Американские центры русистики

Список американских академических научно-исследовательских центров специализирующихся на русистике, славистике, исследованиях Восточной Европы и Евразии.

История

Начальный этап

Практически все подобные центры были созданы после начала Холодной войны, начало которой застало высшее военно-политическое руководство США неподготовленным к противостоянию с СССР в плане знания своего потенциального противника, его наиболее уязвимых мест. До фултонской речи Уинстона Черчилля 5 марта 1946 г. американское правительство оплачивало из федерального бюджета работу около двух десятков советологов и нескольких специалистов по центрально- и восточноевропейским странам. Через два года после этого, в 1948 г. в новообразованном Центральном разведывательном управлении работало 38 советологов, большинство из которых никогда не посещало СССР, только двенадцать говорили по-русски, один имел докторскую степень, и наблюдался весьма широкий разброс в специализации (первичные специальности американских советологов начального периода Холодной войны варьировались от инженеров до библиографов).

Для сравнения: Количество диссертаций на соискание учёных степеней, освещающих или косвенно затрагивающих тематику России и Северной Евразии вообще, написанных в США за сто лет с 1850 г. по 1950 г. составляет в сумме около двух с половиной сотен. За тринадцать лет, 1950―1963 гг., около тысячи диссертаций было защищено конкретно о Советском Союзе в рамках страноведческой и обществоведческой дисциплины, которая впоследствии получит название советология. С момента начала конфронтации США и СССР, количество центров, занятых изучением СССР и соцстран, и занятых в них советологов стало стремительно увеличиваться, побочным эффектом чего стало то, что в советологи массово пошли несостоятельные в научно-академическом плане люди, не сумевшие реализовать себя в изначально избранных научных специальностях. Тем не менее, как отмечает известный советолог В. Лакер, с конца 1940-х гг. интерес к СССР и России в США и на Западе в целом значительно вырос по сравнению с довоенным временем.

Позднесоветские годы

Ко времени начала в СССР политики «перестройки», изучением Советского Союза и соцстран занималось уже свыше тысячи двухсот американских исследовательских центров различного типа (закрытых, полу-закрытых, открытых) и специализации. Такого рода центры создавались при министерствах и ведомствах, университетах, коммерческих и некоммерческих структурах. Часть из них была упразднена после дезинтеграции СССР, другая часть продолжила работу в направлении изучения современной Российской Федерации и стран СНГ, и других государственных образований на постсоветском пространстве. Поскольку основная масса советологических исследовательских центров финансировалась или напрямую из Государственного бюджета США, или через аффилированные неправительственные фонды содействия развитию демократии и гражданского общества, а заказчиком исследований, зачастую, выступали либо военные, либо гражданские разведывательные структуры, тематика исследований носила, зачастую, прикладной или более конкретно военно-прикладной характер. Советский и российский философ и обществовед А. А. Зиновьев, сам работавший в нескольких таких центрах в период своей жизни за рубежом в качестве приглашённого специалиста (на Западе его считали диссидентом, поэтому охотно приглашали для участия в такого рода проектах), так характеризовал их работу: «Они изучали Советский Союз не как зоолог изучает слона […] Они изучали его как охотник изучает слона, чтобы убить его с одного выстрела». Как отмечает историк А. И. Фурсов, изучение советскими научно-исследовательскими учреждениями США и его сателлитов значительно уступало американским усилиям в направлении изучения СССР как в количественном, так и в качественном отношении.

Приглашённые специалисты

Практически все советские перебежчики и невозвращенцы из числа научно-академических, инженерно-технических специалистов и военнослужащих старшего офицерского состава приглашались к участию в разного рода исследовательских проектах, им предлагалось временное или постоянное трудоустройство в вышеуказанных исследовательских учреждениях с фиксированной ставкой, либо разовые контракты с чтением курса лекций аудитории, составленной из заинтересованных лиц, по тематике положения дел в тех сферах советской действительности, которые были им хорошо известны (общество, административная система, вооружённые силы, промышленность и народно-хозяйственный комплекс, наука, образование и воспитание, культура, субкультура и т. д.). Среди прочих, генерал-майору П. Г. Григоренко предлагалось преподавать на русском языке курсантам и слушателям групп с углублённым изучением СССР и соцстран Военной академии США (отказался от предложенной ему профессорской должности), Г. П. Климову предлагалось участвовать в ряде исследовательских проектов разведывательной тематики (согласился и длительное время участвовал). Последний неоднократно отмечал, что среди бывших советских граждан — сотрудников американских исследовательских учреждений по изучению СССР и соцстран, основная масса, по его мнению, были люди низких морально-деловых и профессиональных качеств (по его собственным словам — «дегенераты»).

