Алёшкино (Москва)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Населённый пункт, вошедший в состав Москвы
Алёшкино
История
Первое упоминание

1623 год

В составе Москвы с

17 августа 1960

Статус на момент включения

деревня

Расположение
Округа

СЗАО

Районы

Северное Тушино

Станции метро

Планерная

Координаты

55°52′04″ с. ш. 37°26′33″ в. д. / 55.8680000° с. ш. 37.4425000° в. д. / 55.8680000; 37.4425000 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=55.8680000&mlon=37.4425000&zoom=14 (O)] (Я)

Координаты: 55°52′04″ с. ш. 37°26′33″ в. д. / 55.8680000° с. ш. 37.4425000° в. д. / 55.8680000; 37.4425000 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=55.8680000&mlon=37.4425000&zoom=14 (O)] (Я)

Алёшкино — бывшая деревня на северо-западе Москвы, располагавшаяся на территории района Северное Тушино — на берегу канала имени Москвы, недалеко от станции метро «Планерная».





Местоположение

Находилась у слияния ручья Чернавка (с XIX в. Грачёвка) с рекой Химкой (ныне Бутаковский залив Химкинского водохранилища), на правом, высоком берегу реки. В Химке водились щуки, окуни, голавли. В жару река почти пересыхала и при ширине в 4 м имела глубину 13 см.

Район речки Химки, древней торговой артерии, был заселён по тем временам чрезвычайно плотно. На юг от Алёшкина, ниже по течению Химки, находилась деревня Захарково; на север, выше по Чернавке — деревня Бутаково[1]. На востоке, за Чернавкой, проходила старинная дорога на Тверь1817 — Петербургское, ныне Ленинградское шоссе); за ней было село Космодемьянское с церковью Косьмы и Дамиана, приходом которой числилось Алёшкино[2]. И только на западе располагался крупный лесной массив, который отделял деревню от селений Братцево, Путилково и Петрово. Согласно «Экономическим примечаниям» 1800 г., в лесу (берёза, осина) водились зайцы и лисицы, набегом бывали волки. Земля считалась неважной, урожаи на ней «родятца средственно»[3].

Древнейшие времена

Территория была заселена как минимум с III тысячелетия до н. э., то есть с позднего неолита. К югу от Алёшкина, на территории парка «Северное Тушино», найдена неолитическая стоянка III—II тысячелетия до н. э. и селище раннего железного века (I—III вв.), тогда как у самого Алёшкина — селище славян-вятичей. Рядом находились также два славянских курганных комплекса XI—XIII вв.

Алёшкино в XVII — начале XIX веков

Первое письменное упоминание деревни — в 1623 г., за дьяком Семёном Головиным. Ранее, видимо, Алёшкино входило во владения дворцового села Путилково: до 1605 г. оно принадлежало Дмитрию Ивановичу Годунову (дядя царя Бориса Годунова), после казни боярина Лжедмитрием I было конфисковано в казну, но в 1619 г. путилковская вотчина была роздана царём Михаилом Фёдоровичем. Головин поставил в Алёшкине свой двор. Впоследствии он был направлен на службу в Сибирь и, по одним сведениям, умер по дороге, по другим же — благополучно служил в Томске и вернулся в Москву. После Головина Алёшкино, уже сельцо, переходит к московскому греческому Никольскому монастырюКитай-городе; впервые упоминается как монастырская собственность в 1643). В 1694 Алёшкино с соседней деревней Бутаково передано указом Петра I Спасо-Андроникову монастырю, однако затем вернулось Никольскому, причем был устроен монастырский двор — келья с сенями и чуланом, «Дворникова изба» с сенями, «имеется сад, в котором древа яблони и груши, кустарников смородина и малина, в длину 73 и в ширину 18 саженей» (более 0,5 га). К этому же комплексу принадлежал выкопанный в XVII в. прямоугольной формы пруд, существующий поныне[4][5]. После секуляризации монастырских земель в 1764 г. крестьяне были переведены на оброк.

1812 год

В сентябре 1812 г. Алёшкино оказалось в районе боевых действий: авангард корпуса Евгения Богарне встал в деревне Химки, на противоположной стороне речки, и разграбил окрестные деревни (в том числе Космодемьянскую церковь); в соседнем же Захаркове французами был убит один житель. Однако он был успешно атакован в ночь на 15 сентября генералом В. Д. Иловайским[2].

