следующая попытка была сделана в 1993 году, когда мэр (кмет) Пловдива принял решение о демонтаже памятника. Против этого решения выступили десятки общественных организаций Болгарии, а группа проживающих в Болгарии русских ветеранов даже пригрозила актом публичного самосожжения в случае уничтожения памятника.

В 1996 году «общинский совет» Пловдива вновь постановил снести монумент. Это решение было отменено окружным судом. Окончательную точку поставил в том же году Верховный суд Болгарии, постановивший, что монумент является памятником Второй мировой войны и не может быть разрушен.

Символ города Пловдив

В 1966 году поэтом Константином Ваншенкиным и композитором Эдуардом Колмановским была написана песня, посвящённая пловдивскому памятнику, которая так и называлась — «Алёша». До 1989 года эта песня являлась официальным гимном города Пловдив.

Поэт Роберт Рождественский также посвятил монументу свои стихи — «Памятник солдату Алёше в Пловдиве».

5 ноября 2007 года в Пловдиве состоялась торжественная церемония, посвящённая 50-летию создания памятника «Алёша». По этому случаю была выпущена юбилейная марка малым тиражом в 650 экземпляров и почтовая карточка. Марка и карточка были погашены специальным штемпелем. В церемонии гашения приняли участие председатель государственного агентства по информационным технологиям и связи Пламен Вачков и глава администрации Пловдива Тодор Петков.

См. также

Напишите отзыв о статье "Алёша (памятник, Пловдив)"

Примечания

  1. 1 2 Елена Чехова.  [www.aif.ru/society/history/42762 «Братушка» Алёша] // Аргументы и факты. — 2013. — № 17 (1694) за 24 апреля. — С. 68.

Литература

  • Павлова Т. [www.komunist.com.ua/article/18/4273.htm Алёша] // Коммунист. — 7 мая 2007
  • Тепляков С. [archive.is/20130417071952/www.izvestia.ru/hystory/article3103347/ Болгарский Алеша живет на Алтае] // Известия. — 18 апреля 2007
  • Сыромятников А. [kp.ru/daily/25934.5/2882719/ Награда нашла ветерана - прототипа «Алеши» через 70 лет] // КП. — 20 августа 2012

Ссылки

  • [sd250.narod.ru/text/skurlatov.html 250 Бобруйская Краснознаменная ордена Суворова II степени стрелковая дивизия]
  • Покров Д. [dmpokrov.livejournal.com/34149.html История «Алёши»]
  • [spintongues.msk.ru/rozhdestvensky.html Роберт Рождественский. Памятник солдату Алеше в Пловдиве]
  • [subscribe.ru/archive/rest.travel.bolgariya/200711/06160514.html Стоит над рекою Алеша]
  • [news.plovdiv24.com/34556.html Валидираха пощенска марка «Альоша» (видео)]  (болг.)
  • [proba.plovdiv.mconet.biz/index.php?action=fullnews&id=359438&category=1761&category_name=%E2%84%96%20%E2%84%96%D0%9B%E2%84%96%D0%9E%E2%84%96%D0%93%E2%84%96%D0%94%E2%84%96%D0%98%E2%84%96%D0%93_%E2%84%96%D0%9A%D1%91%20%E2%84%96%D0%9B%D1%91%20%D1%91%20%D1%91%20%E2%84%96%D0%90 Юбилейна пощенска марка «Альоша» в Пловдив] (болг.)
  • [dariknews.bg/view_article.php?article_id=196836 1000 сказали «С днём рождения, Алёша»]  (болг.)
  • [ap22.ru/paper/paper_6077.html «Памятник пусть стоит, а я еще погуляю!»]

Отрывок, характеризующий Алёша (памятник, Пловдив)

