Амаго (род)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Род Амаго (яп. 尼子氏 амаго си) — самурайский род периода средневековья в Японии. Происходит от боковой ветви рода Кёгоку. Потомок древнего рода Минамото. Имя рода происходит от села Амаго (современная префектура Сига), где первоначально находилось имение рода. Иногда встречается написание род Амако.



История

Амаго были заместителями губернаторов провинции Идзумо (современная префектура Симане) из рода Кёгоку. После войны годов Онин (14671477), которая стала причиной развала сёгуната Муромати и начала масштабных междоусобиц в Японии, Амаго захватили Идзумо и начали расширять свои земли в регионе Санъин, северной части региона Тюгоку. Центром их владений стал замок Гассан-Тода. Наивысший расцвет Амаго пришёлся на годы правления Амаго Цунэхисы. Основным оппонентом рода был род Оути, а позже — род Мори.

В 1566 году, в результате сдачи замка Гассан-Тода войскам Мори, род Амаго утратил свои владения. После этого были попытки бывших вассалов рода во главе с Яманакой Юкимори восстановить этот род в землях Идзумо. Им помогали главные оппоненты Мори — роды Отомо и Ода. Однако эти попытки потерпели поражение. В 1578 году погиб последний глава Амаго, Амаго Кацухиса, а Яманака Юкимори был казнён родом Мори.

Несмотря на то, что главная ветвь Амаго была уничтожена, представители боковых линий рода стали вассалами Мори. Они просуществовали до середины XX века.

Главы рода Амаго

  1. Амаго Такахиса (яп. 尼子高久)
  2. Амаго Мотихиса (яп. 尼子持久)
  3. Амаго Киёсада (яп. 尼子清定)
  4. Амаго Цунэхиса (яп. 尼子経久)
  5. Амаго Масахиса (яп. 尼子政久}
  6. Амаго Харухиса (яп. 尼子晴久)
  7. Амаго Ёсихиса (яп. 尼子義久)
  8. Амаго Мототомо (яп. 尼子元知)
  9. Амаго Кацухиса (яп. 尼子勝久)

Напишите отзыв о статье "Амаго (род)"

Литература

  • Frederic, Louis. Japan Encyclopedia. — Cambridge, Massachusetts: Harvard University Press, 2002.

Отрывок, характеризующий Амаго (род)

Князь Андрей посмотрел на него и, не отвечая, продолжал, обращаясь к Алпатычу:
– Так скажи, что до десятого числа жду ответа, а ежели десятого не получу известия, что все уехали, я сам должен буду все бросить и ехать в Лысые Горы.
– Я, князь, только потому говорю, – сказал Берг, узнав князя Андрея, – что я должен исполнять приказания, потому что я всегда точно исполняю… Вы меня, пожалуйста, извините, – в чем то оправдывался Берг.
Что то затрещало в огне. Огонь притих на мгновенье; черные клубы дыма повалили из под крыши. Еще страшно затрещало что то в огне, и завалилось что то огромное.
– Урруру! – вторя завалившемуся потолку амбара, из которого несло запахом лепешек от сгоревшего хлеба, заревела толпа. Пламя вспыхнуло и осветило оживленно радостные и измученные лица людей, стоявших вокруг пожара.
Человек во фризовой шинели, подняв кверху руку, кричал:
– Важно! пошла драть! Ребята, важно!..
– Это сам хозяин, – послышались голоса.
– Так, так, – сказал князь Андрей, обращаясь к Алпатычу, – все передай, как я тебе говорил. – И, ни слова не отвечая Бергу, замолкшему подле него, тронул лошадь и поехал в переулок.


От Смоленска войска продолжали отступать. Неприятель шел вслед за ними. 10 го августа полк, которым командовал князь Андрей, проходил по большой дороге, мимо проспекта, ведущего в Лысые Горы. Жара и засуха стояли более трех недель. Каждый день по небу ходили курчавые облака, изредка заслоняя солнце; но к вечеру опять расчищало, и солнце садилось в буровато красную мглу. Только сильная роса ночью освежала землю. Остававшиеся на корню хлеба сгорали и высыпались. Болота пересохли. Скотина ревела от голода, не находя корма по сожженным солнцем лугам. Только по ночам и в лесах пока еще держалась роса, была прохлада. Но по дороге, по большой дороге, по которой шли войска, даже и ночью, даже и по лесам, не было этой прохлады. Роса не заметна была на песочной пыли дороги, встолченной больше чем на четверть аршина. Как только рассветало, начиналось движение. Обозы, артиллерия беззвучно шли по ступицу, а пехота по щиколку в мягкой, душной, не остывшей за ночь, жаркой пыли. Одна часть этой песочной пыли месилась ногами и колесами, другая поднималась и стояла облаком над войском, влипая в глаза, в волоса, в уши, в ноздри и, главное, в легкие людям и животным, двигавшимся по этой дороге. Чем выше поднималось солнце, тем выше поднималось облако пыли, и сквозь эту тонкую, жаркую пыль на солнце, не закрытое облаками, можно было смотреть простым глазом. Солнце представлялось большим багровым шаром. Ветра не было, и люди задыхались в этой неподвижной атмосфере. Люди шли, обвязавши носы и рты платками. Приходя к деревне, все бросалось к колодцам. Дрались за воду и выпивали ее до грязи.