Краткий перечень

• Вашингтонский университет — Эллисонский центр исследований России, Восточной Европы и Центральной Азии.
• Висконсинский университет в Мадисоне — Центр России, Восточной Европы и Центральной Азии.
• Гарвардский университет — Дэвисский центр российских и евразийских исследований.
• Иллинойсский университет в Урбана-Шампейн — Центр России, Восточной Европы и Евразии.
• Индианский университет — Институт России и Восточной Европы.
• Калифорнийский университет в Беркли — Институт исследования славистики, Восточной Европы и Евразии.
• Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе — Центр европейских и евразийских исследований.
• Колумбийский университет — Институт Гарримана
• Канзасский университет — Центр исследований России, Восточной Европы и Евразии.
• Мичиганский университет — Центр исследований России и Восточной Европы.
• Университет штата Огайо — Центр славистики и восточно-европейских исследований.
• Стэнфордский университет — Центр исследований России, Восточной Европы и Евразии.
• Техасский университет в Остине — Центр исследований России, Восточной Европы и Евразии.
• Университет Питтсбурга — Центр исследований России и Восточной Европы.
• Чикагский университет — Центр исследований Восточной Европы и России.
• Военный институт иностранных языков МО США в Монтерее

Ссылки

• [daviscenter.fas.harvard.edu/ Центр Дэвиса]
• [www.harrimaninstitute.org/ Институт Гарримана]

Отрывок, характеризующий Американские центры русистики

Когда Пьер вернулся в Москву, ему подали письмо от Марьи Дмитриевны, которая звала его к себе по весьма важному делу, касающемуся Андрея Болконского и его невесты. Пьер избегал Наташи. Ему казалось, что он имел к ней чувство более сильное, чем то, которое должен был иметь женатый человек к невесте своего друга. И какая то судьба постоянно сводила его с нею.
«Что такое случилось? И какое им до меня дело? думал он, одеваясь, чтобы ехать к Марье Дмитриевне. Поскорее бы приехал князь Андрей и женился бы на ней!» думал Пьер дорогой к Ахросимовой.
На Тверском бульваре кто то окликнул его.
– Пьер! Давно приехал? – прокричал ему знакомый голос. Пьер поднял голову. В парных санях, на двух серых рысаках, закидывающих снегом головашки саней, промелькнул Анатоль с своим всегдашним товарищем Макариным. Анатоль сидел прямо, в классической позе военных щеголей, закутав низ лица бобровым воротником и немного пригнув голову. Лицо его было румяно и свежо, шляпа с белым плюмажем была надета на бок, открывая завитые, напомаженные и осыпанные мелким снегом волосы.
«И право, вот настоящий мудрец! подумал Пьер, ничего не видит дальше настоящей минуты удовольствия, ничто не тревожит его, и оттого всегда весел, доволен и спокоен. Что бы я дал, чтобы быть таким как он!» с завистью подумал Пьер.
В передней Ахросимовой лакей, снимая с Пьера его шубу, сказал, что Марья Дмитриевна просят к себе в спальню.
Отворив дверь в залу, Пьер увидал Наташу, сидевшую у окна с худым, бледным и злым лицом. Она оглянулась на него, нахмурилась и с выражением холодного достоинства вышла из комнаты.
– Что случилось? – спросил Пьер, входя к Марье Дмитриевне.
– Хорошие дела, – отвечала Марья Дмитриевна: – пятьдесят восемь лет прожила на свете, такого сраму не видала. – И взяв с Пьера честное слово молчать обо всем, что он узнает, Марья Дмитриевна сообщила ему, что Наташа отказала своему жениху без ведома родителей, что причиной этого отказа был Анатоль Курагин, с которым сводила ее жена Пьера, и с которым она хотела бежать в отсутствие своего отца, с тем, чтобы тайно обвенчаться.
Пьер приподняв плечи и разинув рот слушал то, что говорила ему Марья Дмитриевна, не веря своим ушам. Невесте князя Андрея, так сильно любимой, этой прежде милой Наташе Ростовой, променять Болконского на дурака Анатоля, уже женатого (Пьер знал тайну его женитьбы), и так влюбиться в него, чтобы согласиться бежать с ним! – Этого Пьер не мог понять и не мог себе представить.
Милое впечатление Наташи, которую он знал с детства, не могло соединиться в его душе с новым представлением о ее низости, глупости и жестокости. Он вспомнил о своей жене. «Все они одни и те же», сказал он сам себе, думая, что не ему одному достался печальный удел быть связанным с гадкой женщиной. Но ему всё таки до слез жалко было князя Андрея, жалко было его гордости. И чем больше он жалел своего друга, тем с большим презрением и даже отвращением думал об этой Наташе, с таким выражением холодного достоинства сейчас прошедшей мимо него по зале. Он не знал, что душа Наташи была преисполнена отчаяния, стыда, унижения, и что она не виновата была в том, что лицо ее нечаянно выражало спокойное достоинство и строгость.
– Да как обвенчаться! – проговорил Пьер на слова Марьи Дмитриевны. – Он не мог обвенчаться: он женат.
– Час от часу не легче, – проговорила Марья Дмитриевна. – Хорош мальчик! То то мерзавец! А она ждет, второй день ждет. По крайней мере ждать перестанет, надо сказать ей.
Узнав от Пьера подробности женитьбы Анатоля, излив свой гнев на него ругательными словами, Марья Дмитриевна сообщила ему то, для чего она вызвала его. Марья Дмитриевна боялась, чтобы граф или Болконский, который мог всякую минуту приехать, узнав дело, которое она намерена была скрыть от них, не вызвали на дуэль Курагина, и потому просила его приказать от ее имени его шурину уехать из Москвы и не сметь показываться ей на глаза. Пьер обещал ей исполнить ее желание, только теперь поняв опасность, которая угрожала и старому графу, и Николаю, и князю Андрею. Кратко и точно изложив ему свои требования, она выпустила его в гостиную. – Смотри же, граф ничего не знает. Ты делай, как будто ничего не знаешь, – сказала она ему. – А я пойду сказать ей, что ждать нечего! Да оставайся обедать, коли хочешь, – крикнула Марья Дмитриевна Пьеру.
Пьер встретил старого графа. Он был смущен и расстроен. В это утро Наташа сказала ему, что она отказала Болконскому.
– Беда, беда, mon cher, – говорил он Пьеру, – беда с этими девками без матери; уж я так тужу, что приехал. Я с вами откровенен буду. Слышали, отказала жениху, ни у кого не спросивши ничего. Оно, положим, я никогда этому браку очень не радовался. Положим, он хороший человек, но что ж, против воли отца счастья бы не было, и Наташа без женихов не останется. Да всё таки долго уже так продолжалось, да и как же это без отца, без матери, такой шаг! А теперь больна, и Бог знает, что! Плохо, граф, плохо с дочерьми без матери… – Пьер видел, что граф был очень расстроен, старался перевести разговор на другой предмет, но граф опять возвращался к своему горю.
Соня с встревоженным лицом вошла в гостиную.
– Наташа не совсем здорова; она в своей комнате и желала бы вас видеть. Марья Дмитриевна у нее и просит вас тоже.
– Да ведь вы очень дружны с Болконским, верно что нибудь передать хочет, – сказал граф. – Ах, Боже мой, Боже мой! Как всё хорошо было! – И взявшись за редкие виски седых волос, граф вышел из комнаты.
Марья Дмитриевна объявила Наташе о том, что Анатоль был женат. Наташа не хотела верить ей и требовала подтверждения этого от самого Пьера. Соня сообщила это Пьеру в то время, как она через коридор провожала его в комнату Наташи.
Наташа, бледная, строгая сидела подле Марьи Дмитриевны и от самой двери встретила Пьера лихорадочно блестящим, вопросительным взглядом. Она не улыбнулась, не кивнула ему головой, она только упорно смотрела на него, и взгляд ее спрашивал его только про то: друг ли он или такой же враг, как и все другие, по отношению к Анатолю. Сам по себе Пьер очевидно не существовал для нее.
– Он всё знает, – сказала Марья Дмитриевна, указывая на Пьера и обращаясь к Наташе. – Он пускай тебе скажет, правду ли я говорила.
Наташа, как подстреленный, загнанный зверь смотрит на приближающихся собак и охотников, смотрела то на того, то на другого.
– Наталья Ильинична, – начал Пьер, опустив глаза и испытывая чувство жалости к ней и отвращения к той операции, которую он должен был делать, – правда это или не правда, это для вас должно быть всё равно, потому что…
– Так это не правда, что он женат!
– Нет, это правда.
– Он женат был и давно? – спросила она, – честное слово?
Пьер дал ей честное слово.
– Он здесь еще? – спросила она быстро.
– Да, я его сейчас видел.
Она очевидно была не в силах говорить и делала руками знаки, чтобы оставили ее.


