Китайско-американские отношения

Китайско-американские отношения

США	КНР

Китайско-американские отношения — дипломатические, политические и экономические отношения между Соединёнными Штатами Америки и Китаем, одни из самых важных двусторонних отношений в мире, возможно, самые важные двусторонние отношения в мире на сегодняшний день. Это отношения сверхдержавы и потенциальной сверхдержавы. Китай и США являются друг для друга вторыми по объему торговыми партнерами, объем товарооборота между ними достиг в 2012 году $500 миллиардов. При этом дефицит США в торговле с Китаем достиг в 2012 году небывало высокого уровня в $315 миллиардов. Китай является самым крупным держателем американского долга (1,3 трлн долларов в 2016 году).

В настоящее время ежегодный человеческий обмен двух стран достигает 3 млн въездов и выездов, еженедельно между двумя берегами Тихого океана летают 110 пассажирских авиарейсов, на начало 2011 года 120 тыс. китайцев обучалось в США, свыше 20 тыс. американцев училось в Китае.

История

Вплоть до «опиумных войн» Китай оставался практически закрытой страной в том числе для американцев. Поражение Цинской империи привело к открытию страны и к началу вывоза в США дешевой китайской рабочей силы — кули. В 1868 году был ратифицирован американо-китайский договор Бурлингейма (пересмотрен в 1880 году), который разрешил свободную миграцию между двумя странами. В результате, только между 1870 и 1880 годами из Китая в США прибыл 138 941 иммигрант из Китая. Китайцам, под предлогом того, что они не являющимся представителями белой расы, было запрещено получать гражданство США.

После Второй мировой войны

После окончания войны на Тихом океане США заняли враждебную позицию к КПК и продолжили помогать Гоминьдану. После провозглашения КНР и бегства чанкайшистов на Тайвань США отправили свой 7-й флот в Тайваньский пролив, объявив о блокаде китайского побережья, превратили Тайвань в свою крупную военную базу и оказывали всестороннюю поддержку гоминьдановскому режиму. В 1954 г. в Женеве начались китайско-американские переговоры на уровне консульских представителей, которые в 1955 г. были подняты на уровень послов и перенесены в Варшаву, однако в ходе 134-х встреч представителей обеих стран, имевших место на протяжении 14 лет с 1954 по 1968 год, прогресса достигнуто не было.

Начало сближения между странами отмечается в период пребывания у власти в США администрации Р. Никсона (1969—1972 годы). После своего избрания президентом Ник­сон предпринял ряд шагов к американо-китайскому сближению. В 1970 году во время слушаний в Конгрессе США по вопросу отношений между США и Китаем предполагалось «строить отношения с КНР… и использовать советско-китайские разногласия…»

1971 год считается годом восстановления связей между Китаем и США. В июле и октябре 1971 года состоялись поездки Г. Киссинджера в КНР. В январе 1972 года состоялся визит А. М. Хэйга в КНР. Эти поездки предварили визит президента США в КНР. (См. также Пинг-понговая дипломатия).

В февраля 1972 г. состоялся визит президента США Р. М. Никсона в КНР. Никсон встречался с председателем Мао. По результатам визита было опубликовано Совместное коммюнике Китая и США, которое называется Шанхайским коммюнике. Отмечают, что визит привел к полной нормализации китайско-американских отношений, несмотря на сохранение американского присутствия на Тайване и американо-тайваньское сотрудничество.

В 1975 году состоялся визит президента США Джеральда Форда в КНР.

Официальные дипломатические отношения между двумя странами были установлены только в 1979 г.

В 1998 году, во время визита в США Цзян Цзэминя, Америка была объявлена очередным стратегическим партнером Китая.

Отношения между двумя странами резко обострились после удара НАТО по китайскому посольству в Белграде во время Войны НАТО против Югославии, во время которого погибли трое и были ранены 27 китайских граждан.

XXI век

Вступавший в январе 2001 года в должность госсекретаря США генерал Колин Пауэлл в своём видении внешней политики США назвал Китай не противником, но конкурентом, соперником в регионе и торговым партнером: «Китай нам не враг, и мы должны удержать его в этом качестве».

Как отмечает Кеннет Либерталь, с вступлением в Белый дом администрация Буша объявила Китай «стратегическим конкурентом».

В своей речи в 2005 году заместитель Госсекретаря США Роберт Зеллик предложил Китаю стать «ответственным акционером» в международных делах. Он отметил, что не следует определять национальные интересы Китая слишком узко, что «их можно отстаивать гораздо успешнее, взаимодействуя с нами в вопросах формирования будущей международной системы».

Известно, что Х. Клинтон, ещё до своего назначения госсекретарём систематически отмечала, что двусторонние отношения США с Китаем «станут приоритетными и системообразующими в новом столетии».

«Я наблюдаю за развитием американо-китайских отношений несколько десятилетий, никогда ранее связи между нашими странами не были такими тесными, как сейчас» (Генри Киссинджер, 2009) [www.newsru.com/world/06oct2009/kissingeralilua.html].

В 2009 г. устами американского истэблишмента была озвучена адресованная китайскому руководству идея оформления из США и Китая «большой двойки» сверхдержав G2, однако Китай остался верен концепции многополярного мира и отклонил данное предложение, усмотрев в нём прежде всего средство разделения ответственности за доминирующую американскую внешнеполитическую деятельность, с которой часто не согласен.

С начала 2010 года отмечали охлаждение отношений (были даже разорваны связи с США по военной линии), вызванное решением администрации Обамы одобрить продажу крупной ($6,3 млрд) партии оружия Тайваню, требования к КНР ревальвировать юань, активизация Вооруженных сил США в районе Южно-Китайского моря и проведение совместных с Южной Кореей военно-морских учений в Желтом море.

Объем торговли между Китаем и США в 2010 году достиг 385,3 млрд долларов.

14 января 2011 года заместитель министра иностранных дел КНР Цуй Тянькай указал, что с момента начала международного финансового кризиса Китай и Соединенные Штаты, «оказывая помощь друг другу, как люди, плывущие на одной лодке», внесли весомый вклад в вывод Азиатско-Тихоокеанского региона и глобальной экономики из тени кризиса.

Как отмечает директор Центра изучения Китая при институте Brookings Кеннет Либерталь, Китай превратился для США в главный внешнеполитический вызов. КНР для США является и крупнейшим кредитором с портфелем гособлигаций почти на $1 трлн, и важнейшим торговым партнером (по итогам 2011 года товарооборот составил $456,8 млрд с положительным сальдо $273 млрд в пользу КНР).

Весной 2012 года между странами произошло столкновение по вопросу экспорта редкоземельных материалов из Китая, который обладает 90 % разведанных залежей 17 видов таких металлов. Когда КНР сократила квоты на их вывоз, США ввели ограничение на ввоз китайской продукции, где используются эти металлы.

Осенью 2012 года высшая власть в Китае перешла к новому поколению лидеров. В апреле 2013 года член Политбюро ЦК КПК Фань Чанлун отмечал достижение консенсуса между новым председателем КНР Си Цзиньпином и президентом США Б. Обамой по установлению отношений нового типа (поиске путей построения взаимоотношений нового типа) между двумя державами.

7-8 июня 2013 года состоялся визит нового Председателя КНР Си Цзиньпина в США на встречу с президентом США Бараком Обамой. Встреча между ними в статусе первых лиц состоялась впервые и — по инициативе США — ранее предполагавшихся сроков. Си Цзиньпин, общаясь в месте встречи поместье Саннилэндс с журналистами, сказал, что они с Обамой намерены «проложить маршрут в будущее китайско-американских отношений и набросать эскиз этих отношений».

В последнем стратегическом докладе по отношениям США и КНР (сент. 2013) выражается обеспокоенность, что «хотя США и Китаю нет необходимости повторять историю конфликтов между великими державами, рассуждения о неизбежности такого конфликта приобретают популярность по обе стороны Тихого океана».

В «новой военной доктрине США» 2011 г изложены вызовы, с которыми могут столкнуться вооруженные силы Соединенных Штатов в ближайшие годы. Из опубликованных материалов можно сделать вывод, что американские военные в ближайшее десятилетие уделят особое внимание обстановке в АТР. «Стратегические приоритеты и интересы нашей нации будут все больше зависеть от ситуации в Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР)» — резюмируется в доктрине. В отчете об оборонной стратегии США Китай рассмотрен как главный соперник.

Как пишет тайваньский учёный Ли Инмин (2012), отношения между странами характеризуются «и ожесточенной конкуренцией, и сложным сотрудничеством, и взаимным ограничением друг друга, и взаимосвязью — такие отношения считаются новыми». Он отмечает, что это характерно нынешним международным отношениям. «Наш мир в основном входит в эпоху „мягкой войны“, которая отличается от бывшей „жесткой войны“», — пишет Ли Инмин. Он также отмечает, что китайско-американские отношения не могут стать конфронтационными подобно советско-американским времён холодной войны; они также не могут быть союзническими подобно отношениям США с Японией, Европой и Великобританией; также, по его мнению, не следует рассчитывать на «рокировку ролей» подобно происшедшей ранее у Великобритании с Нидерландами и Испанией, или США с Великобританией. В то же время, пишет он, Китаю необходимо «выйти из „осады“ США».

09.07.2014 на открытии в Пекине китайско-американского диалога по стратегическим и экономическим вопросам верховный китайский лидер Си Цзиньпин заявил, что Китай и США только «выиграют от сотрудничества, и понесут потери при конфронтации». По его словам, общих интересов у обеих стран «больше, чем когда бы то ни было». «Конфронтация между нами, вне всякого сомнения, станет бедствием для обоих государств, для всего мира», — сказал он и призвал «разрушить старый шаблон неизбежности конфронтации».

