Американо-андоррские отношения — двусторонние отношения между США и Андоррой. Дипломатические отношения между странами были установлены в 1995 году.
История
В 1993 году в Андорре была принята конституция, определяющая страну в качестве суверенного демократического государства, а в 1995 году Соединенные Штаты установили дипломатические отношения с Андоррой. Между странами сложились прекрасные отношения, основанные на общих ценностях, включая продвижение демократии в мире и соблюдение прав человека. Начиная с 2000 года Андорра участвует в программе Fulbright Exchange Program. Эти две страны также подписали Bilateral Work Agreement по содержанию сотрудников дипломатических представительств и консульских учреждений, назначенных для выполнения официальных обязанностей в соответствующих странах, а также в скором времени должны заключить соглашение о совместном использовании конфискованных доходов и средств преступлений. Андорра поддерживает американскую внешнюю политику и голосует за американских кандидатов в международных организациях.
Посол США в Испании также представляет интересы страны и в Андорре. Генеральный консул США в Барселоне отвечает за координацию взаимодействия с Андоррой, он регулярно посещает эту страну с дипломатическими целями.
Двусторонние экономические отношения
США не имеют существенного товарооборота с этой страной, уровень инвестиций ограничен. В 2012 году в стране был принят новый инвестиционный закон, открывающий страну для иностранных инвестиций: инвесторы получили возможность открыть бизнес в свою собственность без участия государства. Инвестиционный климат в стране существенно изменился после этих изменений в законодательстве, что привело к либерализации экономики.
Андорра участвует в программе безвизового въезда, который позволяет гражданам стран-участниц посетить США без получения визы по определенным направлениям деятельности или в целях туризма при проживании 90 дней или меньше.
Источники
- [www.state.gov/r/pa/ei/bgn/3164.htm Американо-андоррские отношения на сайте Государственного департамента США]. (англ.)
Напишите отзыв о статье "Американо-андоррские отношения"
Отрывок, характеризующий Американо-андоррские отношения
Они ехали потому, что для русских людей не могло быть вопроса: хорошо ли или дурно будет под управлением французов в Москве. Под управлением французов нельзя было быть: это было хуже всего. Они уезжали и до Бородинского сражения, и еще быстрее после Бородинского сражения, невзирая на воззвания к защите, несмотря на заявления главнокомандующего Москвы о намерении его поднять Иверскую и идти драться, и на воздушные шары, которые должны были погубить французов, и несмотря на весь тот вздор, о котором нисал Растопчин в своих афишах. Они знали, что войско должно драться, и что ежели оно не может, то с барышнями и дворовыми людьми нельзя идти на Три Горы воевать с Наполеоном, а что надо уезжать, как ни жалко оставлять на погибель свое имущество. Они уезжали и не думали о величественном значении этой громадной, богатой столицы, оставленной жителями и, очевидно, сожженной (большой покинутый деревянный город необходимо должен был сгореть); они уезжали каждый для себя, а вместе с тем только вследствие того, что они уехали, и совершилось то величественное событие, которое навсегда останется лучшей славой русского народа. Та барыня, которая еще в июне месяце с своими арапами и шутихами поднималась из Москвы в саратовскую деревню, с смутным сознанием того, что она Бонапарту не слуга, и со страхом, чтобы ее не остановили по приказанию графа Растопчина, делала просто и истинно то великое дело, которое спасло Россию. Граф же Растопчин, который то стыдил тех, которые уезжали, то вывозил присутственные места, то выдавал никуда не годное оружие пьяному сброду, то поднимал образа, то запрещал Августину вывозить мощи и иконы, то захватывал все частные подводы, бывшие в Москве, то на ста тридцати шести подводах увозил делаемый Леппихом воздушный шар, то намекал на то, что он сожжет Москву, то рассказывал, как он сжег свой дом и написал прокламацию французам, где торжественно упрекал их, что они разорили его детский приют; то принимал славу сожжения Москвы, то отрекался от нее, то приказывал народу ловить всех шпионов и приводить к нему, то упрекал за это народ, то высылал всех французов из Москвы, то оставлял в городе г жу Обер Шальме, составлявшую центр всего французского московского населения, а без особой вины приказывал схватить и увезти в ссылку старого почтенного почт директора Ключарева; то сбирал народ на Три Горы, чтобы драться с французами, то, чтобы отделаться от этого народа, отдавал ему на убийство человека и сам уезжал в задние ворота; то говорил, что он не переживет несчастия Москвы, то писал в альбомы по французски стихи о своем участии в этом деле, – этот человек не понимал значения совершающегося события, а хотел только что то сделать сам, удивить кого то, что то совершить патриотически геройское и, как мальчик, резвился над величавым и неизбежным событием оставления и сожжения Москвы и старался своей маленькой рукой то поощрять, то задерживать течение громадного, уносившего его вместе с собой, народного потока.
