Аменхотеп I
| Фараон Египта | |||||||||
| |||||||||
 Голова статуи Аменхотепа I. Музей изящных искусств, Бостон | |||||||||
| Хронология |
| ||||||||
 Аменхотеп I на Викискладе
| |||||||||
Аменхоте́п I — фараон Древнего Египта, правивший приблизительно в 1525—1504 годах до н. э., из XVIII династии.
Биография
Аменхотеп I — сын фараона Яхмоса I и царицы Яхмес-Нефертари. Пришёл к власти после смерти Яхмоса I в 1527 году до н. э., будучи несовершеннолетним, поэтому регентом была провозглашена мать Аменхотепа I Яхмес-Нефертари.
Аменхотеп продолжил завоевательную политику своего отца. Он совершил крупный поход в Нубию с целью «расширить границы Египта». Встретившее фараона нубийское войско было уничтожено, командующий им вождь взят в плен, а воины захвачены или перебиты. Преследуя бегущих нубийцев и их скот, Аменхотеп достиг области вторых нильских порогов, о чём свидетельствует надпись от 8-го года правления Аменхотепа на скале около острова Уронарти. Завоёванные нубийские области были соединены с южными номами Верхнего Египта, и во главе всего округа был поставлен особый высокий чиновник, получивший титул «царского сына Куша и начальника южных областей». Столицей образованного наместничества стал город Иераконполь (егип. Нехен, совр. Ком эль-Ахмар).
Из надписи современника Аменхотепа Яхмоса Пеннехбета мы знаем об успешном походе фараона против ливийского племени аму-кехак. Племя аму-кехак сопоставляется с греческим названием племени иобакхов, упомянутых у Птолемея, проживающих к западу от Дельты. О деталях этого похода ничего не известно, за исключением того, что Яхмос пен-Нехебт из Эль-Каба отличился в сражении, поразив трёх врагов.
О военных действиях Аментохепа в Сирии и Палестине ничего достоверного неизвестно, но, видимо, там он добился значительных успехов, так как его преемник Тутмос I утверждал, что он правил вплоть до Евфрата, прежде чем сам сделал какие-либо завоевания в Азии. Кроме того, в автобиографии архитектора Инени в перечне материалов, применяемых для постройки, упоминается бронза и азиатская медь, очевидно привезённая Аменхотепом из Сирии в качестве добычи.
Богатая добыча, захваченная Аменхотепом во время его завоевательных походов, дань, наложенная на покоренные племена, и эксплуатация богатых областей, присоединённых к Египту, в частности, богатейших золотоносных районов Нубии, дали возможность вести широкую строительную деятельность во славу египетских богов, строя в честь них храмы и щедро одаривая жрецов. В Нубии в горах Ибрим Аменхотеп приказал высечь пещерный храм, посвящённый богине Сатит — одной из богинь нильских порогов. В Карнаке им были построены монументальные храмовые ворота и колоссальная статуя. Остатки этих построек были обнаружены в южной части Карнакского храма под более поздней кладкой. Построил он также маленький храм в Дейр-эль-Бахри, где Аменхотеп изображён рядом с Ментухотепом, что особенно резко показывает стремление Аменхотепа подчеркнуть свою тесную связь с царями Среднего царства. Впоследствии этот храмик был почти полностью уничтожен при постройке поминального комплекса Хатшепсут. В Дра-абуль-Негге, в западной части Фив, Аменхотеп выстроил свой заупокойный храм с воротами высотой в 20 локтей (более 10 м). Рядом была высечена в скале гробница с пирамидообразной надстройкой над ней. При Аменхотепе систематически эксплуатировались каменоломни в Сильсила, сооружались постройки в Омбосе.
Согласно Манефону, Аменхотеп правил 20 лет и 7 месяцев, что подтверждается собственными надписями Аменхотепа. Последний известный нам год царствования Аменхотепа — 21-й. Гробница царя в Дра Абу эль-Нага пока ещё не идентифицирована.
