Амато, Анджело
| Его Высокопреосвященство кардинал Анджело Амато Angelo Amato<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Кардинал-дьякон с титулярной диаконией Санта-Мария-ин-Аквиро.</td></tr> | |||
| |||
|---|---|---|---|
| c 9 июля 2008 года | |||
| Церковь: | Римско-католическая церковь | ||
| Предшественник: | Кардинал Жозе Сарайва Мартинше | ||
| |||
| 19 декабря 2002 года — 9 июля 2008 года | |||
| Церковь: | Римско-католическая церковь | ||
| Предшественник: | Архиепископ Тарчизио Бертоне | ||
| Преемник: | Архиепископ Луис Ладария Феррер | ||
| Рождение: | 8 июня 1938 (85 лет) Мольфетта, королевство Италия | ||
| Принятие священного сана: | 22 декабря 1967 года | ||
| Епископская хиротония: | 6 января 2003 года | ||
| Кардинал с: | 20 ноября 2010 года | ||
| |||
Анджело Ама́то (итал. Angelo Amato; род. 8 июня 1938, Мольфетта, королевство Италия) — итальянский куриальный кардинал и ватиканский сановник, салезианец. Титулярный архиепископ Силы с 19 декабря 2002. Секретарь Конгрегации Доктрины Веры с 19 декабря 2002 по 9 июля 2008. Префект Конгрегации по канонизации святых с 9 июля 2008. Кардинал-дьякон с титулярной диаконией Санта-Мария-ин-Аквиро с 20 ноября 2010.
Содержание
Образование
Амато вступил в орден салезианцев, после новициата посещая салезианскую среднюю школу. Тогда же он изучал философию и богословие в Риме. Он был посвящён в священника, 22 декабря 1967 года становясь членом салезианцев Святого Дона Боско. Он учился в Папском Салезианском университете. Там он специализировался в христологии. В 1972 году он начал преподавать у салезианцев как помощник. В 1974 году он получил свою докторантуру с диссертацией: Тридентские заявления на потребности в священном признании в канонах 6-9 XIV сессии.
В 1978—1979 годах Амато был стипендиатом, занимающийся исследовательской работой Вселенского Константинопольского Патриархата в Салониках, в Греции, в православном монастыре Moní Vlatádon, который является домом известного Института патриаршего изучения патристики. В 1988 он провёл «субботний год» в Вашингтоне, США, где начал изучать богословие религий.
Академическая жизнь
Амато был профессор догматики в Папском Салезианском университетет, и в течение двенадцати лет (1981—1987 годах, а затем с 1993 года по 1997 год) был деканом богословского факультета.
Он служил советником Конгрегации Доктрины Веры и Папского Совета по Содействию Христианскому Единству, также был советником Конгрегации по делам Епископов.
Секретарь Конгрегации Доктрины Веры
19 декабря 2002 года, Иоанн Павел II назначил Амато секретарём Конгрегации Доктрины Веры и титулярным епископом Силы. Он служил под началом кардинала Йозефа Ратцингера, который был избран папой римским Бенедиктом XVI в 2005 году и под началом кардинала Уильяма Левады между 2005 и 2008 годами. Он был посвящён в епископа 6 января 2003 года. Ординацию совершил папа римский Иоанн Павел II, которому помогали архиепископы Леонардо Сандри и Антонио Мария Вельо.
Полагают, что он был среди основных авторов спорного документа Dominus Iesus, выпущенный в 2000 году. После Папского Конклава 2005 года первая частная аудиенция, предоставленная новым понтификом Бенедиктом XVI была архиепископу Амато в понедельник 25 апреля.
В дополнение к его роли как секретаря Конгрегации Доктрины Веры Амато был также советником в Папских Советах по Содействию Христианскому Единству и по Межрелигиозному Диалогу. В рамках этой должности Амато был вынужден опровергать высказывания представителей экуменически настроенных кругов Католической Церкви, которые считали создание Равенского документа шагом к признанию главенства римского папы над христианскими церквями[1].