Отдельные вопросы

Экономическое партнерство

История американо-китайских торгово-экономических отношений берет своё начало с XIX века. На рубеже XIX—XX веков США провозгласили политику «открытых дверей». Она предполагала создание и поддержание хотя бы внешне и формально равное положение в Китае всех конкурентов в борьбе за китайский рынок и за влияние в Китае. Такая политика была связана с тем, что, не имея политического и международного веса как у других великих держав, США не могли обеспечить за собой исключительную сферу влияния в Китае и поэтому выступали за «равные возможности», чтобы использовать свои экономические ресурсы.

Но уже в период 1920-х и 1930-х готов Соединенные Штаты фактически отказались от политики «открытых дверей». В этот период США уже приобрели статус одной из ведущих стран мира, поэтому они могли проводить политику, направленную на обеспечение американских экономических и политико-стратегических интересов, а также на равных конкурировать с другими державами за рынок Китая.

С приходом к власти Мао Цзэдуна в 1949 году и до визита Никсона в КНР в 1972 году две страны находились в состоянии конфронтации и между ними отсутствовали какие-либо экономические связи. Несмотря на то, что «внутри китайского руководства вопрос о нормализации отношений с США вызвал разногласия», во второй половине 1970-х годов были восстановлены межгосударственные, экономические и культурные связи между США и КНР. К этому периоду относятся проводимые Дэн Сяопином реформы, в том числе в экономической сфере. Это обстоятельство не могло не повлиять на развитие американо-китайских отношений. С тех пор постоянно углубляется торгово-экономическое сотрудничество между странами.

Если в 1990 в Соединенных Штатах экспорт в Китай несколько превышал импорт из КНР, то к 1996 дефицит США составил ок. 20 млрд. долл., уступив лишь дефициту в торговле с Японией, а в 1998 превзошел его.

США заинтересованы в экономическом сотрудничестве с Китаем. Это связано с возросшей взаимозависимостью экономик обеих держав. На сегодняшний момент Китай — страна, обладающая наибольшими резервами иностранной валюты и положительным торговым сальдо. Естественно, что США заинтересованы в таком партнере. Соединенные Штаты также надеются на активное сальдо торгового баланса и сбережения Китая в финансировании своего раздутого бюджетного дефицита.

С приходом в Белый дом администрации Барака Обамы наметились две тенденции. Первая представляет собой ослабление идеологической и политической конфронтации с Пекином. А вторая — изменение позиции по экономическим вопросам. Новая позиция отражает существующие экономические ожидания США в отношении КНР. Так, министр финансов Тимоти Гейтнер пообещал «разобраться с „валютными манипуляторами“, то есть добиться от Пекина повышения курса юаня, который сейчас административно поддерживается на выгодном для китайских производителей уровне». Помимо этого, США стремятся не допустить принятия Китаем протекционистских мер для защиты своей экономики.

КНР крайне заинтересована в сохранении американского рынка сбыта, который является самым большим для Китая, и привлечении иностранных, в основном из США, инвестиций. Это дает возможность стране поддерживать высокие темпы экономического роста, даже в период экономического спада, и развивать наиболее отсталые отрасли народного хозяйства. Также Китаю необходимы средства для модернизации НОАК (Народно-освободительной армии Китая).

К другим интересам Китая относится желание Пекина сделать юань мировой валютой и расширение своих инвестиций в экономику США. Китай намерен избавится от энергетической зависимости, для чего и был заключен ряд соглашений в сфере экологически чистой энергетики и смежных областях во время визита Барака Обамы в Китай в 2010 году. В 2014 году председатель Си и президент Обама сделали совместное заявление о планах ограничить выбросы парниковых газов.

Пекин также уделяет особое внимание совместным с американцами проектам по инновациям и новейшим технологиям. Таким образом, обе державы заинтересованы в дальнейшем развитии сотрудничества.

Экономические интересы все больше определяют политическую и военно-стратегическую составляющую американо-китайских отношений, хотя в последнее время США стремятся направить эти отношения в военно-стратегическое русло.

К примерам действий США относятся «наращивание американского военного присутствия в регионе и укрепление связей с союзниками — Японией и Южной Кореей». Такая стратегия кажется автору^[кто?] достаточно рациональной, так как позволит уменьшить преимущества Китая по сравнению с Соединенными Штатами.

Возможно, что такая переориентация на военно-стратегическую основу вызовет напряжение в отношениях, потому что превосходство США в данной области очевидно и несет в себе угрозу для безопасности КНР. Однако, учитывая степень заинтересованности обеих держав в сотрудничестве, можно предположить, что, если охлаждение отношений действительно произойдет, то оно будет носить краткосрочный характер.

США по отношению к Китаю имеют торговые барьеры и ограничения на экспорт высокотехнологичной продукции (что американская сторона объясняет соображениями национальной безопасности), согласно заявлениям Китая, подобные ограничения являются одной из причин торгового дисбаланса с США в пользу Китая.

Американский политолог Эдвард Люттвак в своей лекции в МГИМО в феврале 2011 года отмечал, что конфликт между Китаем и США «неизбежен как минимум по экономическим причинам: Китай будет расти, а США не отдадут китайцам своё первое место просто так». В докладе на 18 съезде КПК (2012) было сказано, что за минувшее десятилетие по объему экономики Китай поднялся с шестого на второе место в мире - «В чем состоит задача для следующего поколения? Со второго места выйти на первое», – полагает Ху Аньган, известный экономист из Университета Цинхуа, делегат XVIII партсъезда.

Сотрудничество в сфере образования

Практика обучения китайских студентов в США имеет давнюю историю - в 1943 году в Штатах насчитывалось 706 студентов из Поднебесной, а в 1948 году их было уже 3914.

Согласно китайско-американскому заявлению 2009 года, около 20 000 американских студентов учились в Китае.

По данным ЮНЕСКО, в США учились 225 474 студента из Китая.

Тайваньский вопрос

Китай традиционно считает вопрос о Тайване главным препятствием на пути позитивного развития отношений с США.

Китайская сторона неизменно выступает против любой формы официальных контактов между США и тайваньскими властями. Проблема обостряется тем, что китайское руководство заявило: «решение тайваньской проблемы не может затягиваться до бесконечности» и «не давать обещания отказаться от применения военной силы». По оценке представителя МИД КНР Кун Цюаня (2004 год), Тайваньский вопрос «является самым чувствительным и важным вопросом в китайско-американских отношениях». На встрече замминистра иностранных дел КНР Ли Чжаосина с помощником госсекретаря США по делам Восточной Азии и Тихого океана Джеймсом Келли в январе 2003 года Ли Чжаосин отмечал, что надлежащее решение тайваньского вопроса является ключом к здоровому развитию китайско-американских отношений.

Пекин также рассматривает тайваньский вопрос как проблему защиты национального суверенитета в контексте политики «одного Китая». Стоит отметить, что такая позиция китайского руководства не может не беспокоить США и Японию, которые убеждены, что «стратегическим интересам США и Японии будет нанесен серьезный ущерб» при усилении КНР в западной части Тихого океана и Южно-Китайском море. США опасается, что их главенствующему положению в АТР будет брошен вызов. Конечно, возможная конфронтация КНР и Тайваня при поддержке США последнего, может нанести серьезный удар по экономикам обеих держав. Но, несмотря на это, в 2004 году США поставил на остров комплексы ПВО, а в ответ КНР в 2005 г. принял Закон о территориальной целостности.

В начале 2010 года замминистра обороны США Уоллес Грегсон в связи с планирующейся поставкой очередной партии оружия Тайваню заявил, что "США обязаны обеспечивать возможности Тайваня по самозащите, и мы будем выполнять все свои обязательства и в будущем".

Права человека

В американо-китайском заявлении 29 октября 1997 года вопрос о правах человека обозначен как крупное разногласие между сторонами. В том же заявлении закреплена договорённость о межправительственном диалоге по правам человека; в 2015 году состоялся 19-й раунд этого диалога.

В ходе государственного визита Барака Обамы в КНР в 2009 году президент США выделил общие ценности, характерные для американской и китайской наций: «уважение к семье, убеждение, что при помощи образования, упорного труда и готовности к жертвам мы способны сделать будущее таким, каким хотим его видеть, прежде всего, обеспечивая лучшую жизнь нашим детям». хотя также сообщил, что «прямо и откровенно» затронул на переговорах с Ху и вопросы демократии и прав человека. Данное заявление свидетельствует, что Соединенные Штаты стремятся снизить идеологические трения между двумя странами. В китайско-американском заявлении 2011 года права человека обозначены как предмет серьезных разногласий.

В американо-китайских отношениях проблема прав человека играет серьезную роль. США хоть и заостряют вопрос о нарушении прав человека в Китае, но в то же время не готовы идти на серьезный конфликт с КНР по данной проблеме. Можно сделать вывод, что проблема прав человека в Китае используется Соединенных Штатами для давления на КНР и ослабления её международных позиций, при этом обострение американо-китайских отношений по этому вопросу часто совпадает с повышением напряженности между США и Китаем.

Борьба с терроризмом

«Понятие „международный терроризм“ вошло в политический обиход после атак на Нью-Йорк и Вашингтон в 2001 году.» Администрация Дж. Буша—мл. начала рассматривать международный терроризм как угрозу национальной безопасности США. Президент Дж. Буш в своем ежегодном обращении к парламенту (29 января 2002 г.) заявил: «Америка находится в состоянии войны с терроризмом и не может останавливаться на полпути в борьбе с этой угрозой». Помимо администрации США, угрозой терроризма также озабоченно и все американское общество. События 11 сентября качественно изменили отношение Соединенных Штатов с остальным миром. США не только осознали свою незащищенность перед этой угрозой, но и приняли решение реорганизовать американские силовые структуры. Наряду с этой мерой в сентябре 2002 года была опубликована новая концепция национальной безопасности США, в которой была сформулирована позиция властей по данной проблеме.

Свою солидарность США по данному вопросу выражает правительство КНР, которое рассматривает терроризм как фактор стратегического значения и угрозу миру во всем мире. Для борьбы с «тремя враждебными силами» — международному терроризму, уйгурскому сепаратизму и исламскому радикализму — китайское правительство разработало специальную стратегию. В рамках данной стратегии уйгурский сепаратизм приравнивается к международному терроризму. В соответствии с этим Китай выступает за консолидацию сил мирового сообщества для борьбы с террористической деятельностью.