Алёшкино во второй половине XIX — начале XX века

После реформ государственных крестьян 1866 и 1886 годов обществу были выделены 188 десятин земли, разделённых на 65 душевых наделов, причём на пашню приходилось 70 десятин, то есть чуть больше десятины на ревизскую душу. В середине XIX века в деревне было 22 двора и 136 жителей, к 1900 году — 156 жителей. Из 30 семей землю обрабатывали 26; 79 человек занимались промыслами, в основном в своей деревне — кузнецы, извозчики, вязальщицы. В 1899 г. в Алешкине отмечено относительно крупное владение (оценочная стоимость 10370 руб) некоего мещанина Ф. Ф. Андронова; также сохранялась усадьба Греческого (Никольского) монастыря.

Часовня

На холме у слияния Чернавки и Химки в XVIII—XIX вв. существовала часовня (показана уже на [www.parkk.ru/history/hist11.gif плане 1764 г.]). Предположительно в честь свв. Косьмы и Дамиана, к приходу которых принадлежала деревня. В 2001 г.[6] близ этого места сооружена металлическая часовня Косьмы и Дамиана ([tushinec.ru/print.php?article_print=1444&page= фотографии см. здесь]).

Алёшкино в советскую эпоху

В 1931 г. между Алёшкином и Захарковом был устроен аэродром ГВФ (Гражданского воздушного флота), впоследствии переданный Управлению полярной авиации Главсевморпути. В 1937 году рядом с аэродромом был организован учебный центр для гражданских летчиков. От комплекса аэродрома сохранилось двухэтажное здание и ремонтный ангар (между Химкинским бульваром и улицей Фомичёвой), последний снесен в 2010 году. В 1932 году началось строительства Химкинского водохранилища, и территория была включена в состав Тушина (1934). Окрестная территория была обнесена колючей проволокой и отошла к системе Дмитровлага (последняя охранная вышка у деревни Иваньково была снесена только в 1995 году). В 1937 году канал был пущен. Постройка канала крайне негативно повлияла на жизнь Захаркова: связи с соседними местностями были нарушены, часть земель затоплена, колодцы испорчены, воду для питья приходилось брать из канала, где она была достаточно грязной, а сама деревня в результате подъёма воды и заболачивания местности осенью и весной утопала в такой грязи, что дети не могли посещать школу. Много неудобств доставлял жителям и аэродром постоянным рёвом двигателей.

Во время войны, с 1942 г., на Захарковском аэродроме базировался Гвардейский авиационный штурмовой корпус под командованием генерал-майора авиации В. Г. Рязанова. В Алёшкине находилась батарея ПВО[7], а на канале, в целях маскировки, были поставлены плоты с макетами зданий. После войны на аэродроме проводились испытания первых советских вертолётов.

В 1950-е гг. по берегу канала между Алёшкином и Захарковом был разбит колхозный яблоневый сад (Захарковский сад), на базе которого ныне создан Парк «Северное Тушино».

Алёшкино в составе Москвы

C 18 августа 1960 года вошла в состав Москвы, но сохранялась до 1980, когда начался её снос в связи с Олимпиадой. Территория деревни была включена в водоохранную зону. В настоящее время от деревни осталась лишь бывшая улица, отдельные фундаменты и заросшие сады. Её имя носит соседний микрорайон с большой заасфальтированной площадью, где с 1965 года[8] до постройки метро «Планерная» была конечная остановка автобусов «Алёшкино» (перенесенная затем к метро). По этой остановке местные жители до сих пор именуют «Алёшкином» окрестный квартал; кроме того, на карте есть Алёшкинский проезд, ведущий к ней от м. Планерная. Название «Алёшкинский лес» сохраняется за остатками лесного массива.

Напишите отзыв о статье "Алёшкино (Москва)"

Примечания

  1. Не путать с дачным посёлком Ново-Бутаково на Бутаковском заливе
  2. 1 2 [sobory.ru/article/index.html?object=02825 Москва. Церковь иконы Божией Матери «Знамение» в Аксиньине]
  3. [okrug.school147.ru/old/derevni/zaharkovo.htm Захарково]
  4. [web.archive.org/web/20070813054827/www.kultura-portal.ru/tree_new/arcproject/final.jsp?pub_id=466636&rubric_id=1604 Сад камней появится в Тушино]
  5. [www.m-2.ru/themes/default/print-version.asp?Folder=1940&foundid=1172&filename=article.asp&title=%CF%F0%EE%E3%F3%EB%EA%E8+%EF%EE+%E7%E0%EF%EE%E2%E5%E4%ED%FB%EC+%E7%EE%ED%E0%EC+%F1%F2%EE%EB%E8%F6%FB Прогулки по заповедным зонам столицы]
  6. [sobory.ru/article/index.html?object=04643 Москва. Часовня Космы и Дамиана в Алёшкине]
  7. www.lobnia.ru/Public.aspx?PubID=101
  8. [bus.ruz.net/history/routes/moscow/route-102.htm Московский автобус. История маршрута № 102]

