Амирамов, Ефрем Григорьевич

Ефрем Амирамов
Имя при рождении	Амирамов Ефрем Григорьевич
Место рождения	Нальчик, Кабардино-Балкарская АССР, РСФСР, СССР
Годы активности	1987 - наст.вр.
Страна	СССР СССР→Россия Россия
Профессии	поэт, композитор, певец, телепродюсер
Инструменты	фортепьяно
Награды
[amiramov.ru v.ru]

Ефре́м Григо́рьевич Амира́мов (род. 11 апреля 1956 года, Нальчик) — поэт, автор и исполнитель собственных песен, композитор, телевизионный продюсер.

Биография

Ефрем Амирамов родился 11 апреля 1956 года в Нальчике. По национальности — горский еврей. Отец — Григорий Тимофеевич Амирамов, бывший до Великой Отечественной войны организатором, балетмейстером и первым директором Карачаевского Государственного ансамбля песни и пляски, но оставивший после войны сцену в знак траура по своей матери и семилетнему старшему сыну (они и ещё 472 горских еврея были заживо погребены нацистами в селе Богдановка Ставропольского края, будучи сброшенными в колодец). Мать, Амирамова Мария Рафрамовна, происходила из семьи потомственных раввинов.

Ещё в первом классе Ефрем поступил в музыкальную школу по классу фортепиано; окончил её в 1970 году. Увлечению Ефрема музыкой способствовал пример отца, игравшего на самых разных музыкальных инструментах (кроме духовых): на гитаре, фортепиано, баяне, аккордеоне и др. Сам Ефрем с пятого класса осваивает семиструнную гитару, а в седьмом классе вместе с одноклассниками создаёт рок-группу «Джины», в которой они играли как известные рок-композиции, так и песни собственного сочинения.

Не сумев поступить после окончания школы на актёрское отделение ВГИКа, Ефрем получил высшее экономическое образование, закончив в 1977 году финансово-экономический факультет Ростовского института народного хозяйства.

Деятельность

Первая запись песен Амирамова была сделана в 1987 году. В 1989 году было записано тридцать пять песен на студии «Ника». Семнадцать песен вошли в первый магнито-альбом «Последний дебют», оставшиеся восемнадцать вошли в альбом «P.S.». Оба альбома полгода были в хит-параде газеты «Смена» в рубрике «Городской романс».

В 1991 году Амирамов написал (как он вспоминает, после банальной ссоры с женой) свою наиболее известную песню «Молодая». В том же году песня стала основой клипа, снятого командой режиссёра Игоря Песоцкого; выход этого клипа на телеэкраны принёс автору и исполнителю песни всероссийскую известность.

В 1992 году Амирамов создал группу «Бывшие в употреблении», а затем переименовал её в «Неприкосновенный запас». В 1996 году он продюсировал на телеканале «Российские университеты», а в последующем на канале «РТР» программу «В рабочий полдень», освещавшую все сферы отечественной культуры.

В 2004 году стал лауреатом премии «Шансон года» в номинации «Легенда шансона». В апреле 2005 года вышел новый альбом — «Вдохновение».

В 2007 году вышел в свет сборник стихотворений Ефрема Амирамова «Всё так! или Истерика…».

Персональные альбомы

• 1990 — «Последний дебют» (магнитоальбом)
• 1994 — «Последний дебют» (второй выпуск)
• 1995 — «Неприкосновенный запас»
• 1996 — «Белым по чёрному»
• 2002 — «Алёнка»
• 2005 — «Вдохновение»
• 2008 — «…Благодаря тебе…»
• 2009 — «Родные души»
• 2011 — «Песни горских евреев»

</div>

Сборники

• 1999 — «Легенды русского шансона — том 18»
• 2001 — «Молодая… The best»
• 2003 — «E. Амирамов — Золотая коллекция шансона»
• 2003 — «Вальс-признание» (серия «Легенды жанра»)
• 2004 — «Е. Амирамов — Антология русского шансона»
• 2005 — «Джокер»
• 2006 — mp3-сборник «Ефрем Амирамов», в который вошло 6 альбомов

