Асируддин аль-Абхари
| Асир ад-Дин ал-Муфаддал ибн Умар ал-Абхари | |
| Место рождения: | |
|---|---|
| Дата смерти: | |
| Научная сфера: | |
Асир ад-Дин ал-Муфаддал ибн Умар ал-Абхари (ум. 1264) — арабский математик, астроном и философ, уроженец Абхара, ученик Камал ад-Дина ибн Юниса. Работал в Мосуле и Ирбиле.
Отрывки из принадлежащего ал-Абхари «Усовершенствования „Начал“ Евклида» приведены в трактате ас-Самарканди «Предложение обоснования», в том числе и доказательство V постулата, считавшееся ранее доказательством ас-Самарканди.
Ал-Абхари написал «Книгу об уравнениях», «Краткое изложение науки о звёздах», «Книгу о познании небесных сфер», «Трактат о познании астролябии», «Достаточное для нетребовательного» (краткое руководство по действиям с астролябией), «Трактат о совершенном циркуле для вычерчивания конических сечений» (сам циркуль изобретён ал-Кухи), «Краткий зидж по Ала ад-Диновым наблюдениям» (сокращение зиджа ас-Салара), «Фахиров зидж» (возможно, обработка одноимённого зиджа ан-Насави). Для своего ученика ал-Казвини он составил «Введение в Альмагест».
Ал-Абхари написал «Руководство по философии». Ему принадлежит также обработка сочинения Порфирия «Введение к категориям Аристотеля».
Напишите отзыв о статье "Асируддин аль-Абхари"
Литература
- Матвиевская Г. П., Розенфельд Б. А. Математики и астрономы мусульманского средневековья и их труды (VIII—XVII вв.). В 3 т. М.: Наука, 1983.
- Розенфельд Б. А., Юшкевич А. П. Теория параллельных линий на средневековом Востоке. М.: Наука, 1983.
Отрывок, характеризующий Асируддин аль-Абхари
– Что!– Лёгко, ваше сиятельство.
«Что он говорит?» подумал князь Андрей. «Да, об весне верно, подумал он, оглядываясь по сторонам. И то зелено всё уже… как скоро! И береза, и черемуха, и ольха уж начинает… А дуб и не заметно. Да, вот он, дуб».
На краю дороги стоял дуб. Вероятно в десять раз старше берез, составлявших лес, он был в десять раз толще и в два раза выше каждой березы. Это был огромный в два обхвата дуб с обломанными, давно видно, суками и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюжими, несимметрично растопыренными, корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только он один не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца.
«Весна, и любовь, и счастие!» – как будто говорил этот дуб, – «и как не надоест вам всё один и тот же глупый и бессмысленный обман. Всё одно и то же, и всё обман! Нет ни весны, ни солнца, ни счастия. Вон смотрите, сидят задавленные мертвые ели, всегда одинакие, и вон и я растопырил свои обломанные, ободранные пальцы, где ни выросли они – из спины, из боков; как выросли – так и стою, и не верю вашим надеждам и обманам».
Князь Андрей несколько раз оглянулся на этот дуб, проезжая по лесу, как будто он чего то ждал от него. Цветы и трава были и под дубом, но он всё так же, хмурясь, неподвижно, уродливо и упорно, стоял посреди их.
«Да, он прав, тысячу раз прав этот дуб, думал князь Андрей, пускай другие, молодые, вновь поддаются на этот обман, а мы знаем жизнь, – наша жизнь кончена!» Целый новый ряд мыслей безнадежных, но грустно приятных в связи с этим дубом, возник в душе князя Андрея. Во время этого путешествия он как будто вновь обдумал всю свою жизнь, и пришел к тому же прежнему успокоительному и безнадежному заключению, что ему начинать ничего было не надо, что он должен доживать свою жизнь, не делая зла, не тревожась и ничего не желая.
По опекунским делам рязанского именья, князю Андрею надо было видеться с уездным предводителем. Предводителем был граф Илья Андреич Ростов, и князь Андрей в середине мая поехал к нему.
Был уже жаркий период весны. Лес уже весь оделся, была пыль и было так жарко, что проезжая мимо воды, хотелось купаться.