Особую роль китайское правительство отводит сотрудничеству с США в рамках этой борьбы. Озабоченность Китая вызывает деятельность на территории страны «Исламского движения Восточного Туркестана», который, благодаря активной позиции китайского руководства, был включен США в список террористических организаций. В борьбе с терроризмом КНР опирается на принципы и цели ООН, «требующие сбора информации и отказа от двойных стандартов»

Борьба с терроризмом не новое направление в американо-китайских отношениях. Антитеррористическая деятельность КНР и США начались еще до сентябрьской трагедии 2001 года, хотя тогда она еще не носила такого приоритетного характера, как сегодня. В ходе государственного визита Цзян Цзэминя стороны огласили совместное американо-китайское заявление, в одном из пунктов которого отмечалась заинтересованность в совместной борьбе с международной организованной преступностью и терроризмом. После событий сентября 2001 года Соединенные Штаты стали уделять внимание Ираку и Афганистану, а «Китай проявил готовность к сотрудничеству с антитеррористической коалицией в отражении новых угроз и тем самым оказался по одну сторону баррикад с цивилизованным миром». Таким образом, те, кто рассматривал терроризм в Китае как «борьбу за независимость», оказались несостоятельными в своих предположениях. Но изначально Китай принял выжидательную позицию после терактов 11 сентября — КНР был готов к борьбе с терроризм только внутри своей страны. А уже немного позднее, осознав все выгоды от такого сотрудничества, присоединился к США. «Впоследствии он „разменял“ политическую поддержку военной акции США в Афганистане и обмен разведывательной информацией о террористах на общее более благосклонное отношение США к Китаю и на конкретное исключительно важное для него решение Вашингтона о включении в список террористических организаций Фронта освобождения Восточного Туркестана, угрожающего стабильности северо-западных районов Китая».

Благодаря поддержке США, политические позиции уйгурских сепаратистов были существенно подорваны. Помимо США, Китай также взаимодействует с государствами в системе ШОС. Хотя не всегда сотрудничество в сфере борьбы с терроризмом оказывается продуктивным в силу объективных и субъективных причин, но уже явно прослеживается кооперативисткая линия Китая по данной проблеме. Теперь Китай может надеяться не только на собственные силы и ресурсы, но и на помощь единомышленников и мирового сообщества в борьбе с терроризмом.

Центральная Азия

Начало активного сотрудничества Китая со странами Центральной Азии приходится на начало 1990-х годов сразу же после распада СССР и образования независимых государств на постсоветском пространстве. На первом этапе Китай не проявлял особого интереса в отношениях с отдельными странами региона. Руководство КНР скорее стремилось установить доброжелательные отношения со всеми государствами Центральной Азии. (Поэтому еще в январе 1992 года КНР установила дипломатические отношения с Казахстаном, Таджикистаном, Кыргызстаном, Узбекистаном и Туркменистаном.) Но в середине 90-х годов ситуация коренным образом изменилась. По мнению исследователя С. Г. Лузянина: «Со стороны Пекина с середины 90-х годов стала заметна тенденция на дифференциацию в отношениях со странами Центральной Азии».

В основе данного подхода лежала острая необходимость в сотрудничестве по «противодействию угрозам терроризма, экстремизма и сепаратизма», поддержанию стабильности в регионе, расширению экономических связей с соседями и обеспечению безопасности государственных границ.

В апреле 1996 года Казахстан, Таджикистан и Кыргызстан, имеющие наиболее тесные контакты с Китаем, присоединились к соглашению об укреплении доверия в военной области, тем самым сформировав «Шанхайскую пятерку». Логическим продолжением данной политики стало создание Шанхайской Организации Сотрудничества, о чем было объявлено 15 июня 2001 года в Шанхае (КНР) Республикой Казахстан, Китайской Народной Республикой, Кыргызской Республикой, Российской Федерацией, Республикой Таджикистан, Республикой Узбекистан. К основным приоритетам Китая в деятельности ШОС относятся:

• «упрочение военно-политической безопасности (благодаря геополитическому доминированию Пекина в ЦАР источники перспективных угроз для него автоматически удаляются за Каспийское море, что в целом обеспечивает недоступность территории Китая для стратегических ракет большой дальности с западного направления);
• получение расширенного контроля над ситуацией в Центральной Евразии (благодаря геополитическому доминированию в ЦАР Китай сможет получить дополнительные инструменты продвижения своего влияния на Ближний, Передний Восток, Южную Азию и Кавказ, а также для установления контроля над ситуацией в Афганистане);
• постепенное вытеснение США с азиатской части континента, что предоставило бы дополнительные гарантии безопасности Китаю в случае начала конфликта по поводу Тайваня (в перспективе сценарий вытеснения Соединенных Штатов представляется вполне реалистичным, учитывая прежде всего потенциал экономического влияния Китая в Азии), усиление экономического влияния КНР в свою очередь неизбежно приведет к повышению его политической роли);
• расширение географического пространства для своего дальнейшего экономического роста (для КНР окажутся более доступными рынки не только постсоветского пространства, но и Европы);
• получение гарантированных поставок энергетических ресурсов и прочего стратегически важного природного сырья;
• получение дополнительных рычагов давления на Москву».

К следующему этапу внешней политики КНР в отношении центрально-азиатских государств можно отнести период после 11 сентября 2001 года. Это связано с тем, что КНР столкнулась с наличием нового конкурента в регионе — США, а также с усилением мер Китая по борьбе с международным терроризмом. По мнению независимого эксперта Парамонова, этот этап «характеризуется небывалым доселе ростом активности Китая и переходом к „наступательной“ политике, призванной кардинально переломить развитие ситуации в ЦА в свою пользу»

Сегодня взаимодействуя со странами Центральной Азии, Китай активно преследует свои собственные интересы. К ним относятся: расширение рынков сбыта и покупка природных ресурсов, обеспечение стабильности и безопасности, как в приграничных районах страны, так и во всем регионе. Но рассматривать эти отношения в качестве «партнерства в данном случае весьма условно, поскольку КНР относится к ним как к пассивным объектам своей региональной политики»..

Перед Китаем встает целый ряд вызовов и угроз, с которыми ему предстоит бороться, чтобы отстоять позиции и интересы одной из ведущих держав региона. К таким угрозам и вызовам можно отнести существенное экономическое и военное присутствие России и США, «растущую активность Индии, сохраняющееся экономическое влияние Японии и недавнее улучшение отношений между Вашингтоном и Москвой». Но, несмотря на возникающие препятствия, Китай будет стремиться играть роль ведущей региональной державы, у которой якобы отсутствуют какие-либо империалистические намерения в отношении стран Центральной Азии.

Также как и для КНР, страны Центральной Азии заняли более значимое место во внешнеполитической доктрине США после распада Советского Союза. Но при этом стоит отметить, что «Центральная Азия оставалась лишь третьестепенным регионом и вплоть до событий 11 сентября 2001 года».. Особое внимание Соединенные Штаты уделяли Казахстану, обладающему значительным ядерным потенциалом, но позже главным игроком был выбран Узбекистан. В первую очередь это было связано с наличием перспективной золотодобывающей отраслью. Как считает профессор МГИМО И. Д. Звягельская, «безопасность, развитие демократических институтов, энергоресурсы не могли не обусловить особого интереса Вашингтона, но главное все же заключалось в том, что американские политики не желали допустить доминирования в регионе других игроков». Но после событий 11 сентября 2001 года ситуация кардинальным образом изменилась. Если раньше Америка стремилась продвинуть свою демократию, всячески ослабить позиции России и Китая в регионе, реализовать свои экономические интересы, то после терактов 2001 года к этому добавился и фактор безопасности. Центральная Азия стала своеобразным плацдармом для борьбы с терроризмом.

Кроме того, к американским интересам в Центральной Азии после 2001 года можно отнести: «поддержание баланса сил в Центральной Азии, предотвращение доминирования в ключевых районах региона сил, враждебных США; обеспечение доступа к региональному рынку и стратегическим ресурсам; противодействие угрозам, исходящим с территории слабых государств региона; обеспечение союзнических отношений со странами Центральной Азии и поддержание готовности вмешаться в случае неожиданного возникновения регионального кризиса»..

Новая политика американского руководства не могла понравиться властям КНР, так как она непосредственно затрагивала интересы самого Китая в этом регионе. Именно поэтому, начиная с 2001 года, Центральная Азия становится площадкой для конкуренции между двумя державами. Что касается позиций КНР по отношению к американскому военному присутствию в регионе, то китайское руководство стремится ограничить влияние США. Данная политика проводится как с помощью наращивания военной силы и укрепления военно-политической составляющей ШОС, так и благодаря активному экономическому сотрудничеству со странами Центральной Азии.

Начиная с 2001 года, резко возросло американское военное присутствие в Центральной Азии, был увеличен контингент войск, а также созданы или арендованы военные базы. В период президентского срока Б. Обамы ситуация почти не изменилась. Учитывая, что борьба с терроризмом обозначена руководством США в качестве первостепенной задачи, это не может не сказываться на безопасности центрально-азиатских государств. Особо остро стоит вопрос о сокращении американского военного присутствия в Афганистане. Данное событие может негативно сказаться на безопасности всего региона в целом.

К факторам, влияющим на положение Соединенных Штатов на постсоветском пространстве, особенно в Центральной Азии, относятся:

• отношения с ключевыми игроками региона: с Россией, КНР, Исламской Республикой Иран (ИРИ), Турцией, Пакистаном и Индией;
• военная операция в Афганистане;
• проблема расширения НАТО,
• энергетический фактор,
• координация стратегии с Евросоюзом (ЕС);
• проблема радикального ислама.

