Амвросий Оптинский

Амвросий Оптинский
Фотография А. М. Гренкова (Амвросия Оптинского). 1870-е годы.
Имя в миру	Александр Михайлович Гренков
Рождение	23 ноября (5 декабря) 1812(1812-12-05) село Большая Липовица, Тамбовский уезд, Тамбовская губерния
Смерть	10 (22) октября 1891(1891-10-22) (78 лет) Шамординский монастырь
Монашеское имя	Амвросий
Почитается	Русской Православной церковью
Канонизирован	6 июня 1988 года на Поместном Соборе Русской православной церкви
В лике	преподобных
Главная святыня	мощи во Введенском соборе Оптиной пу́стыни
День памяти	10 (23) октября, 11 (24) октября, 27 июня (10 июля)
Труды	старчество
Категория на Викискладе

Амвро́сий О́птинский (в миру Александр Михайлович Гренков; 23 ноября (5 декабря) 1812 — 10 (22) октября 1891) — священнослужитель Русской православной церкви, иеромонах. Прославлен в лике святых 6 июня 1988 года на Поместном Соборе Русской православной церкви; почитался при жизни как старец. Прообраз старца Зосимы в романе Ф. М. Достоевского «Братья Карамазовы».

Дни памяти:

• 10 (23) октября — преставление;
• 11 (24) октября — в Соборе Оптинских старцев;
• 27 июня (10 июля) — обретение мощей преподобного.

Биография

Начало жизненного пути

Если не указано иное, даты указаны по старому стилю

Ныне общепринято считать, что Александр Михайлович Гренков родился 23 ноября (5 декабря) 1812 года. Хотя источники, прямо и косвенно, указывали и другую дату: 21 ноября 1812 года и 1814 год (в аттестате студента Тамбовской духовной семинарии Александра Гренкина от 15 июля 1836 года указано: «…имеющий от роду 22 года…»)

Родился он в доме своего деда-священника, в селе Большая Липовица Тамбовской губернии в семье пономаря Михаила Фёдоровича и Марфы Николаевны Гренковых; был шестым из восьмерых детей. Отец рано умер и Александр жил в многочисленной семье с матерью у деда.

В двенадцатилетнем возрасте он был отдан на полуказённое содержание в Тамбовское духовное училище. В июле 1830 года он, как один из лучших выпускников, был направлен в Тамбовскую духовную семинарию. Во время учебы в семинарии он тяжело заболел и дал обет постричься в монахи. Однако по окончании семинарии в 1836 году (по первому разряду) он поступил домашним учителем детей к богатому помещику. Затем, с 7 марта 1838 года, был преподавателем греческого языка Липецкого духовного училища.

После вторичной болезни, посетив вместе с товарищем и сослуживцем Павлом Степановичем Покровским, Троице-Сергиеву лавру и старца Илариона из села Троекурова, осенью 1839 года он тайно от всех ушёл в указанный старцем монастырь Оптина Пустынь.

Оптинские старцы
Лев Макарий Моисей Антоний Иларион Амвросий Исаакий I Анатолий I Иосиф Варсонофий Анатолий II Нектарий Никон Исаакий II
Оптина пустынь

Служение в Оптиной пустыни

8 октября 1839 года Александр Гренков прибыл в Оптину пустынь. Старец о. Лев благословил его жить в гостинице и переписывать перевод сочинения греческого монаха Агапия Ланда «Грешных спасение». В январе 1840 года Александр перешёл жить в обитель, а 2 апреля 1840 года, после урегулирования ситуации с его исчезновением из Липецкого училища, принят послушником в число братии монастыря; был келейником и чтецом у старца Льва, работал в хлебне. В ноябре 1840 года был переведён в скит, где в течение года трудился на кухне.

Ещё до смерти старца Льва, он с 1841 года начал проходить послушание у старца о. Макария. Повинуясь его воле летом 1841 года он был пострижен в рясофор, а 29 ноября 1842 года — в мантию, с именем в честь святителя Амвросия Медиоланского; 4 февраля 1843 года рукоположён во иеродиакона, а 9 декабря 1845 года рукоположён в Калуге во иеромонаха, причём во время поездки простудился и тяжело заболел, получив осложнение на внутренние органы, так, что из-за болезни почти не мог служить.

При своём посещении, 23 августа 1846 года, Оптиной пустыни епископ Николай, по просьбе игумена и духовника обители, иеромонах Амвросий был назначен помощником о. Макария «в духовничестве». У вступившего на путь старчества молодого монаха, к весне 1848 года состояние здоровья стало настолько угрожающим, что, вероятно, в это время он был пострижен в великую схиму без изменения имени, выведен за штат и числился на иждивении монастыря. После этого его здоровье несколько поправилось.

