Гёт, Амон

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Амон Гёт»)
Перейти к: навигация, поиск
Амон Леопольд Гёт
Amon Leopold Göth<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>

<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">SS-Hauptsturmführer Amon Göth</td></tr>

Комендант концентрационного лагеря Плашов
13 марта 1943 года13 сентября 1944 года
 
Вероисповедание: католик
Рождение: 11 декабря 1908(1908-12-11)
Вена, Австро-Венгрия
Смерть: 13 сентября 1946(1946-09-13) (37 лет)
Плашов, Краков, Польша
Партия: НСДАП
 
Награды:

Амон Леопольд Гёт (нем. Amon Leopold Göth; 11 декабря 1908 — 13 сентября 1946) — гауптштурмфюрер СС и комендант концентрационного лагеря в Плашове (генерал-губернаторство — территория Польши, оккупированная Германией), военный преступник, лично убивший не менее полутысячи заключённых.





Ранняя карьера

Родился в Вене, столице Австро-Венгрии в семье печатника. После окончания школы поступил в Венский университет. В 22 года Амон Гёт вступил в ряды нацистской партии (австрийское отделение). В 1930 году он получил партийный номер 510 764 и одновременно с этим вступил в ряды австрийских СС, став рядовым СС под номером 43 673. В начале 1933, спасаясь от преследования властей, нелегально перешел австро-германскую границу, а затем стал курьером между Мюнхеном и Веной, переправляя в Австрию деньги, оборудование и инструкции. Участник убийства канцлера Австрии Э. Дольфуса в 1934 году. Был арестован полицией, но сумел бежать в Мюнхен, где некоторое время работал в газете.

О ранней деятельности Амона Гёта в СС известно немного, поскольку до аншлюса Австрии нацистской Германией в 1938 году австрийские СС были нелегальной подпольной организацией. Между 1932 и 1936 годами Гёт был членом роты общих СС в Вене и в 1937 году поднялся в звании до унтершарфюрера СС. Между 1938 и 1941 годами он был членом 11-го полка SS-Standarte действующего в Вене. 14 июля 1941 года он получил звание унтерштурмфюрера СС.

Плашов

В августе 1942 года Гёт покинул Вену, чтобы присоединиться к команде бригадефюрера СС Одило Глобочника, главы полиции и войск СС Кракова[1]. Он стал офицером войск СС в службе концентрационных лагерей и 11 февраля 1943 года получил приказ построить и возглавить принудительный трудовой лагерь в Плашове. На постройку лагеря посредством рабского труда ушёл один месяц. 13 марта 1943 года после ликвидации еврейского гетто в Кракове его выжившие обитатели были переселены в этот новый рабочий лагерь. При переселении погибло около двух тысяч человек. На суде трибунала Гёту было предъявлено обвинение в том, что он лично расстреливал людей в ходе переселения[2].

3 сентября 1943 года Амон Гёт получил приказ ликвидировать гетто в Тарнове, число убитых при эвакуации неизвестно. 3 февраля 1944 года Гёт ликвидировал концентрационный лагерь в Шебни, приказав убивать заключённых на месте или отправлять их в другие лагеря, погибло несколько тысяч человек.

20 апреля 1944 года Амон Гёт получил звание гауптштурмфюрера СС, таким образом, перескочив через звание оберштурмфюрера. Он также стал офицером войск СС. Его деятельность на посту коменданта Плашова продолжилась под прямым управлением Отдела экономики и администрации СС.

Амон Гёт твёрдо верил в то, что евреи должны возмещать расходы по их уничтожению. 11 мая 1942 года гестапо отдало приказ еврейскому совету небольшого города Щебжешина уплатить 2 тыс. золотых и 3 килограмма кофе за боеприпасы, потраченные на убийства евреев[3].

Отличался садистскими наклонностями, в том числе натравливал свою собаку на заключенных. В Плашове Амон Гёт ежедневно мучил и убивал заключённых. За время, проведённое в Плашове, он лично застрелил свыше 500 евреев. Польдек Пфефферберг, один из евреев, спасённых Шиндлером, заявил: «Когда вы видите Гёта, вы видите Смерть». Однако он пощадил жизнь еврейской заключённой Натальи Карп (по первому мужу Натальи Хюблер) и её сестры, послушав, как Наталья сыграла ноктюрн Шопена на пианино день спустя после её прибытия в лагерь Плашов[4][5].

