Диарра, Амаду Баба

Амаду Баба́ Диарра́ фр.  Amadou Baba Diarra <tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Министр финансов, плана и экономики Мали
10 сентября 1970 — 1968
Предшественник:	Луи Негр
Государственный министр промышленного оборудования Мали
19 апреля 1983 — 31 декабря 1984
Предшественник:	Робер Н’Доу
Преемник:	Джибриль Диалло
Государственный министр планирования
1985 — 1988
Председатель Экономического и социального совета Мали
1988 — 26 марта 1991
Преемник:	Пост упразднён
Член Военного комитета национального освобождения Мали
19 ноября 1968 — 28 июня 1979
Рождение:	1933(1933) Диена (Мали), Кутиала, Французский Судан
Смерть:	19 мая 2008(2008-05-19) Бамако, Республика Мали
Место погребения:	= Бамако
Партия:	Демократический союз малийского народа (1979-1991)
Образование:	Общевойсковая военная школа в Кати (Мали, 1963), Курсы совершенствования командного состава (Египет 1967)
Профессия:	Военный, офицер бронетанковых войск
Военная служба
Звание:	ефрейтор (1954), сержант (1958), младший лейтенант (1965), лейтенант (1967), капитан (1971), подполковник (1976), полковник (1978), бригадный генерал (1982), дивизионный генерал (1986)
Награды:

Амаду Баба́ Диарра́ (фр. Amadou Baba Diarra , 1933 год, Диена, Кутиала, Французский Судан — 19 мая 2008 года, Бамако, Республика Мали) — военный, политический и государственный деятель Мали, один из организаторов переворота переворота 1968 года, неоднократно занимавший министерские посты в правление президента Муссы Траоре. До 1991 года был заместителем Генерального секретаря правящей партии Демократический союз малийского народа и занимал второе место в военной иерархии Мали. Дивизионный генерал.

Биография

Амаду Баба́ Диарра́ родился в 1933 году на юго-западе Французского Судана в Диене близ города Кутиала (ныне область Сикасо).

Военная карьера

1 июня 1953 года в возрасте 20 лет он поступил добровольцем в роту обеспечения и обслуживания французской колониальной армии и в том же месяце был направлен в подразделение механизированной артиллерии в Сегу. В 1954 году Диарра был переведён в артиллерийскую батарею в Кати, а в апреле того же года как способный и дисциплинированный солдат получил звание ефрейтора, прошёл обучение в специальной группе и получил удостоверения механика танков 1-го разряда. В феврале 1957 года он был направлен в учебную роту в Тиндуф (Французский Алжир), в 1958 году получил общевойсковой сертификат с оценкой «отлично» и звание сержанта, после чего был переведён для прохождения службы в Дакар. Диарра продолжал служить в частях французской армии в Дакаре в период существования Федерации Мали, а после её распада изъявил желание вернуться из Сенегала на родину.

1 марта 1962 года сержант Амаду Баба Диарра был зачислен в малийскую национальную армию и в октябре 1963 года за служебное усердие получил возможность начать обучение в Общевойсковой военной школе в Кати. После окончания школы в феврале 1965 года Диарра получил звание младшего лейтенанта, а в 1967 году был направлен на курсы совершенствования командного состава бронекавалерии в Объединённую Арабскую Республику. По возвращении на родину он был назначен спортивным инструктором 9-й комендантской роты, а затем командиром бронетанковой части (chef de l’escadron) гарнизона Кати. Он стал одним из главных участников заговора с целью свержения первого президента Мали Модибо Кейты и в ночь на 19 ноября 1968 года вывел на улицы Бамако тяжёлую технику, которая заняла позиции возле основных государственных учреждений. Его телохранитель аджютан Рафаэль Траоре позднее утверждал, что именно Диарра стал инициатором переноса даты переворота с января 1969 года на 19 ноября.