После кончины старца о. Макария 7 сентября 1860 года Амвросий принял на себя труд старчества.

Старец Амвросий постоянно имел какой-нибудь недуг: «то усиливался у него гастрит, то открывалась рвота, то ощущалась нервная боль, то простуда с лихорадочным ознобом и просто жестокая лихорадка». В 1862 году старец Амвросий получил вывих руки, неудачное лечение которого ещё больше ослабило его здоровье, так что он уже не мог ходить на богослужения в храм, а зимой совсем не мог выходить из помещения. В августе 1868 года он опасно заболел геморроидальным кровотечением. Игумен Исаакий послал в село инока с просьбой принести в Оптину пустынь Калужскую икону Божией Матери. Чудотворную икону доставили в монастырь. После молебна с акафистом Богородице в келье старца и молитв, Амвросий получил облегчение в болезни, которая посещала его периодически до самой кончины.

В 1870 году он получил, редкую в то время награду — золотой наперсный крест. С именем старца Амвросия связано устройство в 1884 году Шамординской женской обители. Он благословил своё духовное чадо схимонахиню Софию на создание недалеко от Оптиной, с сельце Шамордино, женской общины, которая позже была преобразована в монастырь. Днём создания монастыря считается 1 (14) октября 1884 года, когда была освящена первая церковь, устроенная трудами и молитвами Амвросия.

Поставленная им игуменья София за четыре года своего настоятельства устроила монашескую жизнь монастыря. После её кончины старец Амвросий благословил на игуменство другую духовную дочь — монахиню Евфросинию, которую на закате жизни не благословил уходить на покой, несмотря на болезни.

В основанной по его благословению Шамординской обители он и скончался — 10 октября 1891 года. На его мраморном надгробии выгравированы слова апостола Павла:

«Бых немощным, яко немощен, да немощныя приобрящу. Всем бых вся, да всяко некия спасу» (1Кор. 9:22).

Встречи, беседы, поучения

Евгений Погожев (Поселянин) говорил:

Меня поразила его святость и та непостижимая бездна любви, которые были в нём. И я, смотря на него, стал понимать, что значение старцев — благословлять и одобрять жизнь и посылаемые Богом радости, учить людей жить счастливо и помогать им нести выпадающие на их долю тягости, в чем бы они ни состояли.

В. В. Розанов писал:

Благодеяние от него льётся духовное, да, наконец, и физическое. Все поднимаются духом, только взирая на него… Самые принципиальные люди посещали его (о. Амвросия), и никто не сказал ничего отрицательного. Золото прошло через огонь скептицизма и не потускнело.

Выражения Амвросия Оптинского

Жить - не тужить, никого не осуждать, никому не досаждать, и всем моё почтение.
Иди — куда поведут, смотри — что покажут, и всё говори: да будет воля Твоя!
Праведных ведёт в Царство Божие апостол Пётр, а грешных — Сама Царица Небесная.
Читайте «Отче наш», но не лгите: «…остави нам долги наша, яко же и мы оставляем…»
Отчего человек бывает плох? Оттого, что забывает, что над ним Бог.
В церкви не должно говорить. Это злая привычка. За это посылаются скорби.
Древних христиан враг искушал мучениями, а нынешних — болезнями и помыслами.

Духовное наследие старца Амвросия

• [www.pravoslavie.ru/put/nasledie/blagosklonlatin.htm Ответ благосклонным к Латинской Церкви]
• [vos.1september.ru/2002/02/3.htm Страх Божий]
• [pravoslavie.by/page_book/prepodobnyj-amvrosij-optinskij Отечник. Христианский брак]
• [azbyka.ru/otechnik/Amvrosij_Optinskij/sovety-suprugam-i-roditeljam/ Советы супругам и родителям]

