Амаду Бамба Мбаке

Амаду Бамба Мбаке, Шейх Амаду Бамба Мбаке (1853-1927) Aamadu Bamba Mbàkke на Волоф, Шейх Ахмад ибн Мухаммад ибн Хабиб Аллах (араб. أحمد بن محمد بن حبيب الله‎) известный так же Khādimu 'l-Rasūl (араб. خادِم الرسول‎) или «Слуга Посланника», и «Шейх Туба из Волоф», крупнейший мусульманский лидер Сенегала, основатель самого многочисленно в стране суфийского братства Мюридия.

Шейх Амаду Бамба был религиозным лидером, из под пера которого вышло огромное количество религиозных стихов, трактатов о практике мусульманского поклонения, а также множество работ по исследованию и толкованию Корана. Политически шейх Амаду Бамба был известен как религиозный лидер, который вел борьбу против французского колониализма мирными методами.

Ранние годы

Шейх Амаду Бамба родился в основанном его прадедом городе Мбаке ( Mbàkke Bawol волоф) в Королевстве Баол, и был сыном марабута из ордена Кадирия, старейшего тариката в Сенегале. Он был учеником лидера братства Кадирия шейха Саада Ба.

Основание ордена Мюридия и города Туба

Амаду Бамба основал братство Мюридия в 1883 году. Учение Амаду Бамба подчеркивает достоинство пацифизма, трудолюбия и хороших манер. В качестве аскета марабута, который писал трактаты на темы мусульманского поклонения и коранических исследований, он известен за акцентирование внимания на работе и трудолюбии.

Он основал город Туба (фр. Touba от араб. ţûbâ‎ — счастье, блаженство) в 1887 году. В одном из своих многочисленных трудов, «Поиски счастья в обоих мирах» (Matlaboul Fawzaini), шейх Амаду Бамба описывает назначение города, как города который был призван примирить духовное и временное. По традиции ордена Мюридия считается что шейх Амаду Бамба увидел пророка Мухаммада во сне, в одну из ночей месяца Рамадана 1895 года в городе Туба. Во сне Мухаммад и его сподвижники явились ему, испытали его веру и даровали ему звание муджаддид (обновитель) своего века. Ему также было присвоено звание «Слуга Пророка».

Антиколониальная борьба и ссылка

Рост численности основанного шейхом братства, а также переход в ислам под его влиянием ряда традиционных королей и вступление их в его орден вызвало беспокойство французских колониальных властей, опасавшихся растущей религиозной и политической силы шейха Амаду Бамбы.

Исламофобия колониальной администрации выражалась в её крайней подозрительности к любой исламской деятельности на местах и желании её остановить. Шейх был арестован в Диевол (Diéwol), затем переведен в резиденцию губернатора в город Сен-Луи (Сенегал). В четверг 5 сентября 1895 года он предстал перед Тайным Советом в Сен-Луи, который должен был вынести решение по его делу. Шейх Амаду Бамба перед тем как обратится к Совету совершил два ракаата молитвы в кабинете губернатора и заявил что он твердо имеет намерение подчинятся одному только Всевышнему Аллаху. Такая форма протеста с молитвой и смелой позицией в центре колониальной власти воплотила в себе новый вид ненасильственного сопротивления, против целей французских властей.

В результате, Тайный Совет постановил депортировать шейха Амаду Бамбу на "место, где его фанатичные проповеди не будет иметь никакого эффекта " и его сослали в экваториальные леса Габона, где он оставался в течение семи лет и девять месяцев.

Смерть

Шейх умер в 1927 году и был похоронен в мечети в основанном им городе Туба. Его преемниками во главе ордена стали его потомки, как наследственные лидеры братства.