Несмотря на наличие препятствий, и вызовов американскому присутствию в регионе, скорее всего США продолжат реализацию активной центрально-азиатской политики, а военные базы на территории региона будут и в дальнейшем находиться под контролем Соединенных Штатов. Китай также будет отстаивать свои интересы и позиции в Центральной Азии, одновременно, пытаясь вытеснить США из этого региона. События в Кыргызстане в апреле 2010 года, когда произошла революция, показали, что пока не одна из трех держав (США, Китай и Россия) не способны полностью контролировать безопасность в Центральной Азии и не готовы взять обязанности регионального лидера и международного полицейского.

На Корейском полуострове

США в составе коалиции сил ООН, а КНР посредством «добровольцев» участвовали в Корейской войне 1950—1953 годов.

Главная причина активной американской политики в отношении КНДР — это северокорейская ядерная программа. США хотят добиться ликвидации ядерной программы КНДР, не желая давать КНДР каких-либо серьезных встречных уступок. Для КНДР её ядерная программа — страховка для правящего режима и возможность для получения политических и экономических уступок.

Для Китая КНДР — формальный союзник, но его поддержка КНДР определяется в большей степени стремлением превратить республику в свою сферу влияния и использовать сложную ситуацию на Корейском полуострове для повышения своего авторитета в регионе и во всем мире, а также стремление сохранить стабильность в КНДР. КНР — важный посредник при переговорах с КНДР по ядерному вопросу.

Стоит отметить, что ни США, ни Китай не заинтересованы в эскалации конфликта. США всячески стремится к стабилизации обстановки на полуострове. Их раздражает загадочная неуязвимость Северной Кореи. Соединенные Штаты опасаются непредсказуемых действий КНДР. Особенно после того, как США осознали, что северные корейцы ни при каких обстоятельствах ядерное оружие не сдадут, что вести переговоры по этому поводу бессмысленно.. Но своими эксцентричными выходками Северная Корея лишь стремится «обратить на себя внимание Соединенных Штатов и усадить их за стол переговоров на своих условиях»..

Для Китая обстановка на Корейском полуострове может нести угрозу его собственной безопасности. Будучи связанной с КНДР обязательствами по оказанию военной помощи в случаи войны, КНР и сама может оказаться на грани катастрофы. Помимо угрозы наводнения беженцами, Китай может столкнуться с более серьезными проблемами, например, с ядерной угрозой, экономическим и политическим коллапсом внутри самой КНР. А если Китай откажется от своих обязательств в отношении КНДР, то он продемонстрирует слабость, нерешительность и потеряет свою сферу влияния. А мировое сообщество наоборот, будет аплодировать такому поведению Китая. Так, что Китай считает своей первоочередной задачей, во что бы то ни стало сохранить стабильность в регионе. Одновременно с этим, Китай не упускает возможность воспользоваться ситуацией на Корейском полуострове.

Своё содействие в урегулировании данного спора Китай использует для того, что добиться политических уступок со стороны США, особенно в тайваньском вопросе. КНР убедила всех в том, что может оказывать существенное влияние на Северную Корею. Хотя об управляемости данного процесса говорить трудно. В это же время США требуют от КНР оказывать постоянное воздействие на Пхеньян с тем, чтобы КНДР прекратила своё безрассудное поведение, потому, что Китай на протяжении многих лет продолжает оставаться «главным военно-политическим союзником и важным торговым партнером Северной Кореи»..

Несмотря на очевидные выгоды для США и Китая, не представляется возможности говорить об их реальной заинтересованности в эскалации конфликта.

Участие КНР в международных организациях

Между Россией и Китаем существует достаточно серьезная конкуренция за региональное лидерство в Центральной Азии. Пока непонятно, кто победит в этой борьбе, но у КНР достаточно накопленного потенциала для того, чтобы доминировать в системе ШОС. По мнению ряда исследователей, США считают, что её цель — подрыв американских интересов в Центральной Азии. Поэтому, в последние годы заметно повысился интерес США к деятельности ШОС.

Китай уделяет особое внимание развитию военных связей и применению стратегии военной дипломатии. КНР активно поддерживает контакты с НАТО в различных направлениях, в том числе в деятельности международных и региональных организаций по поддержанию мира и стабильности.

Но, несмотря на это, КНР все же опасается дальнейшего расширения НАТО и с тревогой следит за диалогами формата Россия — НАТО. В КНР считают, что Запад улучшает отношения с Россией, придерживаясь цели ухудшить связи между Москвой и Пекином, а также, что русские создают ситуацию, при которой Китай остается в одиночестве против США. Китай также развивает диалог с некоторыми региональными организациями, например с ЕС и Форумом сотрудничества Китай-Африка.

Таким образом, Китай становится все более значимым игроком на международной арене. Одним из способов достижения этого статуса и создания благоприятных условий для устойчивого развития страны служит общественная дипломатия, которую успешно реализуют руководство и дипломатические работники КНР. Новое положение Китая в мировом сообществе существенным образом повлияет на взаимоотношения КНР и США. С одной стороны, может быть дисбаланс в связи с тем, что Соединенные Штаты не намерены уступать положение лидера, с другой стороны, США стремится найти союзника в большинстве вопросов и снять с себя некоторые обременительные полномочия.

См. также

• Стратегический и экономический диалог между Китаем и США

Ссылки

• Источники США:
  • [www.state.gov/r/pa/ei/bgn/18902.htm U.S. Relations With China] (англ.)
  • [history.state.gov/countries/china A Guide to the United States' history of recognition, diplomatic, and consular relations, by country, since 1776: China] (англ.)
  • [history.state.gov/countries/issues/china-us-relations Chronology of US-China relations, 1784-2000] (англ.)
• Источники КНР:
  • [www.china-embassy.org/eng/zmgxs/ocusr/ China-U.S. Relations] (англ.)
  • [www.china.org.cn/world/china_us_facts_2011/node_7122625.htm Sino-U.S. relations: facts and figures] (англ.)
• [www.lib.tsu.ru/mminfo/000378887/000378887.pdf Дегтярев А. В. Дипломатическая подготовка визита Р. М. Никсона в КНР в 1972 г. Автореферат диссертации. Томск, 2010.]

Отрывок, характеризующий Китайско-американские отношения

– Марья Дмитриевна? – послышался ее голос из залы.
– Она самая, – послышался в ответ грубый женский голос, и вслед за тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.
– Имениннице дорогой с детками, – сказала она своим громким, густым, подавляющим все другие звуки голосом. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – Она указывала на девиц. – Хочешь – не хочешь, надо женихов искать.
– Ну, что, казак мой? (Марья Дмитриевна казаком называла Наташу) – говорила она, лаская рукой Наташу, подходившую к ее руке без страха и весело. – Знаю, что зелье девка, а люблю.
Она достала из огромного ридикюля яхонтовые сережки грушками и, отдав их именинно сиявшей и разрумянившейся Наташе, тотчас же отвернулась от нее и обратилась к Пьеру.
– Э, э! любезный! поди ка сюда, – сказала она притворно тихим и тонким голосом. – Поди ка, любезный…
И она грозно засучила рукава еще выше.
Пьер подошел, наивно глядя на нее через очки.
– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.
– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.
Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.
На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.
Николай сидел далеко от Сони, подле Жюли Карагиной, и опять с той же невольной улыбкой что то говорил с ней. Соня улыбалась парадно, но, видимо, мучилась ревностью: то бледнела, то краснела и всеми силами прислушивалась к тому, что говорили между собою Николай и Жюли. Гувернантка беспокойно оглядывалась, как бы приготавливаясь к отпору, ежели бы кто вздумал обидеть детей. Гувернер немец старался запомнить вое роды кушаний, десертов и вин с тем, чтобы описать всё подробно в письме к домашним в Германию, и весьма обижался тем, что дворецкий, с завернутою в салфетку бутылкой, обносил его. Немец хмурился, старался показать вид, что он и не желал получить этого вина, но обижался потому, что никто не хотел понять, что вино нужно было ему не для того, чтобы утолить жажду, не из жадности, а из добросовестной любознательности.