В результате военных походов первых двух царей Нового царства (Яхмоса I и Аменхотепа I) Египет достиг рубежей периода расцвета Среднего царства — от Синайского полуострова на севере до Второго Нильского порога на юге. Поскольку Аменхотеп I умер, не оставив наследников, Яхмес-Нефертари возвела на престол мужа своей дочери Мутнофрет, своего зятя Тутмоса I.
Имя
| Тип имени | Иероглифическое написание | Транслитерация — Русскоязычная огласовка — Перевод | |||||||||||||||||
| «Хорово имя» (как Хор) |
|
|
kȝ wˁf-tȝw — ка-уаф-тау — «Бык, который побеждает страны» | ||||||||||||||||
|
wˁf-tȝw — уаф-тау — «Побеждающий страны» | ||||||||||||||||||
| «Небти имя» (как Господин двойного венца) |
|
|
ˁȝ-nrw — аa-неру — «Великий ужас» | ||||||||||||||||
| «Золотое имя» (как Золотой Хор) |
|
|
wȝḥ-rnpwt — уах-ренпут — «Чьи годы длительны» | ||||||||||||||||
| «Тронное имя» (как царь Верхнего и Нижнего Египта) |
|
|
ḏsr-kȝ-Rˁ — джосер-ка-Ра — «Великолепная Душа-Ка Ра» | ||||||||||||||||
|
идентично предыдущему | ||||||||||||||||||
| «Личное имя» (как сын Ра) |
|
|
Jmn-ḥtp(w) — Амен-хотеп — «Амон доволен» | ||||||||||||||||
|
Jmn-ḥtp(w) ḥqȝ-Wȝst — Амен-хотеп хека-Уасет — «Амон доволен, повелитель Фив» | ||||||||||||||||||
|
Jmn-ḥtpw — Амен-хотепу — «Амон доволен» | ||||||||||||||||||
Родословие Аменхотепа I
Серым цветом выделены представители XVII династии.
Напишите отзыв о статье "Аменхотеп I"
Литература
- История Древнего Востока. Зарождение древнейших классовых обществ и первые очаги рабовладельческой цивилизации. Часть 2. Передняя Азия. Египет / Под редакцией Г. М. Бонгард-Левина. — М.: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1988. — 623 с. — 25 000 экз.
- Авдиев В. И. [annals.xlegio.ru/egipet/avdiev/avdiev.htm Военная история древнего Египта]. — М.: Издательство «Советская наука», 1948. — Т. 1. Возникновение и развитие завоевательной политики до эпохи крупных войн XVI—XV вв. до х. э. — 240 с.
- [replay.waybackmachine.org/20080511203747/www.genealogia.ru/projects/lib/catalog/rulers/1.htm Древний Восток и античность]. // [replay.waybackmachine.org/20080511203747/www.genealogia.ru/projects/lib/catalog/rulers/0.htm Правители Мира. Хронологическо-генеалогические таблицы по всемирной истории в 4 тт.] / Автор-составитель В. В. Эрлихман. — Т. 1.
Ссылки
- [www.lib.uchicago.edu/cgi-bin/eos/eos_page.pl?DPI=100&callnum=DT57.C2_vol59&object=139 DT57.C2 vol59. Catalogue General Antiquites Egyptiennes du Musee du Caire: The Royal Mummies]
| XVIII династия | ||
 Предшественник: Яхмос I |
фараон Египта ок. 1525 — 1504 до н. э. (правил приблизительно 21 год) |
Преемник: Тутмос I |
Ошибка Lua: too many expensive function calls.
Отрывок, характеризующий Аменхотеп I
– Да что, скоро ли там? Кавалерия, говорят, дорогу загородила, – говорил офицер.– Эх, немцы проклятые, своей земли не знают, – говорил другой.
– Вы какой дивизии? – кричал, подъезжая, адъютант.
– Осьмнадцатой.
– Так зачем же вы здесь? вам давно бы впереди должно быть, теперь до вечера не пройдете.
– Вот распоряжения то дурацкие; сами не знают, что делают, – говорил офицер и отъезжал.
Потом проезжал генерал и сердито не по русски кричал что то.
