Амарнский период

Амарнский период — термин в египтологии, которым обозначают время правления в Древнем Египте фараонов Эхнатона и Сменхкары в XIV—XIII века до н. э., в поздний бронзовый век.

На 6-м году своего правления Эхнатон основал в Среднем Египте новую столицу Ахетатон («Небосклон Атона», также «Горизонт Атона»), которая располагалась на месте современной Амарны, в закрытой горами долине на восточном берегу Нила в 300 км южнее Каира. Эхнатон поклонялся единому богу солнца Атону и препятствовал поклонению другим богам во главе с Амоном, тем самым радикально порвав со многими древними традициями. Перенос столицы был вызван желанием Эхнатона сломить сопротивление жрецов Амона и укрепить новый культ. Религиозная реформа привела к существенным изменениям в других областях идеологии, особенно в изобразительном искусстве, стоявшего в древности на службе культа. Ахетатон был построен на пустом месте в достаточно сжатые сроки и выполнял столичные функции на протяжении четверти века, а после смерти фараона Эхнатона был оставлен жителями после того, как фараон Тутанхамон перенес царский двор в Мемфис. О причинах и обстоятельствах смерти Эхнатона, как и о последовавшем за ней времени, известно мало, тем не менее, предполагается, что возникали восстания, близкие к гражданской войне. Ситуация стабилизировалась только при Хоремхебе.

Руины Ахетатона были обнаружены археологами в конце XIX века. Жизнь в древнем городе остановилась резко, и он сохранился до настоящего времени таким, каким он был более трёх с половиной тысяч лет назад. Большинство городских сооружений возводились для быстроты не из камня, а из непрочного кирпича-сырца и разрушились. Археологам удалось составить план основной части города, главная улица которого протянулась параллельно Нилу. Центральную магистраль пересекали более узкие улицы. В центральной части Ахетатона находился главный храм Атона, там же проживали жрецы, размещались органы государственной власти и склады. В центре на берегу Нила находился дворец Эхнатона, делившийся на парадную и жилую части, соединявшиеся мостом. Ещё два принадлежавших фараону загородных дворца находились на северной и южной окраинах. Городская знать проживала к югу от центра. В Ахетатоне сохранились три дворца фараона и его семьи.

См. также

• Амарнский архив
• Амарнское искусство

Литература

• Всеобщая история архитектуры. Том 1.Под общей редакцией Д. Е. Аркина, Н. И. Брунова, М. Я. Гинзбурга (главный редактор), Н. Я. Колли, И. Л. Маца. М.: Издательство Академии архитектуры СССР, 1944
• Raymond Cohen, Raymond Westbrook (Hrsg.): Amarna Diplomacy. The Beginnings of International Relations. Johns Hopkins University Press, Baltimore MD u. a. 2000, ISBN 0-8018-7103-4.
• Marc Van de Mieroop: A History of the Ancient Near East. ca. 3000-323 BC. 2. Auflage. Blackwell Publishers, Malden MA u. a. 2007, ISBN 978-1-4051-4911-2, S. 129—201.
• Amanda H. Podany: Brotherhood of Kings. How International Relations shaped the Ancient Near East. Oxford University Press, Oxford u. a. 2010, ISBN 978-0-19-531398-7. S. 189—304.
• Michael E. Habicht: Nofretete und Echnaton. Das Geheimnis der Amarna-Mumien. Koehler & Amelang, Leipzig 2011, ISBN 978-3-7338-0381-0.

Отрывок, характеризующий Амарнский период

«Захар кричит, чтобы я взял налево; а зачем налево? думал Николай. Разве мы к Мелюковым едем, разве это Мелюковка? Мы Бог знает где едем, и Бог знает, что с нами делается – и очень странно и хорошо то, что с нами делается». Он оглянулся в сани.
– Посмотри, у него и усы и ресницы, всё белое, – сказал один из сидевших странных, хорошеньких и чужих людей с тонкими усами и бровями.
«Этот, кажется, была Наташа, подумал Николай, а эта m me Schoss; а может быть и нет, а это черкес с усами не знаю кто, но я люблю ее».
– Не холодно ли вам? – спросил он. Они не отвечали и засмеялись. Диммлер из задних саней что то кричал, вероятно смешное, но нельзя было расслышать, что он кричал.
– Да, да, – смеясь отвечали голоса.
– Однако вот какой то волшебный лес с переливающимися черными тенями и блестками алмазов и с какой то анфиладой мраморных ступеней, и какие то серебряные крыши волшебных зданий, и пронзительный визг каких то зверей. «А ежели и в самом деле это Мелюковка, то еще страннее то, что мы ехали Бог знает где, и приехали в Мелюковку», думал Николай.
Действительно это была Мелюковка, и на подъезд выбежали девки и лакеи со свечами и радостными лицами.
– Кто такой? – спрашивали с подъезда.
– Графские наряженные, по лошадям вижу, – отвечали голоса.


Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.