Ссылки

  • Археологическая карта Москвы и пояснения к ней // Москва: Энциклопедия / Глав. ред. С. О. Шмидт; Сост.: М. И. Андреев, В. М. Карев. — М. : Большая Российская энциклопедия, 1997. — 976 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-85270-277-3.</span>
  • [okrug.school147.ru/old/derevni/aleshkino.htm Северо-Запад. Летопись московской окраины. Алёшкино]
  • [samlib.ru/o/oleg_w_m/cdocumentsandsettingsolegmoidokumentyperwobytnyestojankiwpodmoskowxertf.shtml О. Мосин. Первобытные стоянки Подмосковья]
  • [baza.vgd.ru/11/69785/?pg=5 О. Мосин. Древнейшая родословная Москвы и московичей]
  • [tushinec.ru/index.php?news_read=1100&page=8 Алёшкино//Юрий Насимович, Михаил Коробко. Тушино. Природное и культурное наследие Москвы]
  • [www.parkk.ru/history3.html История парка. Заселение территории]
  • [www.parkk.ru/history5.html История парка. Сотни лет назад]
  • [www.parkk.ru/history6.html История парка Последнее столетие]
  • [www.topos.ru/article/5216 Дмитрий Данилов. Дом десять] Содержит описание деревни в последние годы её существования.
  • [mosriver.narod.ru/bratovka.htm Алёшкинский лес]
  • [tushinec.ru/index.php?news_read=3716 Памятные книжки Московской губернии]

Карты

  • [tushinec.ru/index.php?link=library&s=127 Старые карты местности]

Фотографии

  • [tushinec.ru/index.php?news_read=1474 Деревня Алёшкино. Фоторепортаж апрель 2006 г.]
  • [tushinec.ru/index.php?link=serch&s=18&w=%C0%EB%E5%F8%EA%E8%ED%EE Подборка фотографий на сайте tushinec.ru/]
  • [tushinec.ru/index.php?news_read=2556&g=%C0%EB%E5%F8%EA%E8%ED%EE&a=1 Деревня Алёшкино. Первый день лета 2007. Фоторепортаж]


Отрывок, характеризующий Алёшкино (Москва)