На мужском конце стола разговор всё более и более оживлялся. Полковник рассказал, что манифест об объявлении войны уже вышел в Петербурге и что экземпляр, который он сам видел, доставлен ныне курьером главнокомандующему.
– И зачем нас нелегкая несет воевать с Бонапартом? – сказал Шиншин. – II a deja rabattu le caquet a l'Autriche. Je crains, que cette fois ce ne soit notre tour. [Он уже сбил спесь с Австрии. Боюсь, не пришел бы теперь наш черед.]
Полковник был плотный, высокий и сангвинический немец, очевидно, служака и патриот. Он обиделся словами Шиншина.
– А затэ м, мы лосты вый государ, – сказал он, выговаривая э вместо е и ъ вместо ь . – Затэм, что импэ ратор это знаэ т. Он в манифэ стэ сказал, что нэ можэ т смотрэт равнодушно на опасности, угрожающие России, и что бэ зопасност империи, достоинство ее и святост союзов , – сказал он, почему то особенно налегая на слово «союзов», как будто в этом была вся сущность дела.
И с свойственною ему непогрешимою, официальною памятью он повторил вступительные слова манифеста… «и желание, единственную и непременную цель государя составляющее: водворить в Европе на прочных основаниях мир – решили его двинуть ныне часть войска за границу и сделать к достижению „намерения сего новые усилия“.
– Вот зачэм, мы лосты вый государ, – заключил он, назидательно выпивая стакан вина и оглядываясь на графа за поощрением.
– Connaissez vous le proverbe: [Знаете пословицу:] «Ерема, Ерема, сидел бы ты дома, точил бы свои веретена», – сказал Шиншин, морщась и улыбаясь. – Cela nous convient a merveille. [Это нам кстати.] Уж на что Суворова – и того расколотили, a plate couture, [на голову,] а где y нас Суворовы теперь? Je vous demande un peu, [Спрашиваю я вас,] – беспрестанно перескакивая с русского на французский язык, говорил он.
– Мы должны и драться до послэ днэ капли кров, – сказал полковник, ударяя по столу, – и умэ р р рэ т за своэ го импэ ратора, и тогда всэ й будэ т хорошо. А рассуждать как мо о ожно (он особенно вытянул голос на слове «можно»), как мо о ожно менше, – докончил он, опять обращаясь к графу. – Так старые гусары судим, вот и всё. А вы как судитэ , молодой человек и молодой гусар? – прибавил он, обращаясь к Николаю, который, услыхав, что дело шло о войне, оставил свою собеседницу и во все глаза смотрел и всеми ушами слушал полковника.
– Совершенно с вами согласен, – отвечал Николай, весь вспыхнув, вертя тарелку и переставляя стаканы с таким решительным и отчаянным видом, как будто в настоящую минуту он подвергался великой опасности, – я убежден, что русские должны умирать или побеждать, – сказал он, сам чувствуя так же, как и другие, после того как слово уже было сказано, что оно было слишком восторженно и напыщенно для настоящего случая и потому неловко.
– C'est bien beau ce que vous venez de dire, [Прекрасно! прекрасно то, что вы сказали,] – сказала сидевшая подле него Жюли, вздыхая. Соня задрожала вся и покраснела до ушей, за ушами и до шеи и плеч, в то время как Николай говорил. Пьер прислушался к речам полковника и одобрительно закивал головой.
– Вот это славно, – сказал он.
– Настоящэ й гусар, молодой человэк, – крикнул полковник, ударив опять по столу.
– О чем вы там шумите? – вдруг послышался через стол басистый голос Марьи Дмитриевны. – Что ты по столу стучишь? – обратилась она к гусару, – на кого ты горячишься? верно, думаешь, что тут французы перед тобой?
– Я правду говору, – улыбаясь сказал гусар.
– Всё о войне, – через стол прокричал граф. – Ведь у меня сын идет, Марья Дмитриевна, сын идет.
– А у меня четыре сына в армии, а я не тужу. На всё воля Божья: и на печи лежа умрешь, и в сражении Бог помилует, – прозвучал без всякого усилия, с того конца стола густой голос Марьи Дмитриевны.
– Это так.
И разговор опять сосредоточился – дамский на своем конце стола, мужской на своем.
– А вот не спросишь, – говорил маленький брат Наташе, – а вот не спросишь!
– Спрошу, – отвечала Наташа.
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
– Мама! – прозвучал по всему столу ее детски грудной голос.
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.
Разговор притих.
– Мама! какое пирожное будет? – еще решительнее, не срываясь, прозвучал голосок Наташи.
Графиня хотела хмуриться, но не могла. Марья Дмитриевна погрозила толстым пальцем.
– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
– Морковное.
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.


Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
– Что будем петь? – спросила она.
– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
– Николенька едет через неделю, его… бумага… вышла… он сам мне сказал… Да я бы всё не плакала… (она показала бумажку, которую держала в руке: то были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него душа.
И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…
Соня не могла больше говорить и опять спрятала голову в руках и перине. Наташа начинала успокоиваться, но по лицу ее видно было, что она понимала всю важность горя своего друга.
– Соня! – сказала она вдруг, как будто догадавшись о настоящей причине огорчения кузины. – Верно, Вера с тобой говорила после обеда? Да?
– Да, эти стихи сам Николай написал, а я списала еще другие; она и нашла их у меня на столе и сказала, что и покажет их маменьке, и еще говорила, что я неблагодарная, что маменька никогда не позволит ему жениться на мне, а он женится на Жюли. Ты видишь, как он с ней целый день… Наташа! За что?…
И опять она заплакала горьче прежнего. Наташа приподняла ее, обняла и, улыбаясь сквозь слезы, стала ее успокоивать.
– Соня, ты не верь ей, душенька, не верь. Помнишь, как мы все втроем говорили с Николенькой в диванной; помнишь, после ужина? Ведь мы всё решили, как будет. Я уже не помню как, но, помнишь, как было всё хорошо и всё можно. Вот дяденьки Шиншина брат женат же на двоюродной сестре, а мы ведь троюродные. И Борис говорил, что это очень можно. Ты знаешь, я ему всё сказала. А он такой умный и такой хороший, – говорила Наташа… – Ты, Соня, не плачь, голубчик милый, душенька, Соня. – И она целовала ее, смеясь. – Вера злая, Бог с ней! А всё будет хорошо, и маменьке она не скажет; Николенька сам скажет, и он и не думал об Жюли.
И она целовала ее в голову. Соня приподнялась, и котеночек оживился, глазки заблистали, и он готов был, казалось, вот вот взмахнуть хвостом, вспрыгнуть на мягкие лапки и опять заиграть с клубком, как ему и было прилично.
– Ты думаешь? Право? Ей Богу? – сказала она, быстро оправляя платье и прическу.
– Право, ей Богу! – отвечала Наташа, оправляя своему другу под косой выбившуюся прядь жестких волос.
И они обе засмеялись.
– Ну, пойдем петь «Ключ».
– Пойдем.
– А знаешь, этот толстый Пьер, что против меня сидел, такой смешной! – сказала вдруг Наташа, останавливаясь. – Мне очень весело!
И Наташа побежала по коридору.
Соня, отряхнув пух и спрятав стихи за пазуху, к шейке с выступавшими костями груди, легкими, веселыми шагами, с раскрасневшимся лицом, побежала вслед за Наташей по коридору в диванную. По просьбе гостей молодые люди спели квартет «Ключ», который всем очень понравился; потом Николай спел вновь выученную им песню.
В приятну ночь, при лунном свете,
Представить счастливо себе,
Что некто есть еще на свете,
Кто думает и о тебе!
Что и она, рукой прекрасной,
По арфе золотой бродя,
Своей гармониею страстной
Зовет к себе, зовет тебя!
Еще день, два, и рай настанет…
Но ах! твой друг не доживет!
И он не допел еще последних слов, когда в зале молодежь приготовилась к танцам и на хорах застучали ногами и закашляли музыканты.

Пьер сидел в гостиной, где Шиншин, как с приезжим из за границы, завел с ним скучный для Пьера политический разговор, к которому присоединились и другие. Когда заиграла музыка, Наташа вошла в гостиную и, подойдя прямо к Пьеру, смеясь и краснея, сказала:
– Мама велела вас просить танцовать.
– Я боюсь спутать фигуры, – сказал Пьер, – но ежели вы хотите быть моим учителем…
И он подал свою толстую руку, низко опуская ее, тоненькой девочке.
Пока расстанавливались пары и строили музыканты, Пьер сел с своей маленькой дамой. Наташа была совершенно счастлива; она танцовала с большим , с приехавшим из за границы . Она сидела на виду у всех и разговаривала с ним, как большая. У нее в руке был веер, который ей дала подержать одна барышня. И, приняв самую светскую позу (Бог знает, где и когда она этому научилась), она, обмахиваясь веером и улыбаясь через веер, говорила с своим кавалером.
– Какова, какова? Смотрите, смотрите, – сказала старая графиня, проходя через залу и указывая на Наташу.
Наташа покраснела и засмеялась.
– Ну, что вы, мама? Ну, что вам за охота? Что ж тут удивительного?

В середине третьего экосеза зашевелились стулья в гостиной, где играли граф и Марья Дмитриевна, и большая часть почетных гостей и старички, потягиваясь после долгого сиденья и укладывая в карманы бумажники и кошельки, выходили в двери залы. Впереди шла Марья Дмитриевна с графом – оба с веселыми лицами. Граф с шутливою вежливостью, как то по балетному, подал округленную руку Марье Дмитриевне. Он выпрямился, и лицо его озарилось особенною молодецки хитрою улыбкой, и как только дотанцовали последнюю фигуру экосеза, он ударил в ладоши музыкантам и закричал на хоры, обращаясь к первой скрипке:
– Семен! Данилу Купора знаешь?
Это был любимый танец графа, танцованный им еще в молодости. (Данило Купор была собственно одна фигура англеза .)
– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.
Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на веселого старичка, который рядом с своею сановитою дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывертывал ноги, слегка притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались веселые, вызывающие звуки Данилы Купора, похожие на развеселого трепачка, все двери залы вдруг заставились с одной стороны мужскими, с другой – женскими улыбающимися лицами дворовых, вышедших посмотреть на веселящегося барина.
– Батюшка то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.
– Вот как в наше время танцовывали, ma chere, – сказал граф.
– Ай да Данила Купор! – тяжело и продолжительно выпуская дух и засучивая рукава, сказала Марья Дмитриевна.


