Аминта II

Аминта II Αμύντας II
Македонский царь
393 — 392 год до н. э.
Предшественник:	Павсаний Македонский
Преемник:	Аминта III

Аминта II Малый (греч. Αμύντας II) — македонский царь, правивший в 393 — 392 г. до н. э.

Аминта II был внуком царя Александра I. Он смог завладеть властью после убийства царя Павсания (Диодор, 14.89), вернув трон династии Аргеадов. Вскоре после этого Аминта был убит элимейским князем Дердой.

Отец Аминты, Филипп, был старшим братом царя Пердикки II, который отстранил Филиппа от власти. Одрисский царь Ситалк в 429 до н. э. вторгся из Фракии в Македонию, чтобы усадить Аминту на македонский престол. Македонцы не имели сил противостоять огромному войску, часть их заперлась в крепостях, часть перешла к партизанской борьбе. Ситалк был вынужден вывести армию из Македонии, так как возникли трудности содержать её на враждебной малонаселённой территории, к тому же опасно было оставлять без защиты собственное царство, окружённое воинственными племенами. Только через 35 лет Аминта смог занять трон, захваченный до того родом из Линкестиды. Аристотель в книге «Политика» упоминает, что Аминта погиб от рук Дерды, удельного князя в Элимеи, области в Верхней Македонии.

В этот смутный период времени существует определённая путаница между несколькими Аминтами:
Аминтой II, сыном Филиппа,
Аминтой, сыном царя Архелая
и Аминтой III, сыном Арридея.

Древние греки различали людей с одинаковыми именами по именам отцов, и если имя отца опущено в тексте, нелегко разобраться кто есть кто без сопоставления других исторических документов. Диодор объединяет в одно лицо Аминту II и Аминту III; встречаются необоснованные утверждения, что Аминта II являлся сыном Архелая и именно его убил Дерда. Если следовать Диодору, Аминта II (он же Аминта III, сын Арридея), правнук царя Александра I, убил Павсания и царствовал 24 года.

Библиография

• Дройзен, И. «История эллинизма» Ростов-на-Дону, 1995

Отрывок, характеризующий Аминта II

– Что ты, Наташа? – сказала княжна Марья.
– Ничего, ничего. – Она улыбнулась сквозь слезы Пьеру. – Прощайте, пора спать.
Пьер встал и простился.

Княжна Марья и Наташа, как и всегда, сошлись в спальне. Они поговорили о том, что рассказывал Пьер. Княжна Марья не говорила своего мнения о Пьере. Наташа тоже не говорила о нем.
– Ну, прощай, Мари, – сказала Наташа. – Знаешь, я часто боюсь, что мы не говорим о нем (князе Андрее), как будто мы боимся унизить наше чувство, и забываем.
Княжна Марья тяжело вздохнула и этим вздохом признала справедливость слов Наташи; но словами она не согласилась с ней.
– Разве можно забыть? – сказала она.
– Мне так хорошо было нынче рассказать все; и тяжело, и больно, и хорошо. Очень хорошо, – сказала Наташа, – я уверена, что он точно любил его. От этого я рассказала ему… ничего, что я рассказала ему? – вдруг покраснев, спросила она.
– Пьеру? О нет! Какой он прекрасный, – сказала княжна Марья.
– Знаешь, Мари, – вдруг сказала Наташа с шаловливой улыбкой, которой давно не видала княжна Марья на ее лице. – Он сделался какой то чистый, гладкий, свежий; точно из бани, ты понимаешь? – морально из бани. Правда?
– Да, – сказала княжна Марья, – он много выиграл.
– И сюртучок коротенький, и стриженые волосы; точно, ну точно из бани… папа, бывало…
– Я понимаю, что он (князь Андрей) никого так не любил, как его, – сказала княжна Марья.
– Да, и он особенный от него. Говорят, что дружны мужчины, когда совсем особенные. Должно быть, это правда. Правда, он совсем на него не похож ничем?
– Да, и чудесный.
– Ну, прощай, – отвечала Наташа. И та же шаловливая улыбка, как бы забывшись, долго оставалась на ее лице.


Пьер долго не мог заснуть в этот день; он взад и вперед ходил по комнате, то нахмурившись, вдумываясь во что то трудное, вдруг пожимая плечами и вздрагивая, то счастливо улыбаясь.
Он думал о князе Андрее, о Наташе, об их любви, и то ревновал ее к прошедшему, то упрекал, то прощал себя за это. Было уже шесть часов утра, а он все ходил по комнате.
«Ну что ж делать. Уж если нельзя без этого! Что ж делать! Значит, так надо», – сказал он себе и, поспешно раздевшись, лег в постель, счастливый и взволнованный, но без сомнений и нерешительностей.
«Надо, как ни странно, как ни невозможно это счастье, – надо сделать все для того, чтобы быть с ней мужем и женой», – сказал он себе.
Пьер еще за несколько дней перед этим назначил в пятницу день своего отъезда в Петербург. Когда он проснулся, в четверг, Савельич пришел к нему за приказаниями об укладке вещей в дорогу.
«Как в Петербург? Что такое Петербург? Кто в Петербурге? – невольно, хотя и про себя, спросил он. – Да, что то такое давно, давно, еще прежде, чем это случилось, я зачем то собирался ехать в Петербург, – вспомнил он. – Отчего же? я и поеду, может быть. Какой он добрый, внимательный, как все помнит! – подумал он, глядя на старое лицо Савельича. – И какая улыбка приятная!» – подумал он.