– Не послать ли теперь за Альфонс Карлычем? – сказал Борис. – Он выпьет с тобою, а я не могу.
– Пошли, пошли! Ну, что эта немчура? – сказал Ростов с презрительной улыбкой.
– Он очень, очень хороший, честный и приятный человек, – сказал Борис.
Ростов пристально еще раз посмотрел в глаза Борису и вздохнул. Берг вернулся, и за бутылкой вина разговор между тремя офицерами оживился. Гвардейцы рассказывали Ростову о своем походе, о том, как их чествовали в России, Польше и за границей. Рассказывали о словах и поступках их командира, великого князя, анекдоты о его доброте и вспыльчивости. Берг, как и обыкновенно, молчал, когда дело касалось не лично его, но по случаю анекдотов о вспыльчивости великого князя с наслаждением рассказал, как в Галиции ему удалось говорить с великим князем, когда он объезжал полки и гневался за неправильность движения. С приятной улыбкой на лице он рассказал, как великий князь, очень разгневанный, подъехав к нему, закричал: «Арнауты!» (Арнауты – была любимая поговорка цесаревича, когда он был в гневе) и потребовал ротного командира.
– Поверите ли, граф, я ничего не испугался, потому что я знал, что я прав. Я, знаете, граф, не хвалясь, могу сказать, что я приказы по полку наизусть знаю и устав тоже знаю, как Отче наш на небесех . Поэтому, граф, у меня по роте упущений не бывает. Вот моя совесть и спокойна. Я явился. (Берг привстал и представил в лицах, как он с рукой к козырьку явился. Действительно, трудно было изобразить в лице более почтительности и самодовольства.) Уж он меня пушил, как это говорится, пушил, пушил; пушил не на живот, а на смерть, как говорится; и «Арнауты», и черти, и в Сибирь, – говорил Берг, проницательно улыбаясь. – Я знаю, что я прав, и потому молчу: не так ли, граф? «Что, ты немой, что ли?» он закричал. Я всё молчу. Что ж вы думаете, граф? На другой день и в приказе не было: вот что значит не потеряться. Так то, граф, – говорил Берг, закуривая трубку и пуская колечки.
– Да, это славно, – улыбаясь, сказал Ростов.
Но Борис, заметив, что Ростов сбирался посмеяться над Бергом, искусно отклонил разговор. Он попросил Ростова рассказать о том, как и где он получил рану. Ростову это было приятно, и он начал рассказывать, во время рассказа всё более и более одушевляясь. Он рассказал им свое Шенграбенское дело совершенно так, как обыкновенно рассказывают про сражения участвовавшие в них, то есть так, как им хотелось бы, чтобы оно было, так, как они слыхали от других рассказчиков, так, как красивее было рассказывать, но совершенно не так, как оно было. Ростов был правдивый молодой человек, он ни за что умышленно не сказал бы неправды. Он начал рассказывать с намерением рассказать всё, как оно точно было, но незаметно, невольно и неизбежно для себя перешел в неправду. Ежели бы он рассказал правду этим слушателям, которые, как и он сам, слышали уже множество раз рассказы об атаках и составили себе определенное понятие о том, что такое была атака, и ожидали точно такого же рассказа, – или бы они не поверили ему, или, что еще хуже, подумали бы, что Ростов был сам виноват в том, что с ним не случилось того, что случается обыкновенно с рассказчиками кавалерийских атак. Не мог он им рассказать так просто, что поехали все рысью, он упал с лошади, свихнул руку и изо всех сил побежал в лес от француза. Кроме того, для того чтобы рассказать всё, как было, надо было сделать усилие над собой, чтобы рассказать только то, что было. Рассказать правду очень трудно; и молодые люди редко на это способны. Они ждали рассказа о том, как горел он весь в огне, сам себя не помня, как буря, налетал на каре; как врубался в него, рубил направо и налево; как сабля отведала мяса, и как он падал в изнеможении, и тому подобное. И он рассказал им всё это.
В середине его рассказа, в то время как он говорил: «ты не можешь представить, какое странное чувство бешенства испытываешь во время атаки», в комнату вошел князь Андрей Болконский, которого ждал Борис. Князь Андрей, любивший покровительственные отношения к молодым людям, польщенный тем, что к нему обращались за протекцией, и хорошо расположенный к Борису, который умел ему понравиться накануне, желал исполнить желание молодого человека. Присланный с бумагами от Кутузова к цесаревичу, он зашел к молодому человеку, надеясь застать его одного. Войдя в комнату и увидав рассказывающего военные похождения армейского гусара (сорт людей, которых терпеть не мог князь Андрей), он ласково улыбнулся Борису, поморщился, прищурился на Ростова и, слегка поклонившись, устало и лениво сел на диван. Ему неприятно было, что он попал в дурное общество. Ростов вспыхнул, поняв это. Но это было ему всё равно: это был чужой человек. Но, взглянув на Бориса, он увидал, что и ему как будто стыдно за армейского гусара. Несмотря на неприятный насмешливый тон князя Андрея, несмотря на общее презрение, которое с своей армейской боевой точки зрения имел Ростов ко всем этим штабным адъютантикам, к которым, очевидно, причислялся и вошедший, Ростов почувствовал себя сконфуженным, покраснел и замолчал. Борис спросил, какие новости в штабе, и что, без нескромности, слышно о наших предположениях?
– Вероятно, пойдут вперед, – видимо, не желая при посторонних говорить более, отвечал Болконский.
Берг воспользовался случаем спросить с особенною учтивостию, будут ли выдавать теперь, как слышно было, удвоенное фуражное армейским ротным командирам? На это князь Андрей с улыбкой отвечал, что он не может судить о столь важных государственных распоряжениях, и Берг радостно рассмеялся.
– Об вашем деле, – обратился князь Андрей опять к Борису, – мы поговорим после, и он оглянулся на Ростова. – Вы приходите ко мне после смотра, мы всё сделаем, что можно будет.
И, оглянув комнату, он обратился к Ростову, которого положение детского непреодолимого конфуза, переходящего в озлобление, он и не удостоивал заметить, и сказал:
– Вы, кажется, про Шенграбенское дело рассказывали? Вы были там?
– Я был там, – с озлоблением сказал Ростов, как будто бы этим желая оскорбить адъютанта.
Болконский заметил состояние гусара, и оно ему показалось забавно. Он слегка презрительно улыбнулся.
– Да! много теперь рассказов про это дело!
– Да, рассказов, – громко заговорил Ростов, вдруг сделавшимися бешеными глазами глядя то на Бориса, то на Болконского, – да, рассказов много, но наши рассказы – рассказы тех, которые были в самом огне неприятеля, наши рассказы имеют вес, а не рассказы тех штабных молодчиков, которые получают награды, ничего не делая.
– К которым, вы предполагаете, что я принадлежу? – спокойно и особенно приятно улыбаясь, проговорил князь Андрей.
Странное чувство озлобления и вместе с тем уважения к спокойствию этой фигуры соединялось в это время в душе Ростова.
– Я говорю не про вас, – сказал он, – я вас не знаю и, признаюсь, не желаю знать. Я говорю вообще про штабных.
– А я вам вот что скажу, – с спокойною властию в голосе перебил его князь Андрей. – Вы хотите оскорбить меня, и я готов согласиться с вами, что это очень легко сделать, ежели вы не будете иметь достаточного уважения к самому себе; но согласитесь, что и время и место весьма дурно для этого выбраны. На днях всем нам придется быть на большой, более серьезной дуэли, а кроме того, Друбецкой, который говорит, что он ваш старый приятель, нисколько не виноват в том, что моя физиономия имела несчастие вам не понравиться. Впрочем, – сказал он, вставая, – вы знаете мою фамилию и знаете, где найти меня; но не забудьте, – прибавил он, – что я не считаю нисколько ни себя, ни вас оскорбленным, и мой совет, как человека старше вас, оставить это дело без последствий. Так в пятницу, после смотра, я жду вас, Друбецкой; до свидания, – заключил князь Андрей и вышел, поклонившись обоим.
Ростов вспомнил то, что ему надо было ответить, только тогда, когда он уже вышел. И еще более был он сердит за то, что забыл сказать это. Ростов сейчас же велел подать свою лошадь и, сухо простившись с Борисом, поехал к себе. Ехать ли ему завтра в главную квартиру и вызвать этого ломающегося адъютанта или, в самом деле, оставить это дело так? был вопрос, который мучил его всю дорогу. То он с злобой думал о том, с каким бы удовольствием он увидал испуг этого маленького, слабого и гордого человечка под его пистолетом, то он с удивлением чувствовал, что из всех людей, которых он знал, никого бы он столько не желал иметь своим другом, как этого ненавидимого им адъютантика.