Дальнейшая карьера

13 сентября 1944 года Амон Гёт оставил пост коменданта Плашова и был переведён в отдел экономики и администрации СС. В ноябре 1944 года, вскоре после перевода, Амон Гёт был обвинён в расхищении еврейской собственности (которая по нацистским законам принадлежала Рейху) и был арестован гестапо. Он был внесён в список дел судьи СС Георга Конрада Моргена, но в связи с приближающимся поражением Германии в войне трибунал так и не был собран, и обвинения с него были сняты.

Следующее назначение Амон Гёт получил в Бад-Тёльц, где он был обследован врачами СС в связи с его душевной болезнью и диабетом. Он был отправлен в санаторий, где в мае 1945 года был арестован американскими войсками.

Незадолго до ареста было заявлено, что он получил звание штурмбаннфюрера СС. В некоторых документах его последующих допросов он записан как «СС-майор Гёт». Рудольф Хёсс также придерживался мнения о том, что Амон Гёт был повышен в звании, и, давая показания на суде над Амоном Гётом, заявил, что тот был майором CC в службе концентрационных лагерей. Служебные записи Гёта, однако, это опровергают, большинство текстов упоминает о нём как о гауптштурмфюрере CC, что соответствует званию капитана.

Казнь

После войны Верховный национальный трибунал Польши, состоявшийся в Кракове, признал Амона Гёта виновным в убийстве десятков тысяч людей. 13 сентября 1946 года в возрасте 37 лет Амон Гёт был повешен недалеко от бывшего лагеря Плашов. Палач дважды ошибся в расчёте необходимой длины верёвки и успешно повесил Амона Гёта лишь с третьей попытки[6]. Перед смертью Гёт выкрикнул нацисткое приветствие: «Хайль Гитлер!».

Память

В 2002 году дочь Амона Гёта Моника Хертвиг опубликовала в Германии книгу-интервью «Я должна любить своего отца, не так ли?» («Ich muß doch meinen Vater lieben, oder?»). Дочь Амона Гёта пишет, что её мать гордилась своим мужем до того, как узнала о его роли в Холокосте, и в 80-х после интервью покончила с собой[7].

В 2013 году Дженнифер Тидж, дочь Моники Хертвиг и нигерийского студента, узнавшая о том, что Амон Гёт — её дед, из книги матери, сама написала книгу «Amon. Mein Großvater hätte mich erschossen» («Амон. Мой дед бы меня расстрелял»).

В 2008 году вышел документальный фильм[8] режиссёра Джеймса Молла (James Moll), в котором описываются усилия дочери Гёта в исследовании прошлого своего отца и приводятся показания Елены Йонас, одной из рабынь Гёта на его вилле.

Деятельность Амона Гёта в трудовом лагере Плашова получила всемирную известность после выхода в свет фильма «Список Шиндлера». Рэйф Файнс, исполнитель роли Гёта, заслужил номинацию на премию Американской Киноакадемии в категории «Лучшая мужская роль второго плана» и получил награду BAFTA. Американский институт киноискусства поместил Файнса на 15-е место в списке 50 кинозлодеев всех времён. При просмотре фильма Мила Пфефферберг, одна из живых к тому времени «евреек Шиндлера», была потрясена тем, насколько Файнс при всех регалиях гауптштурмфюрера СС напомнил ей настоящего Гёта[9]. Фильм не показывает всех преступлений Гёта.

Напишите отзыв о статье "Гёт, Амон"