Литература

• Амвросий, иеросхимонах // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• [dlib.rsl.ru/viewer/01003374636#?page=1 Краткое сказание о жизни Оптинскаго старца иеросхимонаха о. Амвросия.] / Сост. Е. В. [Вытропский Ераст Кузьмич]. — М.: Типография М. Волчанинова, 1893.
• Летопись скита… при Козельской Введенской Оптиной пустыни. — М., 2008. — Т. 1—2. — 5000 экз. — ISBN 5—9831—7295—6 (т.1); 5—9831—7296—4 (т.2).
• Жизнеописание Оптинского старца иеросхимонаха Амвросия / Сост. Агапит (Беловидов), схиархим. — М.: Изд. Введенской Оптиной Пустыни, 1900 (2-е изд. — М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2011. — 440 с. — 10 000 экз. — ISBN 978-5-7533-0614-2)
• [www.pravenc.ru/text/114352.html Амвросий] // Православная энциклопедия. Том II. — М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2001. — С. 135—137. — 752 с. — 40 000 экз. — ISBN 5-89572-007-2
• Между страхом и надеждой: Преподобный Амвросий Оптинский: Житие, наставления / Сост. В. Каткова. — М.: Православный приход храма Святаго Духа сошествия на Лазаревском кладбище гор. Москвы Московской Епархии Русской Православной Церкви, 2012. — 224 с. — 4000 экз. — ISBN 978-5-98891-615-4.
• [pstgu.ru/publishing/newbooks/48364/ Переписка Константина Зедергольма со старцем Макарием Оптинским (1857—1859)]. — М.: Изд-во ПСТГУ, 2013. — 383 с. — ISBN 978-5-7429-0717-6.

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Амвросий Оптинский
• [www.optina.ru/starets/amvrosiy_life_short/ Житие, письма, фотографии прп. Амвросия Оптинского на Официальном сайте Оптиной Пустыни]
• [www.optina-pustin.ru/prep_amvrosy.html Житие преподобного Амвросия Старца Оптинского]
• [patriarchia.ru/db/text/54238.html 23 октября — память преподобного Амвросия Оптинского] на официальном сайте Московского Патриархата
• [azbyka.ru/otechnik/Amvrosij_Optinskij/ Преподобный Амвросий Оптинский] на сайте «Азбука веры»
• [www.fedordostoevsky.ru/around/Amvrosy_Optinsky/ Амвросий Оптинский (Гренков Александр Михайлович)] в проекте «Федор Михайлович Достоевский. Антология жизни и творчества»

