Амальфи

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Город
Амальфи
итал. Amalfi
Страна
Италия
Провинция
Координаты
Население
5480 человек (2004)
Названия жителей
амальфита́нец, амальфита́нка, амальфита́нцы[1]
Часовой пояс
Показать/скрыть карты

Ама́льфи (Amalfi) — приморский город у Салернского залива в итальянской провинции Салерно, местопребывание архиепископа и столица средневековой морской республики. Сердце Амальфийского побережья — памятника Всемирного наследия ЮНЕСКО. Население — 5480 жителей (2004 год).

Амальфи отличается необыкновенной романтичностью своего положения. Город расположен по склону скалы, так что дома соединяются друг с другом высеченными в скале лестницами, в то время как крыши служат садами. Среди всего этого сплетения домов, лестниц, проходов, мостов и скал повсюду пробивается самая роскошная растительность, состоящая из винограда, апельсинных, лимонных и оливковых деревьев. Имеющийся здесь собор Св. Андрея построен в редчайшем норманно-византийском стиле и, по уверению местных жителей, хранит мощи Андрея Первозванного, почитаемого покровителем города [2]. Бронзовые двери были выкованы в Константинополе ок. 1065 г., а кампанила — пристроена в 1180—1276 гг. Рядом с собором — ажурные готические пролёты Chiostro del Paradiso (1266-68), выше на скале — бывший монастырь капуцинок (1212).

Город Амальфи, как полагают, основан в IV столетии Константином Великим. В эпоху лангобардов это уже была богатая, благодаря своей морской торговле, и могущественная община с республиканским устройством, во главе которой стояли избираемые общиною пожизненные князья, сначала носившие название консулов, потом графов и, наконец, герцогов. Начиная с IX в. здесь правил род старейших герцогов Амальфи, родоначальником которого был Манзус Фузулус (892—908). После прекращения его рода Амальфи перешёл к герцогу Гизульфу Салернскому, а в 1077 г. был присоединен Робертом Гвискаром к своим владениям (Апулия и Калабрия). Морское право Амальфи главенствовало в Италии до 1570 года.

С тех пор город этот, в эпоху своего процветания насчитывавший 50 тысяч жителей и тягавшийся с Генуей и Пизой за звание главного порта Италии, мало-помалу пришёл в упадок, пока вследствие завоевания норманнами в 1100 г. и разграбления пизанцами в 1135 и 1137 гг. совершенно не потерял своего значения. Хотя герцогство впоследствии опять было восстановлено и перешло во владение сначала князя Орсини Салернского, потом Антонио Пикколомини, племянника папы Пия II, а в середине XVII в. Октавия Пикколомини, тем не менее, город уже не мог вернуть себе прежнего значения. Главным занятием населения ныне служат мореплавание и рыболовство, а также производство бумаги, фирменного ликёра лимончелло и превосходных макарон. Амальфи соединён живописно проложенной дорогой длиною в 25 км (законченной в 1852 г.) с Виетри-суль-Маре и Салерно.

В 1343 г. прибрежная часть города была разрушена морской бурей.

Напишите отзыв о статье "Амальфи"



Примечания

  1. Городецкая И. Л., Левашов Е. А.  [books.google.com/books?id=Do8dAQAAMAAJ&dq=%D0%90%D0%BC%D0%B0%D0%BB%D1%8C%D1%84%D0%B8 Амальфи] // Русские названия жителей: Словарь-справочник. — М.: АСТ, 2003. — С. 27. — 363 с. — 5000 экз. — ISBN 5-17-016914-0.
  2. празднование 30 ноября