Примечания

  1. Crowe David. [books.google.ca/books?id=EYOu2o3h1OwC Oskar Schindler]. — Basic Books, 2007. — P. 226. — ISBN 0465002536.
  2. [www.ess.uwe.ac.uk/WCC/goeth.htm Trial of Amon Leopold Goeth] (англ.). Проверено 17 декабря 2008. [www.webcitation.org/66a0OquEj Архивировано из первоисточника 31 марта 2012].
  3. www.jewishgen.org/Yizkor/belzec1/bel070.html «JewishGen, Inc. makes no representations regarding the accuracy of the translation. The reader may wish to refer to the original material for verification. JewishGen is not responsible for inaccuracies or omissions in the original work and cannot rewrite or edit the text to correct inaccuracies and/or omissions. Our mission is to produce a translation of the original work and we cannot verify the accuracy of statements or alter facts cited.»
  4. Charters, David [www.liverpooldailypost.co.uk/views/obituaries/2007/07/13/natalia-karp-64375-19447972/ Natalia Karp]. LiverpoolDailyPost.co.uk. Проверено 2 апреля 2008. [web.archive.org/20081123015523/www.liverpooldailypost.co.uk/views/obituaries/2007/07/13/natalia-karp-64375-19447972/ Архивировано из первоисточника 23 ноября 2008].
  5. [www.telegraph.co.uk/news/main.jhtml?view=DETAILS&grid=&xml=/news/2007/07/11/db1102.xml Natalia Karp], Telegraph.co.uk (11 июля 2007). Проверено 19 мая 2010.
  6. Isabelle Clarke and Danielle Costelle, La Traque des Nazis 1945—2005, soixante ans de traque (film documentary)  (фр.)
  7. Kessler Matthias. Ich muß doch meinen Vater lieben, oder?. — Eichborn. — ISBN 978-3821839141.
  8. [www.pbs.org/pov/pov2008/inheritance/index.html PBS Inheritance web site.]
  9. RICHARD CORLISS. [www.time.com/time/magazine/article/0,9171,980191-1,00.html The Man Behind the Monster], Time Magazine (21 февраля 1994). Проверено 14 августа 2008.

Ссылки

  • [www.ess.uwe.ac.uk/WCC/goeth.htm The Trial of Amon Göth]

Отрывок, характеризующий Гёт, Амон

Соня не могла больше говорить и опять спрятала голову в руках и перине. Наташа начинала успокоиваться, но по лицу ее видно было, что она понимала всю важность горя своего друга.
– Соня! – сказала она вдруг, как будто догадавшись о настоящей причине огорчения кузины. – Верно, Вера с тобой говорила после обеда? Да?
– Да, эти стихи сам Николай написал, а я списала еще другие; она и нашла их у меня на столе и сказала, что и покажет их маменьке, и еще говорила, что я неблагодарная, что маменька никогда не позволит ему жениться на мне, а он женится на Жюли. Ты видишь, как он с ней целый день… Наташа! За что?…
И опять она заплакала горьче прежнего. Наташа приподняла ее, обняла и, улыбаясь сквозь слезы, стала ее успокоивать.
– Соня, ты не верь ей, душенька, не верь. Помнишь, как мы все втроем говорили с Николенькой в диванной; помнишь, после ужина? Ведь мы всё решили, как будет. Я уже не помню как, но, помнишь, как было всё хорошо и всё можно. Вот дяденьки Шиншина брат женат же на двоюродной сестре, а мы ведь троюродные. И Борис говорил, что это очень можно. Ты знаешь, я ему всё сказала. А он такой умный и такой хороший, – говорила Наташа… – Ты, Соня, не плачь, голубчик милый, душенька, Соня. – И она целовала ее, смеясь. – Вера злая, Бог с ней! А всё будет хорошо, и маменьке она не скажет; Николенька сам скажет, и он и не думал об Жюли.
И она целовала ее в голову. Соня приподнялась, и котеночек оживился, глазки заблистали, и он готов был, казалось, вот вот взмахнуть хвостом, вспрыгнуть на мягкие лапки и опять заиграть с клубком, как ему и было прилично.
– Ты думаешь? Право? Ей Богу? – сказала она, быстро оправляя платье и прическу.
– Право, ей Богу! – отвечала Наташа, оправляя своему другу под косой выбившуюся прядь жестких волос.
И они обе засмеялись.
– Ну, пойдем петь «Ключ».
– Пойдем.
– А знаешь, этот толстый Пьер, что против меня сидел, такой смешной! – сказала вдруг Наташа, останавливаясь. – Мне очень весело!
И Наташа побежала по коридору.
Соня, отряхнув пух и спрятав стихи за пазуху, к шейке с выступавшими костями груди, легкими, веселыми шагами, с раскрасневшимся лицом, побежала вслед за Наташей по коридору в диванную. По просьбе гостей молодые люди спели квартет «Ключ», который всем очень понравился; потом Николай спел вновь выученную им песню.
В приятну ночь, при лунном свете,
Представить счастливо себе,
Что некто есть еще на свете,
Кто думает и о тебе!
Что и она, рукой прекрасной,
По арфе золотой бродя,
Своей гармониею страстной
Зовет к себе, зовет тебя!
Еще день, два, и рай настанет…
Но ах! твой друг не доживет!
И он не допел еще последних слов, когда в зале молодежь приготовилась к танцам и на хорах застучали ногами и закашляли музыканты.