Награды

• Народный артист Ингушетии
• Заслуженный артист Карачаево-Черкесской Республики (22 сентября 2013 года) — за заслуги в области культуры и высокое исполнительское мастерство
• Легенда Шансона. «Шансон года» 2004
• Орден «Меценат России» 2006
• Орден «Слава нации»
• Орден «Служение искусству»

Концерты

• 1996 — «Белым по чёрному» — концерт в Кремлёвском Дворце — VHS
• 2005 — «Белым по чёрному» — концерт в Кремлёвском Дворце — DVD
• 2005 — «Цвет ночного неба между звёзд…» — концерт в Московском еврейском общинном центре (МЕОЦ) — DVD
• 2006 — «Вдохновение» — концерт в Санкт-Петербурге

Публикации

• Амирамов Е. Г.  Всё так! или Истерика…. — М.: М-Студио, 2007. — 303 с. — ISBN 978-5-903198-02-3.

Ссылки

• [chanson.ru/about/interview/efrem_amiramov__po_zhizni_ya_-_ubezhdennyy_primitivist.html Эксклюзивное интервью с Ефремом Амирамовым для Радио Шансон]

Отрывок, характеризующий Амирамов, Ефрем Григорьевич

– Ах, очень интересно! – сказала m llе Bourienne.
– Подите принесите мне, – обратился старый князь к m llе Bourienne. – Вы знаете, на маленьком столе под пресс папье.
M lle Bourienne радостно вскочила.
– Ах нет, – нахмурившись, крикнул он. – Поди ты, Михаил Иваныч.
Михаил Иваныч встал и пошел в кабинет. Но только что он вышел, старый князь, беспокойно оглядывавшийся, бросил салфетку и пошел сам.
– Ничего то не умеют, все перепутают.
Пока он ходил, княжна Марья, Десаль, m lle Bourienne и даже Николушка молча переглядывались. Старый князь вернулся поспешным шагом, сопутствуемый Михаилом Иванычем, с письмом и планом, которые он, не давая никому читать во время обеда, положил подле себя.
Перейдя в гостиную, он передал письмо княжне Марье и, разложив пред собой план новой постройки, на который он устремил глаза, приказал ей читать вслух. Прочтя письмо, княжна Марья вопросительно взглянула на отца.
Он смотрел на план, очевидно, погруженный в свои мысли.
– Что вы об этом думаете, князь? – позволил себе Десаль обратиться с вопросом.
– Я! я!.. – как бы неприятно пробуждаясь, сказал князь, не спуская глаз с плана постройки.
– Весьма может быть, что театр войны так приблизится к нам…
– Ха ха ха! Театр войны! – сказал князь. – Я говорил и говорю, что театр войны есть Польша, и дальше Немана никогда не проникнет неприятель.
Десаль с удивлением посмотрел на князя, говорившего о Немане, когда неприятель был уже у Днепра; но княжна Марья, забывшая географическое положение Немана, думала, что то, что ее отец говорит, правда.
– При ростепели снегов потонут в болотах Польши. Они только могут не видеть, – проговорил князь, видимо, думая о кампании 1807 го года, бывшей, как казалось, так недавно. – Бенигсен должен был раньше вступить в Пруссию, дело приняло бы другой оборот…
– Но, князь, – робко сказал Десаль, – в письме говорится о Витебске…
– А, в письме, да… – недовольно проговорил князь, – да… да… – Лицо его приняло вдруг мрачное выражение. Он помолчал. – Да, он пишет, французы разбиты, при какой это реке?
Десаль опустил глаза.
– Князь ничего про это не пишет, – тихо сказал он.
– А разве не пишет? Ну, я сам не выдумал же. – Все долго молчали.
– Да… да… Ну, Михайла Иваныч, – вдруг сказал он, приподняв голову и указывая на план постройки, – расскажи, как ты это хочешь переделать…
Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе.
Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.


Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.