Пьер не остался обедать, а тотчас же вышел из комнаты и уехал. Он поехал отыскивать по городу Анатоля Курагина, при мысли о котором теперь вся кровь у него приливала к сердцу и он испытывал затруднение переводить дыхание. На горах, у цыган, у Comoneno – его не было. Пьер поехал в клуб.
В клубе всё шло своим обыкновенным порядком: гости, съехавшиеся обедать, сидели группами и здоровались с Пьером и говорили о городских новостях. Лакей, поздоровавшись с ним, доложил ему, зная его знакомство и привычки, что место ему оставлено в маленькой столовой, что князь Михаил Захарыч в библиотеке, а Павел Тимофеич не приезжали еще. Один из знакомых Пьера между разговором о погоде спросил у него, слышал ли он о похищении Курагиным Ростовой, про которое говорят в городе, правда ли это? Пьер, засмеявшись, сказал, что это вздор, потому что он сейчас только от Ростовых. Он спрашивал у всех про Анатоля; ему сказал один, что не приезжал еще, другой, что он будет обедать нынче. Пьеру странно было смотреть на эту спокойную, равнодушную толпу людей, не знавшую того, что делалось у него в душе. Он прошелся по зале, дождался пока все съехались, и не дождавшись Анатоля, не стал обедать и поехал домой.