– Тафа лафа, а что бормочет, ничего не разберешь, – говорил солдат, передразнивая отъехавшего генерала. – Расстрелял бы я их, подлецов!
– В девятом часу велено на месте быть, а мы и половины не прошли. Вот так распоряжения! – повторялось с разных сторон.
И чувство энергии, с которым выступали в дело войска, начало обращаться в досаду и злобу на бестолковые распоряжения и на немцев.
Причина путаницы заключалась в том, что во время движения австрийской кавалерии, шедшей на левом фланге, высшее начальство нашло, что наш центр слишком отдален от правого фланга, и всей кавалерии велено было перейти на правую сторону. Несколько тысяч кавалерии продвигалось перед пехотой, и пехота должна была ждать.
Впереди произошло столкновение между австрийским колонновожатым и русским генералом. Русский генерал кричал, требуя, чтобы остановлена была конница; австриец доказывал, что виноват был не он, а высшее начальство. Войска между тем стояли, скучая и падая духом. После часовой задержки войска двинулись, наконец, дальше и стали спускаться под гору. Туман, расходившийся на горе, только гуще расстилался в низах, куда спустились войска. Впереди, в тумане, раздался один, другой выстрел, сначала нескладно в разных промежутках: тратта… тат, и потом всё складнее и чаще, и завязалось дело над речкою Гольдбахом.
Не рассчитывая встретить внизу над речкою неприятеля и нечаянно в тумане наткнувшись на него, не слыша слова одушевления от высших начальников, с распространившимся по войскам сознанием, что было опоздано, и, главное, в густом тумане не видя ничего впереди и кругом себя, русские лениво и медленно перестреливались с неприятелем, подвигались вперед и опять останавливались, не получая во время приказаний от начальников и адъютантов, которые блудили по туману в незнакомой местности, не находя своих частей войск. Так началось дело для первой, второй и третьей колонны, которые спустились вниз. Четвертая колонна, при которой находился сам Кутузов, стояла на Праценских высотах.
В низах, где началось дело, был всё еще густой туман, наверху прояснело, но всё не видно было ничего из того, что происходило впереди. Были ли все силы неприятеля, как мы предполагали, за десять верст от нас или он был тут, в этой черте тумана, – никто не знал до девятого часа.
Было 9 часов утра. Туман сплошным морем расстилался по низу, но при деревне Шлапанице, на высоте, на которой стоял Наполеон, окруженный своими маршалами, было совершенно светло. Над ним было ясное, голубое небо, и огромный шар солнца, как огромный пустотелый багровый поплавок, колыхался на поверхности молочного моря тумана. Не только все французские войска, но сам Наполеон со штабом находился не по ту сторону ручьев и низов деревень Сокольниц и Шлапаниц, за которыми мы намеревались занять позицию и начать дело, но по сю сторону, так близко от наших войск, что Наполеон простым глазом мог в нашем войске отличать конного от пешего. Наполеон стоял несколько впереди своих маршалов на маленькой серой арабской лошади, в синей шинели, в той самой, в которой он делал итальянскую кампанию. Он молча вглядывался в холмы, которые как бы выступали из моря тумана, и по которым вдалеке двигались русские войска, и прислушивался к звукам стрельбы в лощине. В то время еще худое лицо его не шевелилось ни одним мускулом; блестящие глаза были неподвижно устремлены на одно место. Его предположения оказывались верными. Русские войска частью уже спустились в лощину к прудам и озерам, частью очищали те Праценские высоты, которые он намерен был атаковать и считал ключом позиции. Он видел среди тумана, как в углублении, составляемом двумя горами около деревни Прац, всё по одному направлению к лощинам двигались, блестя штыками, русские колонны и одна за другой скрывались в море тумана. По сведениям, полученным им с вечера, по звукам колес и шагов, слышанным ночью на аванпостах, по беспорядочности движения русских колонн, по всем предположениям он ясно видел, что союзники считали его далеко впереди себя, что колонны, двигавшиеся близ Працена, составляли центр русской армии, и что центр уже достаточно ослаблен для того, чтобы успешно атаковать его. Но он всё еще не начинал дела.