В то время как у Ростовых танцовали в зале шестой англез под звуки от усталости фальшививших музыкантов, и усталые официанты и повара готовили ужин, с графом Безухим сделался шестой удар. Доктора объявили, что надежды к выздоровлению нет; больному дана была глухая исповедь и причастие; делали приготовления для соборования, и в доме была суетня и тревога ожидания, обыкновенные в такие минуты. Вне дома, за воротами толпились, скрываясь от подъезжавших экипажей, гробовщики, ожидая богатого заказа на похороны графа. Главнокомандующий Москвы, который беспрестанно присылал адъютантов узнавать о положении графа, в этот вечер сам приезжал проститься с знаменитым Екатерининским вельможей, графом Безухим.
Великолепная приемная комната была полна. Все почтительно встали, когда главнокомандующий, пробыв около получаса наедине с больным, вышел оттуда, слегка отвечая на поклоны и стараясь как можно скорее пройти мимо устремленных на него взглядов докторов, духовных лиц и родственников. Князь Василий, похудевший и побледневший за эти дни, провожал главнокомандующего и что то несколько раз тихо повторил ему.
Проводив главнокомандующего, князь Василий сел в зале один на стул, закинув высоко ногу на ногу, на коленку упирая локоть и рукою закрыв глаза. Посидев так несколько времени, он встал и непривычно поспешными шагами, оглядываясь кругом испуганными глазами, пошел чрез длинный коридор на заднюю половину дома, к старшей княжне.
Находившиеся в слабо освещенной комнате неровным шопотом говорили между собой и замолкали каждый раз и полными вопроса и ожидания глазами оглядывались на дверь, которая вела в покои умирающего и издавала слабый звук, когда кто нибудь выходил из нее или входил в нее.
– Предел человеческий, – говорил старичок, духовное лицо, даме, подсевшей к нему и наивно слушавшей его, – предел положен, его же не прейдеши.
– Я думаю, не поздно ли соборовать? – прибавляя духовный титул, спрашивала дама, как будто не имея на этот счет никакого своего мнения.
– Таинство, матушка, великое, – отвечало духовное лицо, проводя рукою по лысине, по которой пролегало несколько прядей зачесанных полуседых волос.
– Это кто же? сам главнокомандующий был? – спрашивали в другом конце комнаты. – Какой моложавый!…
– А седьмой десяток! Что, говорят, граф то не узнает уж? Хотели соборовать?
– Я одного знал: семь раз соборовался.
Вторая княжна только вышла из комнаты больного с заплаканными глазами и села подле доктора Лоррена, который в грациозной позе сидел под портретом Екатерины, облокотившись на стол.
– Tres beau, – говорил доктор, отвечая на вопрос о погоде, – tres beau, princesse, et puis, a Moscou on se croit a la campagne. [прекрасная погода, княжна, и потом Москва так похожа на деревню.]
– N'est ce pas? [Не правда ли?] – сказала княжна, вздыхая. – Так можно ему пить?
Лоррен задумался.
– Он принял лекарство?
– Да.
Доктор посмотрел на брегет.
– Возьмите стакан отварной воды и положите une pincee (он своими тонкими пальцами показал, что значит une pincee) de cremortartari… [щепотку кремортартара…]
– Не пило слушай , – говорил немец доктор адъютанту, – чтопи с третий удар шивь оставался .
– А какой свежий был мужчина! – говорил адъютант. – И кому пойдет это богатство? – прибавил он шопотом.
– Окотник найдутся , – улыбаясь, отвечал немец.
Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец доктор подошел к Лоррену.
– Еще, может, дотянется до завтрашнего утра? – спросил немец, дурно выговаривая по французски.
Лоррен, поджав губы, строго и отрицательно помахал пальцем перед своим носом.
– Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел.

Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.
Княжна, своими сухими, худыми руками придерживая на коленях собачку, внимательно смотрела в глаза князю Василию; но видно было, что она не прервет молчания вопросом, хотя бы ей пришлось молчать до утра.
– Вот видите ли, моя милая княжна и кузина, Катерина Семеновна, – продолжал князь Василий, видимо, не без внутренней борьбы приступая к продолжению своей речи, – в такие минуты, как теперь, обо всём надо подумать. Надо подумать о будущем, о вас… Я вас всех люблю, как своих детей, ты это знаешь.
Княжна так же тускло и неподвижно смотрела на него.
– Наконец, надо подумать и о моем семействе, – сердито отталкивая от себя столик и не глядя на нее, продолжал князь Василий, – ты знаешь, Катишь, что вы, три сестры Мамонтовы, да еще моя жена, мы одни прямые наследники графа. Знаю, знаю, как тебе тяжело говорить и думать о таких вещах. И мне не легче; но, друг мой, мне шестой десяток, надо быть ко всему готовым. Ты знаешь ли, что я послал за Пьером, и что граф, прямо указывая на его портрет, требовал его к себе?
Князь Василий вопросительно посмотрел на княжну, но не мог понять, соображала ли она то, что он ей сказал, или просто смотрела на него…
– Я об одном не перестаю молить Бога, mon cousin, – отвечала она, – чтоб он помиловал его и дал бы его прекрасной душе спокойно покинуть эту…
– Да, это так, – нетерпеливо продолжал князь Василий, потирая лысину и опять с злобой придвигая к себе отодвинутый столик, – но, наконец…наконец дело в том, ты сама знаешь, что прошлою зимой граф написал завещание, по которому он всё имение, помимо прямых наследников и нас, отдавал Пьеру.
– Мало ли он писал завещаний! – спокойно сказала княжна. – Но Пьеру он не мог завещать. Пьер незаконный.
– Ma chere, – сказал вдруг князь Василий, прижав к себе столик, оживившись и начав говорить скорей, – но что, ежели письмо написано государю, и граф просит усыновить Пьера? Понимаешь, по заслугам графа его просьба будет уважена…
Княжна улыбнулась, как улыбаются люди, которые думают что знают дело больше, чем те, с кем разговаривают.
– Я тебе скажу больше, – продолжал князь Василий, хватая ее за руку, – письмо было написано, хотя и не отослано, и государь знал о нем. Вопрос только в том, уничтожено ли оно, или нет. Ежели нет, то как скоро всё кончится , – князь Василий вздохнул, давая этим понять, что он разумел под словами всё кончится , – и вскроют бумаги графа, завещание с письмом будет передано государю, и просьба его, наверно, будет уважена. Пьер, как законный сын, получит всё.
– А наша часть? – спросила княжна, иронически улыбаясь так, как будто всё, но только не это, могло случиться.
– Mais, ma pauvre Catiche, c'est clair, comme le jour. [Но, моя дорогая Катишь, это ясно, как день.] Он один тогда законный наследник всего, а вы не получите ни вот этого. Ты должна знать, моя милая, были ли написаны завещание и письмо, и уничтожены ли они. И ежели почему нибудь они забыты, то ты должна знать, где они, и найти их, потому что…
– Этого только недоставало! – перебила его княжна, сардонически улыбаясь и не изменяя выражения глаз. – Я женщина; по вашему мы все глупы; но я настолько знаю, что незаконный сын не может наследовать… Un batard, [Незаконный,] – прибавила она, полагая этим переводом окончательно показать князю его неосновательность.
– Как ты не понимаешь, наконец, Катишь! Ты так умна: как ты не понимаешь, – ежели граф написал письмо государю, в котором просит его признать сына законным, стало быть, Пьер уж будет не Пьер, а граф Безухой, и тогда он по завещанию получит всё? И ежели завещание с письмом не уничтожены, то тебе, кроме утешения, что ты была добродетельна et tout ce qui s'en suit, [и всего, что отсюда вытекает,] ничего не останется. Это верно.
– Я знаю, что завещание написано; но знаю тоже, что оно недействительно, и вы меня, кажется, считаете за совершенную дуру, mon cousin, – сказала княжна с тем выражением, с которым говорят женщины, полагающие, что они сказали нечто остроумное и оскорбительное.
– Милая ты моя княжна Катерина Семеновна, – нетерпеливо заговорил князь Василий. – Я пришел к тебе не за тем, чтобы пикироваться с тобой, а за тем, чтобы как с родной, хорошею, доброю, истинною родной, поговорить о твоих же интересах. Я тебе говорю десятый раз, что ежели письмо к государю и завещание в пользу Пьера есть в бумагах графа, то ты, моя голубушка, и с сестрами, не наследница. Ежели ты мне не веришь, то поверь людям знающим: я сейчас говорил с Дмитрием Онуфриичем (это был адвокат дома), он то же сказал.
Видимо, что то вдруг изменилось в мыслях княжны; тонкие губы побледнели (глаза остались те же), и голос, в то время как она заговорила, прорывался такими раскатами, каких она, видимо, сама не ожидала.
– Это было бы хорошо, – сказала она. – Я ничего не хотела и не хочу.
Она сбросила свою собачку с колен и оправила складки платья.
– Вот благодарность, вот признательность людям, которые всем пожертвовали для него, – сказала она. – Прекрасно! Очень хорошо! Мне ничего не нужно, князь.
– Да, но ты не одна, у тебя сестры, – ответил князь Василий.
Но княжна не слушала его.
– Да, я это давно знала, но забыла, что, кроме низости, обмана, зависти, интриг, кроме неблагодарности, самой черной неблагодарности, я ничего не могла ожидать в этом доме…
– Знаешь ли ты или не знаешь, где это завещание? – спрашивал князь Василий еще с большим, чем прежде, подергиванием щек.
– Да, я была глупа, я еще верила в людей и любила их и жертвовала собой. А успевают только те, которые подлы и гадки. Я знаю, чьи это интриги.
Княжна хотела встать, но князь удержал ее за руку. Княжна имела вид человека, вдруг разочаровавшегося во всем человеческом роде; она злобно смотрела на своего собеседника.
– Еще есть время, мой друг. Ты помни, Катишь, что всё это сделалось нечаянно, в минуту гнева, болезни, и потом забыто. Наша обязанность, моя милая, исправить его ошибку, облегчить его последние минуты тем, чтобы не допустить его сделать этой несправедливости, не дать ему умереть в мыслях, что он сделал несчастными тех людей…
– Тех людей, которые всем пожертвовали для него, – подхватила княжна, порываясь опять встать, но князь не пустил ее, – чего он никогда не умел ценить. Нет, mon cousin, – прибавила она со вздохом, – я буду помнить, что на этом свете нельзя ждать награды, что на этом свете нет ни чести, ни справедливости. На этом свете надо быть хитрою и злою.
– Ну, voyons, [послушай,] успокойся; я знаю твое прекрасное сердце.
– Нет, у меня злое сердце.
– Я знаю твое сердце, – повторил князь, – ценю твою дружбу и желал бы, чтобы ты была обо мне того же мнения. Успокойся и parlons raison, [поговорим толком,] пока есть время – может, сутки, может, час; расскажи мне всё, что ты знаешь о завещании, и, главное, где оно: ты должна знать. Мы теперь же возьмем его и покажем графу. Он, верно, забыл уже про него и захочет его уничтожить. Ты понимаешь, что мое одно желание – свято исполнить его волю; я затем только и приехал сюда. Я здесь только затем, чтобы помогать ему и вам.
– Теперь я всё поняла. Я знаю, чьи это интриги. Я знаю, – говорила княжна.
– Hе в том дело, моя душа.
– Это ваша protegee, [любимица,] ваша милая княгиня Друбецкая, Анна Михайловна, которую я не желала бы иметь горничной, эту мерзкую, гадкую женщину.
– Ne perdons point de temps. [Не будем терять время.]
– Ax, не говорите! Прошлую зиму она втерлась сюда и такие гадости, такие скверности наговорила графу на всех нас, особенно Sophie, – я повторить не могу, – что граф сделался болен и две недели не хотел нас видеть. В это время, я знаю, что он написал эту гадкую, мерзкую бумагу; но я думала, что эта бумага ничего не значит.
– Nous у voila, [В этом то и дело.] отчего же ты прежде ничего не сказала мне?
– В мозаиковом портфеле, который он держит под подушкой. Теперь я знаю, – сказала княжна, не отвечая. – Да, ежели есть за мной грех, большой грех, то это ненависть к этой мерзавке, – почти прокричала княжна, совершенно изменившись. – И зачем она втирается сюда? Но я ей выскажу всё, всё. Придет время!


