Амор, Гильермо

Амор
Общая информация
Полное имя	Гильермо Амор Мартинес
Родился	Бенидорм, Испания
Гражданство
Рост	174 см
Позиция	полузащитник
Информация о клубе
Клуб	Аделаида Юнайтед
Должность	главный тренер
Карьера
Молодёжные клубы
1980—1987	Барселона
Клубная карьера*
1987—1988	→  Барселона В	49 (10)
1987—1998	Барселона	311 (47)
1998—2000	Фиорентина	24 (0)
2000—2002	Вильярреал	64 (1)
2002—2003	Ливингстон	3 (0)
Национальная сборная**
1990—1998	Испания	37 (4)
Тренерская карьера
2015—н.в.	Аделаида Юнайтед
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Гилье́рмо Амо́р Марти́нес (исп. Guillermo Amor Martínez; 4 декабря 1967, Бенидорм) — испанский футболист, выступал на позиции полузащитника. Известен по выступлениям за «Барселону». Имеет на своём счету 37 матчей в составе национальной сборной. Ныне является главным тренером австралийского клуба «Аделаида Юнайтед».

Карьера

Клубная

Скауты «Барселоны» заметили Амора на юношеском турнире среди 13-летних игроков в его родном Бенидорме. Он выделялся своей игрой, причём, как позже выяснилось, играл он по поддельным документам и его реальный возраст — 11 лет. Несмотря на то, что в академии «Барселоны» только юноши старше 14 лет, для Амора было сделано исключение.

К играм основной команды «Барселоны» Амора, до этого выступавшего в юношеских командах и дубле, привлёк Йохан Кройф. Перед началом сезона 1988/89 Гильермо был включён в заявку «Барсы». Первоначально футболист выходил на замену, но проведённые им несколько удачных матчей принесли ему место в основе. В своём первом сезоне 21-летний Амор забил 8 мячей.

Всего на счету Гильермо 10 сезонов в составе «Барселоны», в Примере он провёл 311 матчей и забил 47 мячей. Амор стал обладателем всех трофеев на национальном уровне, а также выиграл несколько турниров на европейском и стал, в общей сложности, самым титулованным игроком в истории «Барсы». Причиной ухода футболиста из клуба послужил конфликт с Луи ван Галом.

В 1998 году Амор перешёл в «Фиорентину». Игрок провёл в Италии 2 сезона, после чего вернулся в Испанию, в «Вильярреал». Последним клубом Амора был шотландский «Ливингстон», где тот сыграл 3 матча в сезоне 2002—03.

Международная

Амор дебютировал в сборной Испании в отборочном матче к Евро-92 с командой Чехословакии (2:3). В составе «красной фурии» Гильермо играл на двух крупных международных турнирах — чемпионате Европы 1996 (где на его счету победный мяч в четвертьфинале с румынами) и чемпионате мира 1998 года.

Международную карьеру Амор завершил 5 сентября 1998 года в возрасте 30 лет. Последней игрой футболиста стал матч со сборной Кипра, который завершился победой киприотов 3:2. Всего на счету Амора 37 матчей и 4 мяча за сборную.

Деятельность в структуре «Барселоны»

После завершения карьеры игрока, с 2003 по 2007 год Амор руководил футбольной базой и детскими командами «Барселоны».

В 2010 году вернулся в команду, получив должность спортивного директора молодёжных команд.

Достижения

Командные

«Барселона»

• Чемпион Испании: 1991, 1992, 1993, 1994, 1998
• Обладатель Кубка Испании: 1990, 1997, 1998
• Обладатель Суперкубка Испании: 1991, 1992, 1994, 1996
• Победитель Кубка европейских чемпионов: 1992
• Обладатель Суперкубка УЕФА: 1992, 1997
• Победитель Кубка обладателей кубков: 1989, 1997

Личная жизнь

Амор женат, жену футболиста зовут Марта. У пары трое сыновей — Александр, Гильермо и Даниель.

16 декабря 2007 года Амор попал в автомобильную аварию. На трассе AP-7 «Range Rover» футболиста вылетел с дороги и врезался в бетонное ограждение. Амору потрбовалась операция и недельная реабилитация в клинике.

Ссылки

• [www.bdfutbol.com/en/j/j1001.html Профиль на BDFutbol.com] (англ.)
• [www.national-football-teams.com/v2/player.php?id=14720 Статистика на сайте National Football Teams] (англ.)