См. также

Кофе Туба

Ссылки

[www.daaraykamil.com/index.html Онлайн библиотека тариката Мюридия (англ)]

[www.mourides.info/ Сайт ордена Мюридия(фр)]

Отрывок, характеризующий Амаду Бамба Мбаке

– Да, я слышал про его план вечного мира, и это очень интересно, но едва ли возможно…
– Вы думаете?… – сказала Анна Павловна, чтобы сказать что нибудь и вновь обратиться к своим занятиям хозяйки дома, но Пьер сделал обратную неучтивость. Прежде он, не дослушав слов собеседницы, ушел; теперь он остановил своим разговором собеседницу, которой нужно было от него уйти. Он, нагнув голову и расставив большие ноги, стал доказывать Анне Павловне, почему он полагал, что план аббата был химера.
– Мы после поговорим, – сказала Анна Павловна, улыбаясь.
И, отделавшись от молодого человека, не умеющего жить, она возвратилась к своим занятиям хозяйки дома и продолжала прислушиваться и приглядываться, готовая подать помощь на тот пункт, где ослабевал разговор. Как хозяин прядильной мастерской, посадив работников по местам, прохаживается по заведению, замечая неподвижность или непривычный, скрипящий, слишком громкий звук веретена, торопливо идет, сдерживает или пускает его в надлежащий ход, так и Анна Павловна, прохаживаясь по своей гостиной, подходила к замолкнувшему или слишком много говорившему кружку и одним словом или перемещением опять заводила равномерную, приличную разговорную машину. Но среди этих забот всё виден был в ней особенный страх за Пьера. Она заботливо поглядывала на него в то время, как он подошел послушать то, что говорилось около Мортемара, и отошел к другому кружку, где говорил аббат. Для Пьера, воспитанного за границей, этот вечер Анны Павловны был первый, который он видел в России. Он знал, что тут собрана вся интеллигенция Петербурга, и у него, как у ребенка в игрушечной лавке, разбегались глаза. Он всё боялся пропустить умные разговоры, которые он может услыхать. Глядя на уверенные и изящные выражения лиц, собранных здесь, он всё ждал чего нибудь особенно умного. Наконец, он подошел к Морио. Разговор показался ему интересен, и он остановился, ожидая случая высказать свои мысли, как это любят молодые люди.


Вечер Анны Павловны был пущен. Веретена с разных сторон равномерно и не умолкая шумели. Кроме ma tante, около которой сидела только одна пожилая дама с исплаканным, худым лицом, несколько чужая в этом блестящем обществе, общество разбилось на три кружка. В одном, более мужском, центром был аббат; в другом, молодом, красавица княжна Элен, дочь князя Василия, и хорошенькая, румяная, слишком полная по своей молодости, маленькая княгиня Болконская. В третьем Мортемар и Анна Павловна.
Виконт был миловидный, с мягкими чертами и приемами, молодой человек, очевидно считавший себя знаменитостью, но, по благовоспитанности, скромно предоставлявший пользоваться собой тому обществу, в котором он находился. Анна Павловна, очевидно, угощала им своих гостей. Как хороший метрд`отель подает как нечто сверхъестественно прекрасное тот кусок говядины, который есть не захочется, если увидать его в грязной кухне, так в нынешний вечер Анна Павловна сервировала своим гостям сначала виконта, потом аббата, как что то сверхъестественно утонченное. В кружке Мортемара заговорили тотчас об убиении герцога Энгиенского. Виконт сказал, что герцог Энгиенский погиб от своего великодушия, и что были особенные причины озлобления Бонапарта.
– Ah! voyons. Contez nous cela, vicomte, [Расскажите нам это, виконт,] – сказала Анна Павловна, с радостью чувствуя, как чем то a la Louis XV [в стиле Людовика XV] отзывалась эта фраза, – contez nous cela, vicomte.
Виконт поклонился в знак покорности и учтиво улыбнулся. Анна Павловна сделала круг около виконта и пригласила всех слушать его рассказ.
– Le vicomte a ete personnellement connu de monseigneur, [Виконт был лично знаком с герцогом,] – шепнула Анна Павловна одному. – Le vicomte est un parfait conteur [Bиконт удивительный мастер рассказывать], – проговорила она другому. – Comme on voit l'homme de la bonne compagnie [Как сейчас виден человек хорошего общества], – сказала она третьему; и виконт был подан обществу в самом изящном и выгодном для него свете, как ростбиф на горячем блюде, посыпанный зеленью.