Амар Дас

Амар Дас, гуру (1479—1574) — третий сикхский гуру. Был учеником гуру Ангада, который назначил Амар Даса своим преемником, хотя ученик был старше учителя на 25 лет. Амар Дас родился в вишнуитской семье и был ревностным индуистом до зрелых лет. Амар Дас стал сикхским гуру в 1552, когда центром общины была деревня Гоиндвал. При Амар Дасе сикхская община консолидировалась, и 22 манджи в различных частях Индии свидетельствовали о росте её влияния и значения. Стремясь сделать сикхскую общину хорошо организованной и сплоченной, Амар Дас установил, что дважды в год — весной в месяце байсакх (апр.—май) и осенью на Дивали — вся община собирается возле гуру. Он воспитывал сикхов в духе всеобщего братства независимо от касты, чему способствовали общие трапезы, введенные в обычай еще гуру Нанаком, но ставшие при Амар Дасе элементом ритуала. Амар Дас уделял много внимания разработке повседневного сикхского ритуала, различным традициям общинной жизни, сделал многое для того, чтобы устранить неравенство женщин. В «Ади Грантх», как считается, вошли 907 гимнов Амар Даса.

Учеником и преемником Амар Даса стал Рам Дас.

Отрывок, характеризующий Амар Дас

Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.