Отрывок, характеризующий Амвросий Оптинский

– Достал, – отвечал Пьер. – Завтра государь будет… Необычайное дворянское собрание и, говорят, по десяти с тысячи набор. Да, поздравляю вас.
– Да, да, слава богу. Ну, а из армии что?
– Наши опять отступили. Под Смоленском уже, говорят, – отвечал Пьер.
– Боже мой, боже мой! – сказал граф. – Где же манифест?
– Воззвание! Ах, да! – Пьер стал в карманах искать бумаг и не мог найти их. Продолжая охлопывать карманы, он поцеловал руку у вошедшей графини и беспокойно оглядывался, очевидно, ожидая Наташу, которая не пела больше, но и не приходила в гостиную.
– Ей богу, не знаю, куда я его дел, – сказал он.
– Ну уж, вечно растеряет все, – сказала графиня. Наташа вошла с размягченным, взволнованным лицом и села, молча глядя на Пьера. Как только она вошла в комнату, лицо Пьера, до этого пасмурное, просияло, и он, продолжая отыскивать бумаги, несколько раз взглядывал на нее.
– Ей богу, я съезжу, я дома забыл. Непременно…
– Ну, к обеду опоздаете.
– Ах, и кучер уехал.
Но Соня, пошедшая в переднюю искать бумаги, нашла их в шляпе Пьера, куда он их старательно заложил за подкладку. Пьер было хотел читать.
– Нет, после обеда, – сказал старый граф, видимо, в этом чтении предвидевший большое удовольствие.
За обедом, за которым пили шампанское за здоровье нового Георгиевского кавалера, Шиншин рассказывал городские новости о болезни старой грузинской княгини, о том, что Метивье исчез из Москвы, и о том, что к Растопчину привели какого то немца и объявили ему, что это шампиньон (так рассказывал сам граф Растопчин), и как граф Растопчин велел шампиньона отпустить, сказав народу, что это не шампиньон, а просто старый гриб немец.
– Хватают, хватают, – сказал граф, – я графине и то говорю, чтобы поменьше говорила по французски. Теперь не время.
– А слышали? – сказал Шиншин. – Князь Голицын русского учителя взял, по русски учится – il commence a devenir dangereux de parler francais dans les rues. [становится опасным говорить по французски на улицах.]
– Ну что ж, граф Петр Кирилыч, как ополченье то собирать будут, и вам придется на коня? – сказал старый граф, обращаясь к Пьеру.
Пьер был молчалив и задумчив во все время этого обеда. Он, как бы не понимая, посмотрел на графа при этом обращении.
– Да, да, на войну, – сказал он, – нет! Какой я воин! А впрочем, все так странно, так странно! Да я и сам не понимаю. Я не знаю, я так далек от военных вкусов, но в теперешние времена никто за себя отвечать не может.
После обеда граф уселся покойно в кресло и с серьезным лицом попросил Соню, славившуюся мастерством чтения, читать.
– «Первопрестольной столице нашей Москве.
Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», – старательно читала Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.
Наташа сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
Прочтя об опасностях, угрожающих России, о надеждах, возлагаемых государем на Москву, и в особенности на знаменитое дворянство, Соня с дрожанием голоса, происходившим преимущественно от внимания, с которым ее слушали, прочла последние слова: «Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного, везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!»
– Вот это так! – вскрикнул граф, открывая мокрые глаза и несколько раз прерываясь от сопенья, как будто к носу ему подносили склянку с крепкой уксусной солью. – Только скажи государь, мы всем пожертвуем и ничего не пожалеем.
Шиншин еще не успел сказать приготовленную им шутку на патриотизм графа, как Наташа вскочила с своего места и подбежала к отцу.
– Что за прелесть, этот папа! – проговорила она, целуя его, и она опять взглянула на Пьера с тем бессознательным кокетством, которое вернулось к ней вместе с ее оживлением.
– Вот так патриотка! – сказал Шиншин.
– Совсем не патриотка, а просто… – обиженно отвечала Наташа. – Вам все смешно, а это совсем не шутка…
– Какие шутки! – повторил граф. – Только скажи он слово, мы все пойдем… Мы не немцы какие нибудь…
– А заметили вы, – сказал Пьер, – что сказало: «для совещания».
– Ну уж там для чего бы ни было…
В это время Петя, на которого никто не обращал внимания, подошел к отцу и, весь красный, ломающимся, то грубым, то тонким голосом, сказал:
– Ну теперь, папенька, я решительно скажу – и маменька тоже, как хотите, – я решительно скажу, что вы пустите меня в военную службу, потому что я не могу… вот и всё…
Графиня с ужасом подняла глаза к небу, всплеснула руками и сердито обратилась к мужу.
– Вот и договорился! – сказала она.
Но граф в ту же минуту оправился от волнения.
– Ну, ну, – сказал он. – Вот воин еще! Глупости то оставь: учиться надо.
– Это не глупости, папенька. Оболенский Федя моложе меня и тоже идет, а главное, все равно я не могу ничему учиться теперь, когда… – Петя остановился, покраснел до поту и проговорил таки: – когда отечество в опасности.
– Полно, полно, глупости…
– Да ведь вы сами сказали, что всем пожертвуем.
– Петя, я тебе говорю, замолчи, – крикнул граф, оглядываясь на жену, которая, побледнев, смотрела остановившимися глазами на меньшого сына.
– А я вам говорю. Вот и Петр Кириллович скажет…
– Я тебе говорю – вздор, еще молоко не обсохло, а в военную службу хочет! Ну, ну, я тебе говорю, – и граф, взяв с собой бумаги, вероятно, чтобы еще раз прочесть в кабинете перед отдыхом, пошел из комнаты.
– Петр Кириллович, что ж, пойдем покурить…
Пьер находился в смущении и нерешительности. Непривычно блестящие и оживленные глаза Наташи беспрестанно, больше чем ласково обращавшиеся на него, привели его в это состояние.
– Нет, я, кажется, домой поеду…
– Как домой, да вы вечер у нас хотели… И то редко стали бывать. А эта моя… – сказал добродушно граф, указывая на Наташу, – только при вас и весела…
– Да, я забыл… Мне непременно надо домой… Дела… – поспешно сказал Пьер.
– Ну так до свидания, – сказал граф, совсем уходя из комнаты.
– Отчего вы уезжаете? Отчего вы расстроены? Отчего?.. – спросила Пьера Наташа, вызывающе глядя ему в глаза.
«Оттого, что я тебя люблю! – хотел он сказать, но он не сказал этого, до слез покраснел и опустил глаза.
– Оттого, что мне лучше реже бывать у вас… Оттого… нет, просто у меня дела.
– Отчего? нет, скажите, – решительно начала было Наташа и вдруг замолчала. Они оба испуганно и смущенно смотрели друг на друга. Он попытался усмехнуться, но не мог: улыбка его выразила страдание, и он молча поцеловал ее руку и вышел.
Пьер решил сам с собою не бывать больше у Ростовых.