Лицо его, несмотря на мелкие круглые морщинки, имело выражение невинности и юности; голос у него был приятный и певучий. Но главная особенность его речи состояла в непосредственности и спорости. Он, видимо, никогда не думал о том, что он сказал и что он скажет; и от этого в быстроте и верности его интонаций была особенная неотразимая убедительность.
Физические силы его и поворотливость были таковы первое время плена, что, казалось, он не понимал, что такое усталость и болезнь. Каждый день утром а вечером он, ложась, говорил: «Положи, господи, камушком, подними калачиком»; поутру, вставая, всегда одинаково пожимая плечами, говорил: «Лег – свернулся, встал – встряхнулся». И действительно, стоило ему лечь, чтобы тотчас же заснуть камнем, и стоило встряхнуться, чтобы тотчас же, без секунды промедления, взяться за какое нибудь дело, как дети, вставши, берутся за игрушки. Он все умел делать, не очень хорошо, но и не дурно. Он пек, парил, шил, строгал, тачал сапоги. Он всегда был занят и только по ночам позволял себе разговоры, которые он любил, и песни. Он пел песни, не так, как поют песенники, знающие, что их слушают, но пел, как поют птицы, очевидно, потому, что звуки эти ему было так же необходимо издавать, как необходимо бывает потянуться или расходиться; и звуки эти всегда бывали тонкие, нежные, почти женские, заунывные, и лицо его при этом бывало очень серьезно.
Попав в плен и обросши бородою, он, видимо, отбросил от себя все напущенное на него, чуждое, солдатское и невольно возвратился к прежнему, крестьянскому, народному складу.
– Солдат в отпуску – рубаха из порток, – говаривал он. Он неохотно говорил про свое солдатское время, хотя не жаловался, и часто повторял, что он всю службу ни разу бит не был. Когда он рассказывал, то преимущественно рассказывал из своих старых и, видимо, дорогих ему воспоминаний «христианского», как он выговаривал, крестьянского быта. Поговорки, которые наполняли его речь, не были те, большей частью неприличные и бойкие поговорки, которые говорят солдаты, но это были те народные изречения, которые кажутся столь незначительными, взятые отдельно, и которые получают вдруг значение глубокой мудрости, когда они сказаны кстати.
Часто он говорил совершенно противоположное тому, что он говорил прежде, но и то и другое было справедливо. Он любил говорить и говорил хорошо, украшая свою речь ласкательными и пословицами, которые, Пьеру казалось, он сам выдумывал; но главная прелесть его рассказов состояла в том, что в его речи события самые простые, иногда те самые, которые, не замечая их, видел Пьер, получали характер торжественного благообразия. Он любил слушать сказки, которые рассказывал по вечерам (всё одни и те же) один солдат, но больше всего он любил слушать рассказы о настоящей жизни. Он радостно улыбался, слушая такие рассказы, вставляя слова и делая вопросы, клонившиеся к тому, чтобы уяснить себе благообразие того, что ему рассказывали. Привязанностей, дружбы, любви, как понимал их Пьер, Каратаев не имел никаких; но он любил и любовно жил со всем, с чем его сводила жизнь, и в особенности с человеком – не с известным каким нибудь человеком, а с теми людьми, которые были перед его глазами. Он любил свою шавку, любил товарищей, французов, любил Пьера, который был его соседом; но Пьер чувствовал, что Каратаев, несмотря на всю свою ласковую нежность к нему (которою он невольно отдавал должное духовной жизни Пьера), ни на минуту не огорчился бы разлукой с ним. И Пьер то же чувство начинал испытывать к Каратаеву.
Платон Каратаев был для всех остальных пленных самым обыкновенным солдатом; его звали соколик или Платоша, добродушно трунили над ним, посылали его за посылками. Но для Пьера, каким он представился в первую ночь, непостижимым, круглым и вечным олицетворением духа простоты и правды, таким он и остался навсегда.
Платон Каратаев ничего не знал наизусть, кроме своей молитвы. Когда он говорил свои речи, он, начиная их, казалось, не знал, чем он их кончит.
Когда Пьер, иногда пораженный смыслом его речи, просил повторить сказанное, Платон не мог вспомнить того, что он сказал минуту тому назад, – так же, как он никак не мог словами сказать Пьеру свою любимую песню. Там было: «родимая, березанька и тошненько мне», но на словах не выходило никакого смысла. Он не понимал и не мог понять значения слов, отдельно взятых из речи. Каждое слово его и каждое действие было проявлением неизвестной ему деятельности, которая была его жизнь. Но жизнь его, как он сам смотрел на нее, не имела смысла как отдельная жизнь. Она имела смысл только как частица целого, которое он постоянно чувствовал. Его слова и действия выливались из него так же равномерно, необходимо и непосредственно, как запах отделяется от цветка. Он не мог понять ни цены, ни значения отдельно взятого действия или слова.


Получив от Николая известие о том, что брат ее находится с Ростовыми, в Ярославле, княжна Марья, несмотря на отговариванья тетки, тотчас же собралась ехать, и не только одна, но с племянником. Трудно ли, нетрудно, возможно или невозможно это было, она не спрашивала и не хотела знать: ее обязанность была не только самой быть подле, может быть, умирающего брата, но и сделать все возможное для того, чтобы привезти ему сына, и она поднялась ехать. Если князь Андрей сам не уведомлял ее, то княжна Марья объясняла ото или тем, что он был слишком слаб, чтобы писать, или тем, что он считал для нее и для своего сына этот длинный переезд слишком трудным и опасным.
В несколько дней княжна Марья собралась в дорогу. Экипажи ее состояли из огромной княжеской кареты, в которой она приехала в Воронеж, брички и повозки. С ней ехали m lle Bourienne, Николушка с гувернером, старая няня, три девушки, Тихон, молодой лакей и гайдук, которого тетка отпустила с нею.
Ехать обыкновенным путем на Москву нельзя было и думать, и потому окольный путь, который должна была сделать княжна Марья: на Липецк, Рязань, Владимир, Шую, был очень длинен, по неимению везде почтовых лошадей, очень труден и около Рязани, где, как говорили, показывались французы, даже опасен.
Во время этого трудного путешествия m lle Bourienne, Десаль и прислуга княжны Марьи были удивлены ее твердостью духа и деятельностью. Она позже всех ложилась, раньше всех вставала, и никакие затруднения не могли остановить ее. Благодаря ее деятельности и энергии, возбуждавшим ее спутников, к концу второй недели они подъезжали к Ярославлю.
В последнее время своего пребывания в Воронеже княжна Марья испытала лучшее счастье в своей жизни. Любовь ее к Ростову уже не мучила, не волновала ее. Любовь эта наполняла всю ее душу, сделалась нераздельною частью ее самой, и она не боролась более против нее. В последнее время княжна Марья убедилась, – хотя она никогда ясно словами определенно не говорила себе этого, – убедилась, что она была любима и любила. В этом она убедилась в последнее свое свидание с Николаем, когда он приехал ей объявить о том, что ее брат был с Ростовыми. Николай ни одним словом не намекнул на то, что теперь (в случае выздоровления князя Андрея) прежние отношения между ним и Наташей могли возобновиться, но княжна Марья видела по его лицу, что он знал и думал это. И, несмотря на то, его отношения к ней – осторожные, нежные и любовные – не только не изменились, но он, казалось, радовался тому, что теперь родство между ним и княжной Марьей позволяло ему свободнее выражать ей свою дружбу любовь, как иногда думала княжна Марья. Княжна Марья знала, что она любила в первый и последний раз в жизни, и чувствовала, что она любима, и была счастлива, спокойна в этом отношении.