Отрывок, характеризующий Амор, Гильермо

– Берись, клади, всё одно! – крикнул чей то голос. Его другой раз взяли за плечи и положили на носилки.
– Ах боже мой! Боже мой! Что ж это?.. Живот! Это конец! Ах боже мой! – слышались голоса между офицерами. – На волосок мимо уха прожужжала, – говорил адъютант. Мужики, приладивши носилки на плечах, поспешно тронулись по протоптанной ими дорожке к перевязочному пункту.
– В ногу идите… Э!.. мужичье! – крикнул офицер, за плечи останавливая неровно шедших и трясущих носилки мужиков.
– Подлаживай, что ль, Хведор, а Хведор, – говорил передний мужик.
– Вот так, важно, – радостно сказал задний, попав в ногу.
– Ваше сиятельство? А? Князь? – дрожащим голосом сказал подбежавший Тимохин, заглядывая в носилки.
Князь Андрей открыл глаза и посмотрел из за носилок, в которые глубоко ушла его голова, на того, кто говорил, и опять опустил веки.
Ополченцы принесли князя Андрея к лесу, где стояли фуры и где был перевязочный пункт. Перевязочный пункт состоял из трех раскинутых, с завороченными полами, палаток на краю березника. В березнике стояла фуры и лошади. Лошади в хребтугах ели овес, и воробьи слетали к ним и подбирали просыпанные зерна. Воронья, чуя кровь, нетерпеливо каркая, перелетали на березах. Вокруг палаток, больше чем на две десятины места, лежали, сидели, стояли окровавленные люди в различных одеждах. Вокруг раненых, с унылыми и внимательными лицами, стояли толпы солдат носильщиков, которых тщетно отгоняли от этого места распоряжавшиеся порядком офицеры. Не слушая офицеров, солдаты стояли, опираясь на носилки, и пристально, как будто пытаясь понять трудное значение зрелища, смотрели на то, что делалось перед ними. Из палаток слышались то громкие, злые вопли, то жалобные стенания. Изредка выбегали оттуда фельдшера за водой и указывали на тех, который надо было вносить. Раненые, ожидая у палатки своей очереди, хрипели, стонали, плакали, кричали, ругались, просили водки. Некоторые бредили. Князя Андрея, как полкового командира, шагая через неперевязанных раненых, пронесли ближе к одной из палаток и остановились, ожидая приказания. Князь Андрей открыл глаза и долго не мог понять того, что делалось вокруг него. Луг, полынь, пашня, черный крутящийся мячик и его страстный порыв любви к жизни вспомнились ему. В двух шагах от него, громко говоря и обращая на себя общее внимание, стоял, опершись на сук и с обвязанной головой, высокий, красивый, черноволосый унтер офицер. Он был ранен в голову и ногу пулями. Вокруг него, жадно слушая его речь, собралась толпа раненых и носильщиков.
– Мы его оттеда как долбанули, так все побросал, самого короля забрали! – блестя черными разгоряченными глазами и оглядываясь вокруг себя, кричал солдат. – Подойди только в тот самый раз лезервы, его б, братец ты мой, звания не осталось, потому верно тебе говорю…
Князь Андрей, так же как и все окружавшие рассказчика, блестящим взглядом смотрел на него и испытывал утешительное чувство. «Но разве не все равно теперь, – подумал он. – А что будет там и что такое было здесь? Отчего мне так жалко было расставаться с жизнью? Что то было в этой жизни, чего я не понимал и не понимаю».


Один из докторов, в окровавленном фартуке и с окровавленными небольшими руками, в одной из которых он между мизинцем и большим пальцем (чтобы не запачкать ее) держал сигару, вышел из палатки. Доктор этот поднял голову и стал смотреть по сторонам, но выше раненых. Он, очевидно, хотел отдохнуть немного. Поводив несколько времени головой вправо и влево, он вздохнул и опустил глаза.
– Ну, сейчас, – сказал он на слова фельдшера, указывавшего ему на князя Андрея, и велел нести его в палатку.
В толпе ожидавших раненых поднялся ропот.
– Видно, и на том свете господам одним жить, – проговорил один.
Князя Андрея внесли и положили на только что очистившийся стол, с которого фельдшер споласкивал что то. Князь Андрей не мог разобрать в отдельности того, что было в палатке. Жалобные стоны с разных сторон, мучительная боль бедра, живота и спины развлекали его. Все, что он видел вокруг себя, слилось для него в одно общее впечатление обнаженного, окровавленного человеческого тела, которое, казалось, наполняло всю низкую палатку, как несколько недель тому назад в этот жаркий, августовский день это же тело наполняло грязный пруд по Смоленской дороге. Да, это было то самое тело, та самая chair a canon [мясо для пушек], вид которой еще тогда, как бы предсказывая теперешнее, возбудил в нем ужас.
В палатке было три стола. Два были заняты, на третий положили князя Андрея. Несколько времени его оставили одного, и он невольно увидал то, что делалось на других двух столах. На ближнем столе сидел татарин, вероятно, казак – по мундиру, брошенному подле. Четверо солдат держали его. Доктор в очках что то резал в его коричневой, мускулистой спине.
– Ух, ух, ух!.. – как будто хрюкал татарин, и вдруг, подняв кверху свое скуластое черное курносое лицо, оскалив белые зубы, начинал рваться, дергаться и визжат ь пронзительно звенящим, протяжным визгом. На другом столе, около которого толпилось много народа, на спине лежал большой, полный человек с закинутой назад головой (вьющиеся волоса, их цвет и форма головы показались странно знакомы князю Андрею). Несколько человек фельдшеров навалились на грудь этому человеку и держали его. Белая большая полная нога быстро и часто, не переставая, дергалась лихорадочными трепетаниями. Человек этот судорожно рыдал и захлебывался. Два доктора молча – один был бледен и дрожал – что то делали над другой, красной ногой этого человека. Управившись с татарином, на которого накинули шинель, доктор в очках, обтирая руки, подошел к князю Андрею. Он взглянул в лицо князя Андрея и поспешно отвернулся.