Литература



Отрывок, характеризующий Амальфи

– Это Ростова, та самая…
– Как похудела, а все таки хороша!
Она слышала, или ей показалось, что были упомянуты имена Курагина и Болконского. Впрочем, ей всегда это казалось. Ей всегда казалось, что все, глядя на нее, только и думают о том, что с ней случилось. Страдая и замирая в душе, как всегда в толпе, Наташа шла в своем лиловом шелковом с черными кружевами платье так, как умеют ходить женщины, – тем спокойнее и величавее, чем больнее и стыднее у ней было на душе. Она знала и не ошибалась, что она хороша, но это теперь не радовало ее, как прежде. Напротив, это мучило ее больше всего в последнее время и в особенности в этот яркий, жаркий летний день в городе. «Еще воскресенье, еще неделя, – говорила она себе, вспоминая, как она была тут в то воскресенье, – и все та же жизнь без жизни, и все те же условия, в которых так легко бывало жить прежде. Хороша, молода, и я знаю, что теперь добра, прежде я была дурная, а теперь я добра, я знаю, – думала она, – а так даром, ни для кого, проходят лучшие годы». Она стала подле матери и перекинулась с близко стоявшими знакомыми. Наташа по привычке рассмотрела туалеты дам, осудила tenue [манеру держаться] и неприличный способ креститься рукой на малом пространстве одной близко стоявшей дамы, опять с досадой подумала о том, что про нее судят, что и она судит, и вдруг, услыхав звуки службы, ужаснулась своей мерзости, ужаснулась тому, что прежняя чистота опять потеряна ею.
Благообразный, тихий старичок служил с той кроткой торжественностью, которая так величаво, успокоительно действует на души молящихся. Царские двери затворились, медленно задернулась завеса; таинственный тихий голос произнес что то оттуда. Непонятные для нее самой слезы стояли в груди Наташи, и радостное и томительное чувство волновало ее.
«Научи меня, что мне делать, как мне исправиться навсегда, навсегда, как мне быть с моей жизнью… – думала она.
Дьякон вышел на амвон, выправил, широко отставив большой палец, длинные волосы из под стихаря и, положив на груди крест, громко и торжественно стал читать слова молитвы:
– «Миром господу помолимся».
«Миром, – все вместе, без различия сословий, без вражды, а соединенные братской любовью – будем молиться», – думала Наташа.
– О свышнем мире и о спасении душ наших!
«О мире ангелов и душ всех бестелесных существ, которые живут над нами», – молилась Наташа.
Когда молились за воинство, она вспомнила брата и Денисова. Когда молились за плавающих и путешествующих, она вспомнила князя Андрея и молилась за него, и молилась за то, чтобы бог простил ей то зло, которое она ему сделала. Когда молились за любящих нас, она молилась о своих домашних, об отце, матери, Соне, в первый раз теперь понимая всю свою вину перед ними и чувствуя всю силу своей любви к ним. Когда молились о ненавидящих нас, она придумала себе врагов и ненавидящих для того, чтобы молиться за них. Она причисляла к врагам кредиторов и всех тех, которые имели дело с ее отцом, и всякий раз, при мысли о врагах и ненавидящих, она вспоминала Анатоля, сделавшего ей столько зла, и хотя он не был ненавидящий, она радостно молилась за него как за врага. Только на молитве она чувствовала себя в силах ясно и спокойно вспоминать и о князе Андрее, и об Анатоле, как об людях, к которым чувства ее уничтожались в сравнении с ее чувством страха и благоговения к богу. Когда молились за царскую фамилию и за Синод, она особенно низко кланялась и крестилась, говоря себе, что, ежели она не понимает, она не может сомневаться и все таки любит правительствующий Синод и молится за него.
Окончив ектенью, дьякон перекрестил вокруг груди орарь и произнес:
– «Сами себя и живот наш Христу богу предадим».
«Сами себя богу предадим, – повторила в своей душе Наташа. – Боже мой, предаю себя твоей воле, – думала она. – Ничего не хочу, не желаю; научи меня, что мне делать, куда употребить свою волю! Да возьми же меня, возьми меня! – с умиленным нетерпением в душе говорила Наташа, не крестясь, опустив свои тонкие руки и как будто ожидая, что вот вот невидимая сила возьмет ее и избавит от себя, от своих сожалений, желаний, укоров, надежд и пороков.
Графиня несколько раз во время службы оглядывалась на умиленное, с блестящими глазами, лицо своей дочери и молилась богу о том, чтобы он помог ей.
Неожиданно, в середине и не в порядке службы, который Наташа хорошо знала, дьячок вынес скамеечку, ту самую, на которой читались коленопреклоненные молитвы в троицын день, и поставил ее перед царскими дверьми. Священник вышел в своей лиловой бархатной скуфье, оправил волосы и с усилием стал на колена. Все сделали то же и с недоумением смотрели друг на друга. Это была молитва, только что полученная из Синода, молитва о спасении России от вражеского нашествия.
– «Господи боже сил, боже спасения нашего, – начал священник тем ясным, ненапыщенным и кротким голосом, которым читают только одни духовные славянские чтецы и который так неотразимо действует на русское сердце. – Господи боже сил, боже спасения нашего! Призри ныне в милости и щедротах на смиренные люди твоя, и человеколюбно услыши, и пощади, и помилуй нас. Се враг смущаяй землю твою и хотяй положити вселенную всю пусту, восста на ны; се людие беззаконии собрашася, еже погубити достояние твое, разорити честный Иерусалим твой, возлюбленную тебе Россию: осквернити храмы твои, раскопати алтари и поругатися святыне нашей. Доколе, господи, доколе грешницы восхвалятся? Доколе употребляти имать законопреступный власть?