Префект Конгрегации по Канонизации Святых
9 июля 2008 года папа римский Бенедикт XVI назвал архиепископа Амато префектом Конгрегации по Канонизации Святых, сменив тем самым кардинала Жозе Сарайва Мартинша[2]. Амато — второй секретарь из Конгрегации Доктрины Веры назначенный, чтобы возглавлять дикастерию по Канонизации Святых, первым был кардинал Альберто Бовоне.
20 октября 2010 года, в ходе генеральной аудиенции, на площади Святого Петра, папа римский Бенедикт XVI объявил о назначении 24 новых кардиналов, среди них и Анджело Амато. Согласно традиции архиепископ Амато будет возведен в сан кардинала-дьякона на этой консистории.[3]
20 ноября 2010 года состоялась консистория на которой кардиналу Анджело Амато была возложена кардинальская шапка и он стал кардиналом-дьяконом с титулярной диаконией Санта-Мария-ин-Аквиро. А 21 ноября состоялась торжественная Месса по случаю вручения кардинальских перстней.
Высказывания
- «Есть так называемый терроризм с человеческим лицом, который является также ежедневным возникновением и таким же отвратительным, который продолжает пропагандироваться средствами информации, манипулируя традиционным языком с выражениями, которые скрывают трагическую действительность фактов. Лаборатории, где, например, делаются RU-486, экстренная контрацепция, или где манипулируют человеческими эмбрионами, как если бы они были просто биологическим материалом … и парламенты так называемых 'цивилизованных' наций, которые провозглашают законы вопреки характеру человеческой природы, подобно одобрению однополых браков, или эвтаназии.»
- Говоря относительно «Кода да Винчи», архиепископ Амато сказал, что: «такие неправды и ошибки направленные на Коран или Холокост, то они справедливо вызовут всемирное восстание».
Напишите отзыв о статье "Амато, Анджело"
Ссылки
- ↑ [www.blagovest-info.ru/index.php?id=19281&s=3&ss=2 Равеннский документ еще не одобрен Католической Церковью – Конгрегация вероучения] (Перевод части интервью Анджело Амато, данного итальянской «Аввенире»). Благовест-Инфо (11 марта 2008). — «Равеннский документ – это рабочий текст, который не был одобрен Католической Церковью» Проверено 20 марта 2014.
- ↑ [ap.google.com/article/ALeqM5ghfwnAk7Na7LnA7Agj8SvdGhDFTAD91QDGAO0 Папа римский назвал нового главу ведомства по канонизации святых], Associated Press (9 июля 2008). Проверено 9 июля 2008.
- ↑ [press.catholica.va/news_services/bulletin/news/26235.php?index=26235&lang=en ANNUNCIO DI CONCISTORO PER LA CREAZIONE DI NUOVI CARDINALI, 20.10.2010]
| Предшественник: архиепископ Тарчизио Бертоне |
Секретарь Конгрегации Доктрины Веры 19 декабря 2002 — 9 июля 2008 |
Преемник: архиепископ Луис Ладария Феррер |
| Предшественник: кардинал Жозе Сарайва Мартинш |
Префект Конгрегации по Канонизации Святых 9 июля 2008 — |
Преемник: — |
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Амато, Анджело
Наташа слегка наклонила голову и быстрыми шагами вернулась к Мавре Кузминишне, стоявшей над офицером и с жалобным участием разговаривавшей с ним.– Можно, он сказал, можно! – шепотом сказала Наташа.
Офицер в кибиточке завернул во двор Ростовых, и десятки телег с ранеными стали, по приглашениям городских жителей, заворачивать в дворы и подъезжать к подъездам домов Поварской улицы. Наташе, видимо, поправились эти, вне обычных условий жизни, отношения с новыми людьми. Она вместе с Маврой Кузминишной старалась заворотить на свой двор как можно больше раненых.
– Надо все таки папаше доложить, – сказала Мавра Кузминишна.