На другой день свидания Бориса с Ростовым был смотр австрийских и русских войск, как свежих, пришедших из России, так и тех, которые вернулись из похода с Кутузовым. Оба императора, русский с наследником цесаревичем и австрийский с эрцгерцогом, делали этот смотр союзной 80 титысячной армии.
С раннего утра начали двигаться щегольски вычищенные и убранные войска, выстраиваясь на поле перед крепостью. То двигались тысячи ног и штыков с развевавшимися знаменами и по команде офицеров останавливались, заворачивались и строились в интервалах, обходя другие такие же массы пехоты в других мундирах; то мерным топотом и бряцанием звучала нарядная кавалерия в синих, красных, зеленых шитых мундирах с расшитыми музыкантами впереди, на вороных, рыжих, серых лошадях; то, растягиваясь с своим медным звуком подрагивающих на лафетах, вычищенных, блестящих пушек и с своим запахом пальников, ползла между пехотой и кавалерией артиллерия и расставлялась на назначенных местах. Не только генералы в полной парадной форме, с перетянутыми донельзя толстыми и тонкими талиями и красневшими, подпертыми воротниками, шеями, в шарфах и всех орденах; не только припомаженные, расфранченные офицеры, но каждый солдат, – с свежим, вымытым и выбритым лицом и до последней возможности блеска вычищенной аммуницией, каждая лошадь, выхоленная так, что, как атлас, светилась на ней шерсть и волосок к волоску лежала примоченная гривка, – все чувствовали, что совершается что то нешуточное, значительное и торжественное. Каждый генерал и солдат чувствовали свое ничтожество, сознавая себя песчинкой в этом море людей, и вместе чувствовали свое могущество, сознавая себя частью этого огромного целого.