Алёшин, Николай Сергеевич

Николай Сергеевич Алёшин
Дата рождения	1 (14) сентября 1910(1910-09-14)
Место рождения	с. Евпраксино, ныне Приволжский район, Астраханская область
Дата смерти	17 февраля 1944(1944-02-17) (33 года)
Место смерти	пос. Аскания-Нова, Цюрупинский район, Херсонская область, Украинская ССР, СССР
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	пехота
Годы службы	1932—1934 и 1940—1944
Звание	капитан
Часть	724-й стрелковый полк 315 стрелковая дивизия 51-я армия Южный фронт
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Никола́й Серге́евич Алёшин (1 [14] сентября 1910 года — 17 февраля 1944 года) — советский офицер, участник Великой Отечественной войны, заместитель командира 2-го стрелкового батальона по строевой части 724-го стрелкового полка 315-й стрелковой дивизии 51-й армии Южного фронта. Герой Советского Союза (1.11.1943), капитан.

Биография

Родился в 1910 году в Астраханской губернии. По национальности русский. Проходил службу в РККА с 1932 по 1934 год и с 1940 года. Прошёл обучение на курсах младших лейтенантов.

На фронтах Великой Отечественной войны с 1941 года. Участвовал в боях по освобождению Керчи и Керченского полуострова. Был тяжело ранен. По излечении принимал непосредственное участие в боях под Сталинградом.

С 13 октября 1943 года Алёшин участвует в наступательных боях по взятию города Мелитополя. Им лично было подбито гранатами два танка противника, а всего за время боёв в городе Мелитополе бойцами подразделения капитана Алёшина было отбито более двадцати контратак танков и пехоты гитлеровцев, уничтожено большое количество живой силы противника и четыре средних танка.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 1 ноября 1943 года

за образцовое выполнение боевых заданий Командования по прорыву сильно укреплённой полосы немцев и освобождению города Мелитополь и проявленные при этом отвагу и геройство

капитану Алёшину Николаю Сергеевичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».

На Южном фронте (переименованном в 4-й Украинский) началось отступление противника. В ходе преследования фашистов, советские войска вышли на побережье Сиваша, а к 1 ноября 1943 года ворвались на Перекопский перешеек. В ноябре 1943 года при прорыве Турецкого вала на перешейке капитан Алёшин был тяжело ранен и 17 февраля 1944 года умер в госпитале в посёлке Аскания-Нова Херсонской области.

Награды

• Медаль «Золотая Звезда» Героя Советского Союза (№ 1294)
• Орден Ленина

Память

• В ботаническом саду Аскании-Новы установлен барельеф Н. С. Алёшина, на котором высечено его имя.
• Приказом Министра обороны СССР Герой Советского Союза Алёшин навечно зачислен в списки личного состава воинской части.

Литература

• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1987. — Т. 1 /Абаев — Любичев/. — 911 с. — 100 000 экз. — ISBN отс., Рег. № в РКП 87-95382.
• Астраханцы — Герои Советского Союза. — Астрахань, 2000.
• В созвездии славы. — 2-е изд., доп. — Волгоград, 1976.
• Зайцев А. Д., Рощин И. И., Соловьёв В. Н. Зачислены навечно. Кн. 1. — М.: Политиздат, 1990.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=1330 Алёшин, Николай Сергеевич]. Сайт «Герои Страны».  (Проверено 31 августа 2010)

Отрывок, характеризующий Алёшин, Николай Сергеевич

Из залы дворянства государь прошел в залу купечества. Он пробыл там около десяти минут. Пьер в числе других увидал государя, выходящего из залы купечества со слезами умиления на глазах. Как потом узнали, государь только что начал речь купцам, как слезы брызнули из его глаз, и он дрожащим голосом договорил ее. Когда Пьер увидал государя, он выходил, сопутствуемый двумя купцами. Один был знаком Пьеру, толстый откупщик, другой – голова, с худым, узкобородым, желтым лицом. Оба они плакали. У худого стояли слезы, но толстый откупщик рыдал, как ребенок, и все твердил:
– И жизнь и имущество возьми, ваше величество!
Пьер не чувствовал в эту минуту уже ничего, кроме желания показать, что все ему нипочем и что он всем готов жертвовать. Как упрек ему представлялась его речь с конституционным направлением; он искал случая загладить это. Узнав, что граф Мамонов жертвует полк, Безухов тут же объявил графу Растопчину, что он отдает тысячу человек и их содержание.
Старик Ростов без слез не мог рассказать жене того, что было, и тут же согласился на просьбу Пети и сам поехал записывать его.
На другой день государь уехал. Все собранные дворяне сняли мундиры, опять разместились по домам и клубам и, покряхтывая, отдавали приказания управляющим об ополчении, и удивлялись тому, что они наделали.