Политическая карьера

После успеха переворота лейтенант Амаду Баба Диарра стал членом правящего Военного комитета национального освобождения и начал долгую карьеру в исполнительной власти страны. Он всегда был на стороне Муссы Траоре, что обеспечило ему политическое долголетие во время многолетней клановой борьбы во ВКНО. В 1970 году он сменил опального Йоро Диаките в военной иерархии Мали, стал заместителем председателя ВКНО, 10 сентября 1970 года вошёл в правительство Мали в качестве министра финансов, плана и экономики. В октябре 1971 года Диарра получил звание капитана, в октябре 1976 года — подполковника, а в 1978 году — полковника. В 1979 году, когда Мали формально переходила к гражданскому правлению, полковник Амаду Баба Диарра был избран заместителем генерального секретаря правящей партии Демократический союз малийского народа. Тогда он совершил двухнедельную поездку в округ Кайес, где занимался формированием партийных структур. В октябре 1982 Диарре присвоили звание бригадного генерала, а в 1986 году он стал дивизионным генералом. В 1980-х годах Амаду Баба Диарра также продолжал занимать министерские посты: был государственным министром промышленного оборудования (1983—1984), государственным министром планирования (1985—1988), председателем Экономического и социального совета Мали (1988—1991).

После падения Траоре

В 1991 году режим Муссы Траоре был свергнут и в 1992 году лишившийся государственных постов генерал Амаду Баба Диарра ушел в отставку из армии. Он не подвергался судебным преследованиям как деятель старого режима и намеревался перейти к политической деятельности, но по каким-то причинам так и не вернулся на политическую арену. В последующие годы Диарра продолжал жить как частное лицо в своём доме в малийской столице и не привлекал к себе внимание общества.

Амаду Баба́ Диарра́ скончался 19 мая 2008 года в своём доме в Бамако в возрасте 75 лет. Он был торжественно похоронен во второй половине дня 20 мая 2008 года на столичном кладбище Сотуба. На церемонии присутствовали многочисленные родные, друзья и сослуживцы покойного, президент Мали Амаду Тумани Туре, премьер-министр Модибо Сидибе, министр обороны и по делам ветеранов Натье Плеа, бывший президент Мусса Траоре, бывшие премьер-министры и министры Мали. Прощальную речь на похоронах произнёс генеральный секретарь министерства обороны генерал Салиф Траоре, который подчеркнул заслуги покойного, назвав его человеком долга и убеждённым патриотом.

Оценки личности

Несмотря на распространённое в наше время в Мали критическое отношение к руководителям переворота 1968 года о генерале Амаду Баба Диарра отзываются с симпатией. Он характеризуется как строгий военный, но очень общительный и приветливый человек. Отзывы на его смерть в Мали были сочувственными и лишёнными всякой критики. Утверждают, что как политик и государственный деятель Диарра вёл себя очень сдержанно и скромно, и не давал повода для обвинений в злоупотреблениях.

Ссылки

• Mamadou L. Doumbia. [djaladjomathematiques.blogspot.ru/2008/05/mort-du-gnral-amadou-baba-diarra.html Mort du général Amadou Baba Diarra] (французский). Djaladjomathematiques (mercredi 21 mai 2008). Проверено 22 мая 2013. [www.webcitation.org/6Gqewvewb Архивировано из первоисточника 24 мая 2013].