Петя, после полученного им решительного отказа, ушел в свою комнату и там, запершись от всех, горько плакал. Все сделали, как будто ничего не заметили, когда он к чаю пришел молчаливый и мрачный, с заплаканными глазами.
На другой день приехал государь. Несколько человек дворовых Ростовых отпросились пойти поглядеть царя. В это утро Петя долго одевался, причесывался и устроивал воротнички так, как у больших. Он хмурился перед зеркалом, делал жесты, пожимал плечами и, наконец, никому не сказавши, надел фуражку и вышел из дома с заднего крыльца, стараясь не быть замеченным. Петя решился идти прямо к тому месту, где был государь, и прямо объяснить какому нибудь камергеру (Пете казалось, что государя всегда окружают камергеры), что он, граф Ростов, несмотря на свою молодость, желает служить отечеству, что молодость не может быть препятствием для преданности и что он готов… Петя, в то время как он собирался, приготовил много прекрасных слов, которые он скажет камергеру.
Петя рассчитывал на успех своего представления государю именно потому, что он ребенок (Петя думал даже, как все удивятся его молодости), а вместе с тем в устройстве своих воротничков, в прическе и в степенной медлительной походке он хотел представить из себя старого человека. Но чем дальше он шел, чем больше он развлекался все прибывающим и прибывающим у Кремля народом, тем больше он забывал соблюдение степенности и медлительности, свойственных взрослым людям. Подходя к Кремлю, он уже стал заботиться о том, чтобы его не затолкали, и решительно, с угрожающим видом выставил по бокам локти. Но в Троицких воротах, несмотря на всю его решительность, люди, которые, вероятно, не знали, с какой патриотической целью он шел в Кремль, так прижали его к стене, что он должен был покориться и остановиться, пока в ворота с гудящим под сводами звуком проезжали экипажи. Около Пети стояла баба с лакеем, два купца и отставной солдат. Постояв несколько времени в воротах, Петя, не дождавшись того, чтобы все экипажи проехали, прежде других хотел тронуться дальше и начал решительно работать локтями; но баба, стоявшая против него, на которую он первую направил свои локти, сердито крикнула на него:
– Что, барчук, толкаешься, видишь – все стоят. Что ж лезть то!
– Так и все полезут, – сказал лакей и, тоже начав работать локтями, затискал Петю в вонючий угол ворот.
Петя отер руками пот, покрывавший его лицо, и поправил размочившиеся от пота воротнички, которые он так хорошо, как у больших, устроил дома.
Петя чувствовал, что он имеет непрезентабельный вид, и боялся, что ежели таким он представится камергерам, то его не допустят до государя. Но оправиться и перейти в другое место не было никакой возможности от тесноты. Один из проезжавших генералов был знакомый Ростовых. Петя хотел просить его помощи, но счел, что это было бы противно мужеству. Когда все экипажи проехали, толпа хлынула и вынесла и Петю на площадь, которая была вся занята народом. Не только по площади, но на откосах, на крышах, везде был народ. Только что Петя очутился на площади, он явственно услыхал наполнявшие весь Кремль звуки колоколов и радостного народного говора.
Одно время на площади было просторнее, но вдруг все головы открылись, все бросилось еще куда то вперед. Петю сдавили так, что он не мог дышать, и все закричало: «Ура! урра! ура!Петя поднимался на цыпочки, толкался, щипался, но ничего не мог видеть, кроме народа вокруг себя.
На всех лицах было одно общее выражение умиления и восторга. Одна купчиха, стоявшая подле Пети, рыдала, и слезы текли у нее из глаз.
– Отец, ангел, батюшка! – приговаривала она, отирая пальцем слезы.
– Ура! – кричали со всех сторон. С минуту толпа простояла на одном месте; но потом опять бросилась вперед.
Петя, сам себя не помня, стиснув зубы и зверски выкатив глаза, бросился вперед, работая локтями и крича «ура!», как будто он готов был и себя и всех убить в эту минуту, но с боков его лезли точно такие же зверские лица с такими же криками «ура!».
«Так вот что такое государь! – думал Петя. – Нет, нельзя мне самому подать ему прошение, это слишком смело!Несмотря на то, он все так же отчаянно пробивался вперед, и из за спин передних ему мелькнуло пустое пространство с устланным красным сукном ходом; но в это время толпа заколебалась назад (спереди полицейские отталкивали надвинувшихся слишком близко к шествию; государь проходил из дворца в Успенский собор), и Петя неожиданно получил в бок такой удар по ребрам и так был придавлен, что вдруг в глазах его все помутилось и он потерял сознание. Когда он пришел в себя, какое то духовное лицо, с пучком седевших волос назади, в потертой синей рясе, вероятно, дьячок, одной рукой держал его под мышку, другой охранял от напиравшей толпы.