Аммонитяне

Аммонитяне (ивр. ‏עַמּוֹן‏‎, также аммониты) — семитский народ, живший в древности на восточном берегу Иордана до пределов Аравии (на территории современной Иордании). Их главным городом был Раббат-Аммон (ныне Амман), известный грекам и римлянам под именем Филадельфии. В Библии упоминается, что главным божеством аммонитян был Малк (Молох), которому приносились человеческие жертвы.

Согласно Библии, аммонитяне происходили от Аммона, сына Лота от его собственной дочери, вступившей в сожительство с опьянённым отцом (Быт. 19:30—38).

История

Согласно Библии, аммонитяне истребили великанов замзумимов и взяли их страну, на восток от Иудеи (Втор.2:19-21), между реками Арноном и Иавоком, и поселились к востоку от Иордана и Мертвого моря до самой Аравии. Их столица Равва (Равва Амонитская), была расположена близ реки Иавока.

При завоевании Ханаана евреи, вышедшие из Египта, не сталкивались с аммонитянами, но раньше того ещё соседние амореи отняли у них часть их владений до реки Иавок, а евреи при Моисее, победив амореев, завладели и прежними аммонитскими городами, которые в числе других достались двум с половиною коленам. Это послужило причиною возникшей между аммонитянами и евреями вековой вражды и постоянных столкновений. В столкновениях с евреями аммонитяне всегда терпели поражение. Их побеждали последовательно Иефай (Суд. 11), Саул (1Цар. 11), Давид (2Цар. 10), Иосафат (2Пар. 20) и Иоафам (2Пар. 27:5). Побеждённые аммонитяне платили дань победителям, но окончательно не покорились и при удобных случаях прибегали к мести. Так, они помогали ассирийцам при разрушении Израильского царства (720 г. до н. э.) и халдеям при уничтожении Иудейского царства (598 г. до н. э.) (4Цар. 24:2); когда Гедалия стал собирать вокруг себя остатки разгромленного народа, Ваалис, царь аммонитян, подослал к нему убийц (Иер. 40:14) и после его убийства скрыл их у себя (Иер. 41:15). Далее, аммонитяне были в числе враждебных народов, противившихся реставрации Иерусалима (в 585 г. до н. э.) по возвращении евреев из Вавилона (Неем. 4:7) и сражались с евреями еще во время Маккавеев (1Мак. 1:6). Имя аммонитян упоминается еще во II веке н. э. неоднократно в Мишне и у Иустина Мученика в его Dialogus cum Tryphone ludaeo, 272; затем имя аммонитян исчезает из истории и уже Ориген (к Иов. 1) обозначает страну аммонитян общим именем Аравии.

Язык

Аммонитяне говорили на аммонитском языке. При раскопках в Аммоне обнаружены разрушенные дома и гробницы с керамическими изделиями, похожими на древнеизраильские, каменные статуи, печати с вырезанными на них именами владельцев и несколько кратких надписей, показывающих, что язык аммонитян был похож на древнееврейский.

Торговля

Через Аммон проходила главная дорога Заиорданья — Царский путь, по которому купцы везли свои товары из Дамаска к Акабскому заливу и обратно. Торговля была источником богатства аммонитских царей и проводником иноземных культурных и религиозных влияний.

Библиография

• «Библейская энциклопедия» — ISBN 5-85524-022-3
• «Иллюстрированный Библейский Словарь» — (Эрик Нюстрем)

Ссылки

• Аммониты // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Аммонитяне

Пьер шел, переваливаясь своим толстым телом, раздвигая толпу, кивая направо и налево так же небрежно и добродушно, как бы он шел по толпе базара. Он продвигался через толпу, очевидно отыскивая кого то.
Наташа с радостью смотрела на знакомое лицо Пьера, этого шута горохового, как называла его Перонская, и знала, что Пьер их, и в особенности ее, отыскивал в толпе. Пьер обещал ей быть на бале и представить ей кавалеров.
Но, не дойдя до них, Безухой остановился подле невысокого, очень красивого брюнета в белом мундире, который, стоя у окна, разговаривал с каким то высоким мужчиной в звездах и ленте. Наташа тотчас же узнала невысокого молодого человека в белом мундире: это был Болконский, который показался ей очень помолодевшим, повеселевшим и похорошевшим.
– Вот еще знакомый, Болконский, видите, мама? – сказала Наташа, указывая на князя Андрея. – Помните, он у нас ночевал в Отрадном.
– А, вы его знаете? – сказала Перонская. – Терпеть не могу. Il fait a present la pluie et le beau temps. [От него теперь зависит дождливая или хорошая погода. (Франц. пословица, имеющая значение, что он имеет успех.)] И гордость такая, что границ нет! По папеньке пошел. И связался с Сперанским, какие то проекты пишут. Смотрите, как с дамами обращается! Она с ним говорит, а он отвернулся, – сказала она, указывая на него. – Я бы его отделала, если бы он со мной так поступил, как с этими дамами.


Вдруг всё зашевелилось, толпа заговорила, подвинулась, опять раздвинулась, и между двух расступившихся рядов, при звуках заигравшей музыки, вошел государь. За ним шли хозяин и хозяйка. Государь шел быстро, кланяясь направо и налево, как бы стараясь скорее избавиться от этой первой минуты встречи. Музыканты играли Польской, известный тогда по словам, сочиненным на него. Слова эти начинались: «Александр, Елизавета, восхищаете вы нас…» Государь прошел в гостиную, толпа хлынула к дверям; несколько лиц с изменившимися выражениями поспешно прошли туда и назад. Толпа опять отхлынула от дверей гостиной, в которой показался государь, разговаривая с хозяйкой. Какой то молодой человек с растерянным видом наступал на дам, прося их посторониться. Некоторые дамы с лицами, выражавшими совершенную забывчивость всех условий света, портя свои туалеты, теснились вперед. Мужчины стали подходить к дамам и строиться в пары Польского.
Всё расступилось, и государь, улыбаясь и не в такт ведя за руку хозяйку дома, вышел из дверей гостиной. За ним шли хозяин с М. А. Нарышкиной, потом посланники, министры, разные генералы, которых не умолкая называла Перонская. Больше половины дам имели кавалеров и шли или приготовлялись итти в Польской. Наташа чувствовала, что она оставалась с матерью и Соней в числе меньшей части дам, оттесненных к стене и не взятых в Польской. Она стояла, опустив свои тоненькие руки, и с мерно поднимающейся, чуть определенной грудью, сдерживая дыхание, блестящими, испуганными глазами глядела перед собой, с выражением готовности на величайшую радость и на величайшее горе. Ее не занимали ни государь, ни все важные лица, на которых указывала Перонская – у ней была одна мысль: «неужели так никто не подойдет ко мне, неужели я не буду танцовать между первыми, неужели меня не заметят все эти мужчины, которые теперь, кажется, и не видят меня, а ежели смотрят на меня, то смотрят с таким выражением, как будто говорят: А! это не она, так и нечего смотреть. Нет, это не может быть!» – думала она. – «Они должны же знать, как мне хочется танцовать, как я отлично танцую, и как им весело будет танцовать со мною».