Отрывок, характеризующий Диарра, Амаду Баба

– Нынче взяли, да ничего не знает. Я оставил его пг'и себе.
– Ну, а остальных ты куда деваешь? – сказал Долохов.
– Как куда? Отсылаю под г'асписки! – вдруг покраснев, вскрикнул Денисов. – И смело скажу, что на моей совести нет ни одного человека. Разве тебе тг'удно отослать тг'идцать ли, тг'иста ли человек под конвоем в гог'од, чем маг'ать, я пг'ямо скажу, честь солдата.
– Вот молоденькому графчику в шестнадцать лет говорить эти любезности прилично, – с холодной усмешкой сказал Долохов, – а тебе то уж это оставить пора.
– Что ж, я ничего не говорю, я только говорю, что я непременно поеду с вами, – робко сказал Петя.
– А нам с тобой пора, брат, бросить эти любезности, – продолжал Долохов, как будто он находил особенное удовольствие говорить об этом предмете, раздражавшем Денисова. – Ну этого ты зачем взял к себе? – сказал он, покачивая головой. – Затем, что тебе его жалко? Ведь мы знаем эти твои расписки. Ты пошлешь их сто человек, а придут тридцать. Помрут с голоду или побьют. Так не все ли равно их и не брать?
Эсаул, щуря светлые глаза, одобрительно кивал головой.
– Это все г'авно, тут Рассуждать нечего. Я на свою душу взять не хочу. Ты говог'ишь – помг'ут. Ну, хог'ошо. Только бы не от меня.
Долохов засмеялся.
– Кто же им не велел меня двадцать раз поймать? А ведь поймают – меня и тебя, с твоим рыцарством, все равно на осинку. – Он помолчал. – Однако надо дело делать. Послать моего казака с вьюком! У меня два французских мундира. Что ж, едем со мной? – спросил он у Пети.
– Я? Да, да, непременно, – покраснев почти до слез, вскрикнул Петя, взглядывая на Денисова.
Опять в то время, как Долохов заспорил с Денисовым о том, что надо делать с пленными, Петя почувствовал неловкость и торопливость; но опять не успел понять хорошенько того, о чем они говорили. «Ежели так думают большие, известные, стало быть, так надо, стало быть, это хорошо, – думал он. – А главное, надо, чтобы Денисов не смел думать, что я послушаюсь его, что он может мной командовать. Непременно поеду с Долоховым во французский лагерь. Он может, и я могу».
На все убеждения Денисова не ездить Петя отвечал, что он тоже привык все делать аккуратно, а не наобум Лазаря, и что он об опасности себе никогда не думает.
– Потому что, – согласитесь сами, – если не знать верно, сколько там, от этого зависит жизнь, может быть, сотен, а тут мы одни, и потом мне очень этого хочется, и непременно, непременно поеду, вы уж меня не удержите, – говорил он, – только хуже будет…