В то время как такие разговоры происходили в приемной и в княжниной комнатах, карета с Пьером (за которым было послано) и с Анной Михайловной (которая нашла нужным ехать с ним) въезжала во двор графа Безухого. Когда колеса кареты мягко зазвучали по соломе, настланной под окнами, Анна Михайловна, обратившись к своему спутнику с утешительными словами, убедилась в том, что он спит в углу кареты, и разбудила его. Очнувшись, Пьер за Анною Михайловной вышел из кареты и тут только подумал о том свидании с умирающим отцом, которое его ожидало. Он заметил, что они подъехали не к парадному, а к заднему подъезду. В то время как он сходил с подножки, два человека в мещанской одежде торопливо отбежали от подъезда в тень стены. Приостановившись, Пьер разглядел в тени дома с обеих сторон еще несколько таких же людей. Но ни Анна Михайловна, ни лакей, ни кучер, которые не могли не видеть этих людей, не обратили на них внимания. Стало быть, это так нужно, решил сам с собой Пьер и прошел за Анною Михайловной. Анна Михайловна поспешными шагами шла вверх по слабо освещенной узкой каменной лестнице, подзывая отстававшего за ней Пьера, который, хотя и не понимал, для чего ему надо было вообще итти к графу, и еще меньше, зачем ему надо было итти по задней лестнице, но, судя по уверенности и поспешности Анны Михайловны, решил про себя, что это было необходимо нужно. На половине лестницы чуть не сбили их с ног какие то люди с ведрами, которые, стуча сапогами, сбегали им навстречу. Люди эти прижались к стене, чтобы пропустить Пьера с Анной Михайловной, и не показали ни малейшего удивления при виде их.
– Здесь на половину княжен? – спросила Анна Михайловна одного из них…
– Здесь, – отвечал лакей смелым, громким голосом, как будто теперь всё уже было можно, – дверь налево, матушка.
– Может быть, граф не звал меня, – сказал Пьер в то время, как он вышел на площадку, – я пошел бы к себе.
Анна Михайловна остановилась, чтобы поровняться с Пьером.
– Ah, mon ami! – сказала она с тем же жестом, как утром с сыном, дотрогиваясь до его руки: – croyez, que je souffre autant, que vous, mais soyez homme. [Поверьте, я страдаю не меньше вас, но будьте мужчиной.]
– Право, я пойду? – спросил Пьер, ласково чрез очки глядя на Анну Михайловну.
– Ah, mon ami, oubliez les torts qu'on a pu avoir envers vous, pensez que c'est votre pere… peut etre a l'agonie. – Она вздохнула. – Je vous ai tout de suite aime comme mon fils. Fiez vous a moi, Pierre. Je n'oublirai pas vos interets. [Забудьте, друг мой, в чем были против вас неправы. Вспомните, что это ваш отец… Может быть, в агонии. Я тотчас полюбила вас, как сына. Доверьтесь мне, Пьер. Я не забуду ваших интересов.]
Пьер ничего не понимал; опять ему еще сильнее показалось, что всё это так должно быть, и он покорно последовал за Анною Михайловной, уже отворявшею дверь.
Дверь выходила в переднюю заднего хода. В углу сидел старик слуга княжен и вязал чулок. Пьер никогда не был на этой половине, даже не предполагал существования таких покоев. Анна Михайловна спросила у обгонявшей их, с графином на подносе, девушки (назвав ее милой и голубушкой) о здоровье княжен и повлекла Пьера дальше по каменному коридору. Из коридора первая дверь налево вела в жилые комнаты княжен. Горничная, с графином, второпях (как и всё делалось второпях в эту минуту в этом доме) не затворила двери, и Пьер с Анною Михайловной, проходя мимо, невольно заглянули в ту комнату, где, разговаривая, сидели близко друг от друга старшая княжна с князем Васильем. Увидав проходящих, князь Василий сделал нетерпеливое движение и откинулся назад; княжна вскочила и отчаянным жестом изо всей силы хлопнула дверью, затворяя ее.
Жест этот был так не похож на всегдашнее спокойствие княжны, страх, выразившийся на лице князя Василья, был так несвойствен его важности, что Пьер, остановившись, вопросительно, через очки, посмотрел на свою руководительницу.
Анна Михайловна не выразила удивления, она только слегка улыбнулась и вздохнула, как будто показывая, что всего этого она ожидала.
– Soyez homme, mon ami, c'est moi qui veillerai a vos interets, [Будьте мужчиною, друг мой, я же стану блюсти за вашими интересами.] – сказала она в ответ на его взгляд и еще скорее пошла по коридору.
Пьер не понимал, в чем дело, и еще меньше, что значило veiller a vos interets, [блюсти ваши интересы,] но он понимал, что всё это так должно быть. Коридором они вышли в полуосвещенную залу, примыкавшую к приемной графа. Это была одна из тех холодных и роскошных комнат, которые знал Пьер с парадного крыльца. Но и в этой комнате, посередине, стояла пустая ванна и была пролита вода по ковру. Навстречу им вышли на цыпочках, не обращая на них внимания, слуга и причетник с кадилом. Они вошли в знакомую Пьеру приемную с двумя итальянскими окнами, выходом в зимний сад, с большим бюстом и во весь рост портретом Екатерины. Все те же люди, почти в тех же положениях, сидели, перешептываясь, в приемной. Все, смолкнув, оглянулись на вошедшую Анну Михайловну, с ее исплаканным, бледным лицом, и на толстого, большого Пьера, который, опустив голову, покорно следовал за нею.
На лице Анны Михайловны выразилось сознание того, что решительная минута наступила; она, с приемами деловой петербургской дамы, вошла в комнату, не отпуская от себя Пьера, еще смелее, чем утром. Она чувствовала, что так как она ведет за собою того, кого желал видеть умирающий, то прием ее был обеспечен. Быстрым взглядом оглядев всех, бывших в комнате, и заметив графова духовника, она, не то что согнувшись, но сделавшись вдруг меньше ростом, мелкою иноходью подплыла к духовнику и почтительно приняла благословение одного, потом другого духовного лица.
– Слава Богу, что успели, – сказала она духовному лицу, – мы все, родные, так боялись. Вот этот молодой человек – сын графа, – прибавила она тише. – Ужасная минута!
Проговорив эти слова, она подошла к доктору.
– Cher docteur, – сказала она ему, – ce jeune homme est le fils du comte… y a t il de l'espoir? [этот молодой человек – сын графа… Есть ли надежда?]
Доктор молча, быстрым движением возвел кверху глаза и плечи. Анна Михайловна точно таким же движением возвела плечи и глаза, почти закрыв их, вздохнула и отошла от доктора к Пьеру. Она особенно почтительно и нежно грустно обратилась к Пьеру.
– Ayez confiance en Sa misericorde, [Доверьтесь Его милосердию,] – сказала она ему, указав ему диванчик, чтобы сесть подождать ее, сама неслышно направилась к двери, на которую все смотрели, и вслед за чуть слышным звуком этой двери скрылась за нею.
Пьер, решившись во всем повиноваться своей руководительнице, направился к диванчику, который она ему указала. Как только Анна Михайловна скрылась, он заметил, что взгляды всех, бывших в комнате, больше чем с любопытством и с участием устремились на него. Он заметил, что все перешептывались, указывая на него глазами, как будто со страхом и даже с подобострастием. Ему оказывали уважение, какого прежде никогда не оказывали: неизвестная ему дама, которая говорила с духовными лицами, встала с своего места и предложила ему сесть, адъютант поднял уроненную Пьером перчатку и подал ему; доктора почтительно замолкли, когда он проходил мимо их, и посторонились, чтобы дать ему место. Пьер хотел сначала сесть на другое место, чтобы не стеснять даму, хотел сам поднять перчатку и обойти докторов, которые вовсе и не стояли на дороге; но он вдруг почувствовал, что это было бы неприлично, он почувствовал, что он в нынешнюю ночь есть лицо, которое обязано совершить какой то страшный и ожидаемый всеми обряд, и что поэтому он должен был принимать от всех услуги. Он принял молча перчатку от адъютанта, сел на место дамы, положив свои большие руки на симметрично выставленные колени, в наивной позе египетской статуи, и решил про себя, что всё это так именно должно быть и что ему в нынешний вечер, для того чтобы не потеряться и не наделать глупостей, не следует действовать по своим соображениям, а надобно предоставить себя вполне на волю тех, которые руководили им.
Не прошло и двух минут, как князь Василий, в своем кафтане с тремя звездами, величественно, высоко неся голову, вошел в комнату. Он казался похудевшим с утра; глаза его были больше обыкновенного, когда он оглянул комнату и увидал Пьера. Он подошел к нему, взял руку (чего он прежде никогда не делал) и потянул ее книзу, как будто он хотел испытать, крепко ли она держится.
– Courage, courage, mon ami. Il a demande a vous voir. C'est bien… [Не унывать, не унывать, мой друг. Он пожелал вас видеть. Это хорошо…] – и он хотел итти.
Но Пьер почел нужным спросить:
– Как здоровье…
Он замялся, не зная, прилично ли назвать умирающего графом; назвать же отцом ему было совестно.
– Il a eu encore un coup, il y a une demi heure. Еще был удар. Courage, mon аmi… [Полчаса назад у него был еще удар. Не унывать, мой друг…]
Пьер был в таком состоянии неясности мысли, что при слове «удар» ему представился удар какого нибудь тела. Он, недоумевая, посмотрел на князя Василия и уже потом сообразил, что ударом называется болезнь. Князь Василий на ходу сказал несколько слов Лоррену и прошел в дверь на цыпочках. Он не умел ходить на цыпочках и неловко подпрыгивал всем телом. Вслед за ним прошла старшая княжна, потом прошли духовные лица и причетники, люди (прислуга) тоже прошли в дверь. За этою дверью послышалось передвиженье, и наконец, всё с тем же бледным, но твердым в исполнении долга лицом, выбежала Анна Михайловна и, дотронувшись до руки Пьера, сказала:
– La bonte divine est inepuisable. C'est la ceremonie de l'extreme onction qui va commencer. Venez. [Милосердие Божие неисчерпаемо. Соборование сейчас начнется. Пойдемте.]
Пьер прошел в дверь, ступая по мягкому ковру, и заметил, что и адъютант, и незнакомая дама, и еще кто то из прислуги – все прошли за ним, как будто теперь уж не надо было спрашивать разрешения входить в эту комнату.