Пьер сидел в гостиной, где Шиншин, как с приезжим из за границы, завел с ним скучный для Пьера политический разговор, к которому присоединились и другие. Когда заиграла музыка, Наташа вошла в гостиную и, подойдя прямо к Пьеру, смеясь и краснея, сказала:
– Мама велела вас просить танцовать.
– Я боюсь спутать фигуры, – сказал Пьер, – но ежели вы хотите быть моим учителем…
И он подал свою толстую руку, низко опуская ее, тоненькой девочке.
Пока расстанавливались пары и строили музыканты, Пьер сел с своей маленькой дамой. Наташа была совершенно счастлива; она танцовала с большим , с приехавшим из за границы . Она сидела на виду у всех и разговаривала с ним, как большая. У нее в руке был веер, который ей дала подержать одна барышня. И, приняв самую светскую позу (Бог знает, где и когда она этому научилась), она, обмахиваясь веером и улыбаясь через веер, говорила с своим кавалером.
– Какова, какова? Смотрите, смотрите, – сказала старая графиня, проходя через залу и указывая на Наташу.
Наташа покраснела и засмеялась.
– Ну, что вы, мама? Ну, что вам за охота? Что ж тут удивительного?

В середине третьего экосеза зашевелились стулья в гостиной, где играли граф и Марья Дмитриевна, и большая часть почетных гостей и старички, потягиваясь после долгого сиденья и укладывая в карманы бумажники и кошельки, выходили в двери залы. Впереди шла Марья Дмитриевна с графом – оба с веселыми лицами. Граф с шутливою вежливостью, как то по балетному, подал округленную руку Марье Дмитриевне. Он выпрямился, и лицо его озарилось особенною молодецки хитрою улыбкой, и как только дотанцовали последнюю фигуру экосеза, он ударил в ладоши музыкантам и закричал на хоры, обращаясь к первой скрипке:
– Семен! Данилу Купора знаешь?
Это был любимый танец графа, танцованный им еще в молодости. (Данило Купор была собственно одна фигура англеза .)
– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.
Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на веселого старичка, который рядом с своею сановитою дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывертывал ноги, слегка притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались веселые, вызывающие звуки Данилы Купора, похожие на развеселого трепачка, все двери залы вдруг заставились с одной стороны мужскими, с другой – женскими улыбающимися лицами дворовых, вышедших посмотреть на веселящегося барина.
– Батюшка то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.
– Вот как в наше время танцовывали, ma chere, – сказал граф.
– Ай да Данила Купор! – тяжело и продолжительно выпуская дух и засучивая рукава, сказала Марья Дмитриевна.


В то время как у Ростовых танцовали в зале шестой англез под звуки от усталости фальшививших музыкантов, и усталые официанты и повара готовили ужин, с графом Безухим сделался шестой удар. Доктора объявили, что надежды к выздоровлению нет; больному дана была глухая исповедь и причастие; делали приготовления для соборования, и в доме была суетня и тревога ожидания, обыкновенные в такие минуты. Вне дома, за воротами толпились, скрываясь от подъезжавших экипажей, гробовщики, ожидая богатого заказа на похороны графа. Главнокомандующий Москвы, который беспрестанно присылал адъютантов узнавать о положении графа, в этот вечер сам приезжал проститься с знаменитым Екатерининским вельможей, графом Безухим.
Великолепная приемная комната была полна. Все почтительно встали, когда главнокомандующий, пробыв около получаса наедине с больным, вышел оттуда, слегка отвечая на поклоны и стараясь как можно скорее пройти мимо устремленных на него взглядов докторов, духовных лиц и родственников. Князь Василий, похудевший и побледневший за эти дни, провожал главнокомандующего и что то несколько раз тихо повторил ему.
Проводив главнокомандующего, князь Василий сел в зале один на стул, закинув высоко ногу на ногу, на коленку упирая локоть и рукою закрыв глаза. Посидев так несколько времени, он встал и непривычно поспешными шагами, оглядываясь кругом испуганными глазами, пошел чрез длинный коридор на заднюю половину дома, к старшей княжне.
Находившиеся в слабо освещенной комнате неровным шопотом говорили между собой и замолкали каждый раз и полными вопроса и ожидания глазами оглядывались на дверь, которая вела в покои умирающего и издавала слабый звук, когда кто нибудь выходил из нее или входил в нее.