Одевшись в французские шинели и кивера, Петя с Долоховым поехали на ту просеку, с которой Денисов смотрел на лагерь, и, выехав из леса в совершенной темноте, спустились в лощину. Съехав вниз, Долохов велел сопровождавшим его казакам дожидаться тут и поехал крупной рысью по дороге к мосту. Петя, замирая от волнения, ехал с ним рядом.
– Если попадемся, я живым не отдамся, у меня пистолет, – прошептал Петя.
– Не говори по русски, – быстрым шепотом сказал Долохов, и в ту же минуту в темноте послышался оклик: «Qui vive?» [Кто идет?] и звон ружья.
Кровь бросилась в лицо Пети, и он схватился за пистолет.
– Lanciers du sixieme, [Уланы шестого полка.] – проговорил Долохов, не укорачивая и не прибавляя хода лошади. Черная фигура часового стояла на мосту.
– Mot d'ordre? [Отзыв?] – Долохов придержал лошадь и поехал шагом.
– Dites donc, le colonel Gerard est ici? [Скажи, здесь ли полковник Жерар?] – сказал он.
– Mot d'ordre! – не отвечая, сказал часовой, загораживая дорогу.
– Quand un officier fait sa ronde, les sentinelles ne demandent pas le mot d'ordre… – крикнул Долохов, вдруг вспыхнув, наезжая лошадью на часового. – Je vous demande si le colonel est ici? [Когда офицер объезжает цепь, часовые не спрашивают отзыва… Я спрашиваю, тут ли полковник?]
И, не дожидаясь ответа от посторонившегося часового, Долохов шагом поехал в гору.
Заметив черную тень человека, переходящего через дорогу, Долохов остановил этого человека и спросил, где командир и офицеры? Человек этот, с мешком на плече, солдат, остановился, близко подошел к лошади Долохова, дотрогиваясь до нее рукою, и просто и дружелюбно рассказал, что командир и офицеры были выше на горе, с правой стороны, на дворе фермы (так он называл господскую усадьбу).
Проехав по дороге, с обеих сторон которой звучал от костров французский говор, Долохов повернул во двор господского дома. Проехав в ворота, он слез с лошади и подошел к большому пылавшему костру, вокруг которого, громко разговаривая, сидело несколько человек. В котелке с краю варилось что то, и солдат в колпаке и синей шинели, стоя на коленях, ярко освещенный огнем, мешал в нем шомполом.
– Oh, c'est un dur a cuire, [С этим чертом не сладишь.] – говорил один из офицеров, сидевших в тени с противоположной стороны костра.
– Il les fera marcher les lapins… [Он их проберет…] – со смехом сказал другой. Оба замолкли, вглядываясь в темноту на звук шагов Долохова и Пети, подходивших к костру с своими лошадьми.
– Bonjour, messieurs! [Здравствуйте, господа!] – громко, отчетливо выговорил Долохов.
Офицеры зашевелились в тени костра, и один, высокий офицер с длинной шеей, обойдя огонь, подошел к Долохову.
– C'est vous, Clement? – сказал он. – D'ou, diable… [Это вы, Клеман? Откуда, черт…] – но он не докончил, узнав свою ошибку, и, слегка нахмурившись, как с незнакомым, поздоровался с Долоховым, спрашивая его, чем он может служить. Долохов рассказал, что он с товарищем догонял свой полк, и спросил, обращаясь ко всем вообще, не знали ли офицеры чего нибудь о шестом полку. Никто ничего не знал; и Пете показалось, что офицеры враждебно и подозрительно стали осматривать его и Долохова. Несколько секунд все молчали.
– Si vous comptez sur la soupe du soir, vous venez trop tard, [Если вы рассчитываете на ужин, то вы опоздали.] – сказал с сдержанным смехом голос из за костра.
Долохов отвечал, что они сыты и что им надо в ночь же ехать дальше.
Он отдал лошадей солдату, мешавшему в котелке, и на корточках присел у костра рядом с офицером с длинной шеей. Офицер этот, не спуская глаз, смотрел на Долохова и переспросил его еще раз: какого он был полка? Долохов не отвечал, как будто не слыхал вопроса, и, закуривая коротенькую французскую трубку, которую он достал из кармана, спрашивал офицеров о том, в какой степени безопасна дорога от казаков впереди их.
– Les brigands sont partout, [Эти разбойники везде.] – отвечал офицер из за костра.
Долохов сказал, что казаки страшны только для таких отсталых, как он с товарищем, но что на большие отряды казаки, вероятно, не смеют нападать, прибавил он вопросительно. Никто ничего не ответил.
«Ну, теперь он уедет», – всякую минуту думал Петя, стоя перед костром и слушая его разговор.
Но Долохов начал опять прекратившийся разговор и прямо стал расспрашивать, сколько у них людей в батальоне, сколько батальонов, сколько пленных. Спрашивая про пленных русских, которые были при их отряде, Долохов сказал:
– La vilaine affaire de trainer ces cadavres apres soi. Vaudrait mieux fusiller cette canaille, [Скверное дело таскать за собой эти трупы. Лучше бы расстрелять эту сволочь.] – и громко засмеялся таким странным смехом, что Пете показалось, французы сейчас узнают обман, и он невольно отступил на шаг от костра. Никто не ответил на слова и смех Долохова, и французский офицер, которого не видно было (он лежал, укутавшись шинелью), приподнялся и прошептал что то товарищу. Долохов встал и кликнул солдата с лошадьми.
«Подадут или нет лошадей?» – думал Петя, невольно приближаясь к Долохову.
Лошадей подали.
– Bonjour, messieurs, [Здесь: прощайте, господа.] – сказал Долохов.
Петя хотел сказать bonsoir [добрый вечер] и не мог договорить слова. Офицеры что то шепотом говорили между собою. Долохов долго садился на лошадь, которая не стояла; потом шагом поехал из ворот. Петя ехал подле него, желая и не смея оглянуться, чтоб увидать, бегут или не бегут за ними французы.
Выехав на дорогу, Долохов поехал не назад в поле, а вдоль по деревне. В одном месте он остановился, прислушиваясь.
– Слышишь? – сказал он.
Петя узнал звуки русских голосов, увидал у костров темные фигуры русских пленных. Спустившись вниз к мосту, Петя с Долоховым проехали часового, который, ни слова не сказав, мрачно ходил по мосту, и выехали в лощину, где дожидались казаки.
– Ну, теперь прощай. Скажи Денисову, что на заре, по первому выстрелу, – сказал Долохов и хотел ехать, но Петя схватился за него рукою.