Пьер хорошо знал эту большую, разделенную колоннами и аркой комнату, всю обитую персидскими коврами. Часть комнаты за колоннами, где с одной стороны стояла высокая красного дерева кровать, под шелковыми занавесами, а с другой – огромный киот с образами, была красно и ярко освещена, как бывают освещены церкви во время вечерней службы. Под освещенными ризами киота стояло длинное вольтеровское кресло, и на кресле, обложенном вверху снежно белыми, не смятыми, видимо, только – что перемененными подушками, укрытая до пояса ярко зеленым одеялом, лежала знакомая Пьеру величественная фигура его отца, графа Безухого, с тою же седою гривой волос, напоминавших льва, над широким лбом и с теми же характерно благородными крупными морщинами на красивом красно желтом лице. Он лежал прямо под образами; обе толстые, большие руки его были выпростаны из под одеяла и лежали на нем. В правую руку, лежавшую ладонью книзу, между большим и указательным пальцами вставлена была восковая свеча, которую, нагибаясь из за кресла, придерживал в ней старый слуга. Над креслом стояли духовные лица в своих величественных блестящих одеждах, с выпростанными на них длинными волосами, с зажженными свечами в руках, и медленно торжественно служили. Немного позади их стояли две младшие княжны, с платком в руках и у глаз, и впереди их старшая, Катишь, с злобным и решительным видом, ни на мгновение не спуская глаз с икон, как будто говорила всем, что не отвечает за себя, если оглянется. Анна Михайловна, с кроткою печалью и всепрощением на лице, и неизвестная дама стояли у двери. Князь Василий стоял с другой стороны двери, близко к креслу, за резным бархатным стулом, который он поворотил к себе спинкой, и, облокотив на нее левую руку со свечой, крестился правою, каждый раз поднимая глаза кверху, когда приставлял персты ко лбу. Лицо его выражало спокойную набожность и преданность воле Божией. «Ежели вы не понимаете этих чувств, то тем хуже для вас», казалось, говорило его лицо.
Сзади его стоял адъютант, доктора и мужская прислуга; как бы в церкви, мужчины и женщины разделились. Всё молчало, крестилось, только слышны были церковное чтение, сдержанное, густое басовое пение и в минуты молчания перестановка ног и вздохи. Анна Михайловна, с тем значительным видом, который показывал, что она знает, что делает, перешла через всю комнату к Пьеру и подала ему свечу. Он зажег ее и, развлеченный наблюдениями над окружающими, стал креститься тою же рукой, в которой была свеча.
Младшая, румяная и смешливая княжна Софи, с родинкою, смотрела на него. Она улыбнулась, спрятала свое лицо в платок и долго не открывала его; но, посмотрев на Пьера, опять засмеялась. Она, видимо, чувствовала себя не в силах глядеть на него без смеха, но не могла удержаться, чтобы не смотреть на него, и во избежание искушений тихо перешла за колонну. В середине службы голоса духовенства вдруг замолкли; духовные лица шопотом сказали что то друг другу; старый слуга, державший руку графа, поднялся и обратился к дамам. Анна Михайловна выступила вперед и, нагнувшись над больным, из за спины пальцем поманила к себе Лоррена. Француз доктор, – стоявший без зажженной свечи, прислонившись к колонне, в той почтительной позе иностранца, которая показывает, что, несмотря на различие веры, он понимает всю важность совершающегося обряда и даже одобряет его, – неслышными шагами человека во всей силе возраста подошел к больному, взял своими белыми тонкими пальцами его свободную руку с зеленого одеяла и, отвернувшись, стал щупать пульс и задумался. Больному дали чего то выпить, зашевелились около него, потом опять расступились по местам, и богослужение возобновилось. Во время этого перерыва Пьер заметил, что князь Василий вышел из за своей спинки стула и, с тем же видом, который показывал, что он знает, что делает, и что тем хуже для других, ежели они не понимают его, не подошел к больному, а, пройдя мимо его, присоединился к старшей княжне и с нею вместе направился в глубь спальни, к высокой кровати под шелковыми занавесами. От кровати и князь и княжна оба скрылись в заднюю дверь, но перед концом службы один за другим возвратились на свои места. Пьер обратил на это обстоятельство не более внимания, как и на все другие, раз навсегда решив в своем уме, что всё, что совершалось перед ним нынешний вечер, было так необходимо нужно.
Звуки церковного пения прекратились, и послышался голос духовного лица, которое почтительно поздравляло больного с принятием таинства. Больной лежал всё так же безжизненно и неподвижно. Вокруг него всё зашевелилось, послышались шаги и шопоты, из которых шопот Анны Михайловны выдавался резче всех.
Пьер слышал, как она сказала:
– Непременно надо перенести на кровать, здесь никак нельзя будет…
Больного так обступили доктора, княжны и слуги, что Пьер уже не видал той красно желтой головы с седою гривой, которая, несмотря на то, что он видел и другие лица, ни на мгновение не выходила у него из вида во всё время службы. Пьер догадался по осторожному движению людей, обступивших кресло, что умирающего поднимали и переносили.
– За мою руку держись, уронишь так, – послышался ему испуганный шопот одного из слуг, – снизу… еще один, – говорили голоса, и тяжелые дыхания и переступанья ногами людей стали торопливее, как будто тяжесть, которую они несли, была сверх сил их.
Несущие, в числе которых была и Анна Михайловна, поровнялись с молодым человеком, и ему на мгновение из за спин и затылков людей показалась высокая, жирная, открытая грудь, тучные плечи больного, приподнятые кверху людьми, державшими его под мышки, и седая курчавая, львиная голова. Голова эта, с необычайно широким лбом и скулами, красивым чувственным ртом и величественным холодным взглядом, была не обезображена близостью смерти. Она была такая же, какою знал ее Пьер назад тому три месяца, когда граф отпускал его в Петербург. Но голова эта беспомощно покачивалась от неровных шагов несущих, и холодный, безучастный взгляд не знал, на чем остановиться.
Прошло несколько минут суетни около высокой кровати; люди, несшие больного, разошлись. Анна Михайловна дотронулась до руки Пьера и сказала ему: «Venez». [Идите.] Пьер вместе с нею подошел к кровати, на которой, в праздничной позе, видимо, имевшей отношение к только что совершенному таинству, был положен больной. Он лежал, высоко опираясь головой на подушки. Руки его были симметрично выложены на зеленом шелковом одеяле ладонями вниз. Когда Пьер подошел, граф глядел прямо на него, но глядел тем взглядом, которого смысл и значение нельзя понять человеку. Или этот взгляд ровно ничего не говорил, как только то, что, покуда есть глаза, надо же глядеть куда нибудь, или он говорил слишком многое. Пьер остановился, не зная, что ему делать, и вопросительно оглянулся на свою руководительницу Анну Михайловну. Анна Михайловна сделала ему торопливый жест глазами, указывая на руку больного и губами посылая ей воздушный поцелуй. Пьер, старательно вытягивая шею, чтоб не зацепить за одеяло, исполнил ее совет и приложился к ширококостной и мясистой руке. Ни рука, ни один мускул лица графа не дрогнули. Пьер опять вопросительно посмотрел на Анну Михайловну, спрашивая теперь, что ему делать. Анна Михайловна глазами указала ему на кресло, стоявшее подле кровати. Пьер покорно стал садиться на кресло, глазами продолжая спрашивать, то ли он сделал, что нужно. Анна Михайловна одобрительно кивнула головой. Пьер принял опять симметрично наивное положение египетской статуи, видимо, соболезнуя о том, что неуклюжее и толстое тело его занимало такое большое пространство, и употребляя все душевные силы, чтобы казаться как можно меньше. Он смотрел на графа. Граф смотрел на то место, где находилось лицо Пьера, в то время как он стоял. Анна Михайловна являла в своем положении сознание трогательной важности этой последней минуты свидания отца с сыном. Это продолжалось две минуты, которые показались Пьеру часом. Вдруг в крупных мускулах и морщинах лица графа появилось содрогание. Содрогание усиливалось, красивый рот покривился (тут только Пьер понял, до какой степени отец его был близок к смерти), из перекривленного рта послышался неясный хриплый звук. Анна Михайловна старательно смотрела в глаза больному и, стараясь угадать, чего было нужно ему, указывала то на Пьера, то на питье, то шопотом вопросительно называла князя Василия, то указывала на одеяло. Глаза и лицо больного выказывали нетерпение. Он сделал усилие, чтобы взглянуть на слугу, который безотходно стоял у изголовья постели.