– Ничего, ничего, разве не все равно! На один день мы в гостиную перейдем. Можно всю нашу половину им отдать.
– Ну, уж вы, барышня, придумаете! Да хоть и в флигеля, в холостую, к нянюшке, и то спросить надо.
– Ну, я спрошу.
Наташа побежала в дом и на цыпочках вошла в полуотворенную дверь диванной, из которой пахло уксусом и гофманскими каплями.
– Вы спите, мама?
– Ах, какой сон! – сказала, пробуждаясь, только что задремавшая графиня.
– Мама, голубчик, – сказала Наташа, становясь на колени перед матерью и близко приставляя свое лицо к ее лицу. – Виновата, простите, никогда не буду, я вас разбудила. Меня Мавра Кузминишна послала, тут раненых привезли, офицеров, позволите? А им некуда деваться; я знаю, что вы позволите… – говорила она быстро, не переводя духа.
– Какие офицеры? Кого привезли? Ничего не понимаю, – сказала графиня.
Наташа засмеялась, графиня тоже слабо улыбалась.
– Я знала, что вы позволите… так я так и скажу. – И Наташа, поцеловав мать, встала и пошла к двери.
В зале она встретила отца, с дурными известиями возвратившегося домой.
– Досиделись мы! – с невольной досадой сказал граф. – И клуб закрыт, и полиция выходит.
– Папа, ничего, что я раненых пригласила в дом? – сказала ему Наташа.
– Разумеется, ничего, – рассеянно сказал граф. – Не в том дело, а теперь прошу, чтобы пустяками не заниматься, а помогать укладывать и ехать, ехать, ехать завтра… – И граф передал дворецкому и людям то же приказание. За обедом вернувшийся Петя рассказывал свои новости.
Он говорил, что нынче народ разбирал оружие в Кремле, что в афише Растопчина хотя и сказано, что он клич кликнет дня за два, но что уж сделано распоряжение наверное о том, чтобы завтра весь народ шел на Три Горы с оружием, и что там будет большое сражение.
Графиня с робким ужасом посматривала на веселое, разгоряченное лицо своего сына в то время, как он говорил это. Она знала, что ежели она скажет слово о том, что она просит Петю не ходить на это сражение (она знала, что он радуется этому предстоящему сражению), то он скажет что нибудь о мужчинах, о чести, об отечестве, – что нибудь такое бессмысленное, мужское, упрямое, против чего нельзя возражать, и дело будет испорчено, и поэтому, надеясь устроить так, чтобы уехать до этого и взять с собой Петю, как защитника и покровителя, она ничего не сказала Пете, а после обеда призвала графа и со слезами умоляла его увезти ее скорее, в эту же ночь, если возможно. С женской, невольной хитростью любви, она, до сих пор выказывавшая совершенное бесстрашие, говорила, что она умрет от страха, ежели не уедут нынче ночью. Она, не притворяясь, боялась теперь всего.
M me Schoss, ходившая к своей дочери, еще болоо увеличила страх графини рассказами о том, что она видела на Мясницкой улице в питейной конторе. Возвращаясь по улице, она не могла пройти домой от пьяной толпы народа, бушевавшей у конторы. Она взяла извозчика и объехала переулком домой; и извозчик рассказывал ей, что народ разбивал бочки в питейной конторе, что так велено.
После обеда все домашние Ростовых с восторженной поспешностью принялись за дело укладки вещей и приготовлений к отъезду. Старый граф, вдруг принявшись за дело, всё после обеда не переставая ходил со двора в дом и обратно, бестолково крича на торопящихся людей и еще более торопя их. Петя распоряжался на дворе. Соня не знала, что делать под влиянием противоречивых приказаний графа, и совсем терялась. Люди, крича, споря и шумя, бегали по комнатам и двору. Наташа, с свойственной ей во всем страстностью, вдруг тоже принялась за дело. Сначала вмешательство ее в дело укладывания было встречено с недоверием. От нее всё ждали шутки и не хотели слушаться ее; но она с упорством и страстностью требовала себе покорности, сердилась, чуть не плакала, что ее не слушают, и, наконец, добилась того, что в нее поверили. Первый подвиг ее, стоивший ей огромных усилий и давший ей власть, была укладка ковров. У графа в доме были дорогие gobelins и персидские ковры. Когда Наташа взялась за дело, в зале стояли два ящика открытые: один почти доверху уложенный фарфором, другой с коврами. Фарфора было еще много наставлено на столах и еще всё несли из кладовой. Надо было начинать новый, третий ящик, и за ним пошли люди.