Наполеон начал войну с Россией потому, что он не мог не приехать в Дрезден, не мог не отуманиться почестями, не мог не надеть польского мундира, не поддаться предприимчивому впечатлению июньского утра, не мог воздержаться от вспышки гнева в присутствии Куракина и потом Балашева.
Александр отказывался от всех переговоров потому, что он лично чувствовал себя оскорбленным. Барклай де Толли старался наилучшим образом управлять армией для того, чтобы исполнить свой долг и заслужить славу великого полководца. Ростов поскакал в атаку на французов потому, что он не мог удержаться от желания проскакаться по ровному полю. И так точно, вследствие своих личных свойств, привычек, условий и целей, действовали все те неперечислимые лица, участники этой войны. Они боялись, тщеславились, радовались, негодовали, рассуждали, полагая, что они знают то, что они делают, и что делают для себя, а все были непроизвольными орудиями истории и производили скрытую от них, но понятную для нас работу. Такова неизменная судьба всех практических деятелей, и тем не свободнее, чем выше они стоят в людской иерархии.
Теперь деятели 1812 го года давно сошли с своих мест, их личные интересы исчезли бесследно, и одни исторические результаты того времени перед нами.
Но допустим, что должны были люди Европы, под предводительством Наполеона, зайти в глубь России и там погибнуть, и вся противуречащая сама себе, бессмысленная, жестокая деятельность людей – участников этой войны, становится для нас понятною.
Провидение заставляло всех этих людей, стремясь к достижению своих личных целей, содействовать исполнению одного огромного результата, о котором ни один человек (ни Наполеон, ни Александр, ни еще менее кто либо из участников войны) не имел ни малейшего чаяния.
Теперь нам ясно, что было в 1812 м году причиной погибели французской армии. Никто не станет спорить, что причиной погибели французских войск Наполеона было, с одной стороны, вступление их в позднее время без приготовления к зимнему походу в глубь России, а с другой стороны, характер, который приняла война от сожжения русских городов и возбуждения ненависти к врагу в русском народе. Но тогда не только никто не предвидел того (что теперь кажется очевидным), что только этим путем могла погибнуть восьмисоттысячная, лучшая в мире и предводимая лучшим полководцем армия в столкновении с вдвое слабейшей, неопытной и предводимой неопытными полководцами – русской армией; не только никто не предвидел этого, но все усилия со стороны русских были постоянно устремляемы на то, чтобы помешать тому, что одно могло спасти Россию, и со стороны французов, несмотря на опытность и так называемый военный гений Наполеона, были устремлены все усилия к тому, чтобы растянуться в конце лета до Москвы, то есть сделать то самое, что должно было погубить их.
В исторических сочинениях о 1812 м годе авторы французы очень любят говорить о том, как Наполеон чувствовал опасность растяжения своей линии, как он искал сражения, как маршалы его советовали ему остановиться в Смоленске, и приводить другие подобные доводы, доказывающие, что тогда уже будто понята была опасность кампании; а авторы русские еще более любят говорить о том, как с начала кампании существовал план скифской войны заманивания Наполеона в глубь России, и приписывают этот план кто Пфулю, кто какому то французу, кто Толю, кто самому императору Александру, указывая на записки, проекты и письма, в которых действительно находятся намеки на этот образ действий. Но все эти намеки на предвидение того, что случилось, как со стороны французов так и со стороны русских выставляются теперь только потому, что событие оправдало их. Ежели бы событие не совершилось, то намеки эти были бы забыты, как забыты теперь тысячи и миллионы противоположных намеков и предположений, бывших в ходу тогда, но оказавшихся несправедливыми и потому забытых. Об исходе каждого совершающегося события всегда бывает так много предположений, что, чем бы оно ни кончилось, всегда найдутся люди, которые скажут: «Я тогда еще сказал, что это так будет», забывая совсем, что в числе бесчисленных предположений были делаемы и совершенно противоположные.