Асар, Амадо
Поделись знанием:
На лице его было сиянье самодовольства и счастия.
Солдаты, принесшие князя Андрея и снявшие с него попавшийся им золотой образок, навешенный на брата княжною Марьею, увидав ласковость, с которою обращался император с пленными, поспешили возвратить образок.
Князь Андрей не видал, кто и как надел его опять, но на груди его сверх мундира вдруг очутился образок на мелкой золотой цепочке.
«Хорошо бы это было, – подумал князь Андрей, взглянув на этот образок, который с таким чувством и благоговением навесила на него сестра, – хорошо бы это было, ежели бы всё было так ясно и просто, как оно кажется княжне Марье. Как хорошо бы было знать, где искать помощи в этой жизни и чего ждать после нее, там, за гробом! Как бы счастлив и спокоен я был, ежели бы мог сказать теперь: Господи, помилуй меня!… Но кому я скажу это! Или сила – неопределенная, непостижимая, к которой я не только не могу обращаться, но которой не могу выразить словами, – великое всё или ничего, – говорил он сам себе, – или это тот Бог, который вот здесь зашит, в этой ладонке, княжной Марьей? Ничего, ничего нет верного, кроме ничтожества всего того, что мне понятно, и величия чего то непонятного, но важнейшего!»
Носилки тронулись. При каждом толчке он опять чувствовал невыносимую боль; лихорадочное состояние усилилось, и он начинал бредить. Те мечтания об отце, жене, сестре и будущем сыне и нежность, которую он испытывал в ночь накануне сражения, фигура маленького, ничтожного Наполеона и над всем этим высокое небо, составляли главное основание его горячечных представлений.
Тихая жизнь и спокойное семейное счастие в Лысых Горах представлялись ему. Он уже наслаждался этим счастием, когда вдруг являлся маленький Напoлеон с своим безучастным, ограниченным и счастливым от несчастия других взглядом, и начинались сомнения, муки, и только небо обещало успокоение. К утру все мечтания смешались и слились в хаос и мрак беспамятства и забвения, которые гораздо вероятнее, по мнению самого Ларрея, доктора Наполеона, должны были разрешиться смертью, чем выздоровлением.
(перенаправлено с «Амадо Асар»)
Амадо Асар  | |
| Общая информация | |
|---|---|
| Прозвище: |
Жаба |
| Гражданство: | |
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Весовая категория: |
средняя (72,6 кг) |
| Рост: |
173 см |
| Профессиональная карьера | |
| Количество боёв: |
66 |
| Количество побед: |
53 |
| Поражений: |
6 |
| Ничьих: |
7 |
|
Медали
| |
| [boxrec.com/list_bouts.php?human_id=132596&cat=boxer Послужной список (boxrec)] | |
Амадо Асар (исп. Amado Azar; 31 декабря 1913 года, Кордова, Аргентина — 1971) — аргентинский боксер. На Олимпийских Играх 1932 года в Лос-Анджелесе завоевал серебряную медаль в среднем весе. Старший брат Амадо — Хорхе Асар, также был профессиональным боксёром. Прозвище «Сапо» (исп. El Sapo — жаба), Асар заработал из-за комплекции и ворчливого характера.
Биография
После завоевания серебряной медали на Олимпиаде, Амадо в 1933 году начал успешную профессиональную карьеру. После четырёх поединков Асар пропал почти на год, в течение которого он, предположительно, лечил таинственное заболевание печени. Возвращение на ринг «Сапо» ознаменовалось победой нокаутом в первом раунде.
Напишите отзыв о статье "Асар, Амадо"
Ссылки
- [www.sports-reference.com/olympics/athletes/az/amado-azar-1.html Амадо Асар] — олимпийская статистика на сайте Sports-Reference.com (англ.)
- [www.databaseolympics.com/players/playerpage.htm?ilkid=AZARAMA01 Amado Azar’s profile at databaseOlympics.com]
- [books.google.com/books?id=cnEmX2ie9lAC&pg=PA98&dq=%22Amado+Azar%22&lr Amado Azar’s profile in Narices Chatas]
|
Это заготовка статьи о человеке из Аргентины. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
|
|
Это заготовка статьи о боксёре. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Асар, Амадо
– Пусть позаботятся об этих господах и свезут их в мой бивуак; пускай мой доктор Ларрей осмотрит их раны. До свидания, князь Репнин, – и он, тронув лошадь, галопом поехал дальше.На лице его было сиянье самодовольства и счастия.
Солдаты, принесшие князя Андрея и снявшие с него попавшийся им золотой образок, навешенный на брата княжною Марьею, увидав ласковость, с которою обращался император с пленными, поспешили возвратить образок.
Князь Андрей не видал, кто и как надел его опять, но на груди его сверх мундира вдруг очутился образок на мелкой золотой цепочке.
«Хорошо бы это было, – подумал князь Андрей, взглянув на этот образок, который с таким чувством и благоговением навесила на него сестра, – хорошо бы это было, ежели бы всё было так ясно и просто, как оно кажется княжне Марье. Как хорошо бы было знать, где искать помощи в этой жизни и чего ждать после нее, там, за гробом! Как бы счастлив и спокоен я был, ежели бы мог сказать теперь: Господи, помилуй меня!… Но кому я скажу это! Или сила – неопределенная, непостижимая, к которой я не только не могу обращаться, но которой не могу выразить словами, – великое всё или ничего, – говорил он сам себе, – или это тот Бог, который вот здесь зашит, в этой ладонке, княжной Марьей? Ничего, ничего нет верного, кроме ничтожества всего того, что мне понятно, и величия чего то непонятного, но важнейшего!»
Носилки тронулись. При каждом толчке он опять чувствовал невыносимую боль; лихорадочное состояние усилилось, и он начинал бредить. Те мечтания об отце, жене, сестре и будущем сыне и нежность, которую он испытывал в ночь накануне сражения, фигура маленького, ничтожного Наполеона и над всем этим высокое небо, составляли главное основание его горячечных представлений.
Тихая жизнь и спокойное семейное счастие в Лысых Горах представлялись ему. Он уже наслаждался этим счастием, когда вдруг являлся маленький Напoлеон с своим безучастным, ограниченным и счастливым от несчастия других взглядом, и начинались сомнения, муки, и только небо обещало успокоение. К утру все мечтания смешались и слились в хаос и мрак беспамятства и забвения, которые гораздо вероятнее, по мнению самого Ларрея, доктора Наполеона, должны были разрешиться смертью, чем выздоровлением.