– Соня, постой, да мы всё так уложим, – сказала Наташа.
– Нельзя, барышня, уж пробовали, – сказал буфетчнк.
– Нет, постой, пожалуйста. – И Наташа начала доставать из ящика завернутые в бумаги блюда и тарелки.
– Блюда надо сюда, в ковры, – сказала она.
– Да еще и ковры то дай бог на три ящика разложить, – сказал буфетчик.
– Да постой, пожалуйста. – И Наташа быстро, ловко начала разбирать. – Это не надо, – говорила она про киевские тарелки, – это да, это в ковры, – говорила она про саксонские блюда.
– Да оставь, Наташа; ну полно, мы уложим, – с упреком говорила Соня.
– Эх, барышня! – говорил дворецкий. Но Наташа не сдалась, выкинула все вещи и быстро начала опять укладывать, решая, что плохие домашние ковры и лишнюю посуду не надо совсем брать. Когда всё было вынуто, начали опять укладывать. И действительно, выкинув почти все дешевое, то, что не стоило брать с собой, все ценное уложили в два ящика. Не закрывалась только крышка коверного ящика. Можно было вынуть немного вещей, но Наташа хотела настоять на своем. Она укладывала, перекладывала, нажимала, заставляла буфетчика и Петю, которого она увлекла за собой в дело укладыванья, нажимать крышку и сама делала отчаянные усилия.
– Да полно, Наташа, – говорила ей Соня. – Я вижу, ты права, да вынь один верхний.
– Не хочу, – кричала Наташа, одной рукой придерживая распустившиеся волосы по потному лицу, другой надавливая ковры. – Да жми же, Петька, жми! Васильич, нажимай! – кричала она. Ковры нажались, и крышка закрылась. Наташа, хлопая в ладоши, завизжала от радости, и слезы брызнули у ней из глаз. Но это продолжалось секунду. Тотчас же она принялась за другое дело, и уже ей вполне верили, и граф не сердился, когда ему говорили, что Наталья Ильинишна отменила его приказанье, и дворовые приходили к Наташе спрашивать: увязывать или нет подводу и довольно ли она наложена? Дело спорилось благодаря распоряжениям Наташи: оставлялись ненужные вещи и укладывались самым тесным образом самые дорогие.
Но как ни хлопотали все люди, к поздней ночи еще не все могло быть уложено. Графиня заснула, и граф, отложив отъезд до утра, пошел спать.
Соня, Наташа спали, не раздеваясь, в диванной. В эту ночь еще нового раненого провозили через Поварскую, и Мавра Кузминишна, стоявшая у ворот, заворотила его к Ростовым. Раненый этот, по соображениям Мавры Кузминишны, был очень значительный человек. Его везли в коляске, совершенно закрытой фартуком и с спущенным верхом. На козлах вместе с извозчиком сидел старик, почтенный камердинер. Сзади в повозке ехали доктор и два солдата.
– Пожалуйте к нам, пожалуйте. Господа уезжают, весь дом пустой, – сказала старушка, обращаясь к старому слуге.
– Да что, – отвечал камердинер, вздыхая, – и довезти не чаем! У нас и свой дом в Москве, да далеко, да и не живет никто.
– К нам милости просим, у наших господ всего много, пожалуйте, – говорила Мавра Кузминишна. – А что, очень нездоровы? – прибавила она.