Нынче был для него торжественный день – годовщина его коронования. Перед утром он задремал на несколько часов и здоровый, веселый, свежий, в том счастливом расположении духа, в котором всё кажется возможным и всё удается, сел на лошадь и выехал в поле. Он стоял неподвижно, глядя на виднеющиеся из за тумана высоты, и на холодном лице его был тот особый оттенок самоуверенного, заслуженного счастья, который бывает на лице влюбленного и счастливого мальчика. Маршалы стояли позади его и не смели развлекать его внимание. Он смотрел то на Праценские высоты, то на выплывавшее из тумана солнце.
Когда солнце совершенно вышло из тумана и ослепляющим блеском брызнуло по полям и туману (как будто он только ждал этого для начала дела), он снял перчатку с красивой, белой руки, сделал ею знак маршалам и отдал приказание начинать дело. Маршалы, сопутствуемые адъютантами, поскакали в разные стороны, и через несколько минут быстро двинулись главные силы французской армии к тем Праценским высотам, которые всё более и более очищались русскими войсками, спускавшимися налево в лощину.
В 8 часов Кутузов выехал верхом к Працу, впереди 4 й Милорадовичевской колонны, той, которая должна была занять места колонн Пржебышевского и Ланжерона, спустившихся уже вниз. Он поздоровался с людьми переднего полка и отдал приказание к движению, показывая тем, что он сам намерен был вести эту колонну. Выехав к деревне Прац, он остановился. Князь Андрей, в числе огромного количества лиц, составлявших свиту главнокомандующего, стоял позади его. Князь Андрей чувствовал себя взволнованным, раздраженным и вместе с тем сдержанно спокойным, каким бывает человек при наступлении давно желанной минуты. Он твердо был уверен, что нынче был день его Тулона или его Аркольского моста. Как это случится, он не знал, но он твердо был уверен, что это будет. Местность и положение наших войск были ему известны, насколько они могли быть известны кому нибудь из нашей армии. Его собственный стратегический план, который, очевидно, теперь и думать нечего было привести в исполнение, был им забыт. Теперь, уже входя в план Вейротера, князь Андрей обдумывал могущие произойти случайности и делал новые соображения, такие, в которых могли бы потребоваться его быстрота соображения и решительность.
Налево внизу, в тумане, слышалась перестрелка между невидными войсками. Там, казалось князю Андрею, сосредоточится сражение, там встретится препятствие, и «туда то я буду послан, – думал он, – с бригадой или дивизией, и там то с знаменем в руке я пойду вперед и сломлю всё, что будет предо мной».
Князь Андрей не мог равнодушно смотреть на знамена проходивших батальонов. Глядя на знамя, ему всё думалось: может быть, это то самое знамя, с которым мне придется итти впереди войск.
Ночной туман к утру оставил на высотах только иней, переходивший в росу, в лощинах же туман расстилался еще молочно белым морем. Ничего не было видно в той лощине налево, куда спустились наши войска и откуда долетали звуки стрельбы. Над высотами было темное, ясное небо, и направо огромный шар солнца. Впереди, далеко, на том берегу туманного моря, виднелись выступающие лесистые холмы, на которых должна была быть неприятельская армия, и виднелось что то. Вправо вступала в область тумана гвардия, звучавшая топотом и колесами и изредка блестевшая штыками; налево, за деревней, такие же массы кавалерии подходили и скрывались в море тумана. Спереди и сзади двигалась пехота. Главнокомандующий стоял на выезде деревни, пропуская мимо себя войска. Кутузов в это утро казался изнуренным и раздражительным. Шедшая мимо его пехота остановилась без приказания, очевидно, потому, что впереди что нибудь задержало ее.
– Да скажите же, наконец, чтобы строились в батальонные колонны и шли в обход деревни, – сердито сказал Кутузов подъехавшему генералу. – Как же вы не поймете, ваше превосходительство, милостивый государь, что растянуться по этому дефилею улицы деревни нельзя, когда мы идем против неприятеля.
