Амрита Притам

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Амрита Притам
Amrita Pritam
Место рождения:

Гуджранвала, Британская Индия

Награды:

Амрита Притам (31 августа 1919 — 31 октября 2005) — индийская писательница и поэтесса педжабского происхождения. Считается первой получившей мировую известность женщиной, писавшей на пенджабском языке, и одним из ведущих пенджабоязычных писателей XX века. За период своей творческой деятельности, охватывающий более шести десятилетий, она написала более 100 книг, включающих сборники поэзии, романы, биографии, эссе, сборники народных пенджабских и автобиографию, которые были переведены на несколько индийских и иностранных языков[1].

Родилась на территории современного Пакистана в семье школьного учителя, бывшего также редактором литературно-художественного журнала. Её мать умерла, когда ей было 11 лет. Вскоре после этого она вместе с отцом переехала в Лахор, где оставалась до 1947 года, когда после раздела Британской Индии переехала в Индийской союз. Начала писать в раннем возрасте, первый сборник её стихов был опубликован ещё в 1936 году. Несмотря на эмиграцию, она остаётся известной и популярной поэтессой в современном Пакистане.

Более всего Притам известна за её поэму-элегию «Ода к Варис-шаху», посвящённую пенджабскому поэту XVIII века, в которой она выражает свою боль из-за конфликтов, случившихся после раздела Британской Индии. Из её прозаических произведений наиболее известен роман «Скелет» (1950), поднимающий темы насилия в отношении женщин, потери человечности и капитуляции перед судьбой, по которому в 2003 году был снят фильм «Похищенная», отмеченный многими наградами[2].

В 1956 году она стала первой женщиной, выигравшей премию академии Сахитья за свою поэму «Письма»[3], а в 1982 году получила Джнянпитх — главную литературную премию Индии за роман «Бумага и канвас». В 2004 году была удостоена Падма Вибхушан, второй по значимости гражданской награды Индии[4].

Амрита Притам была последовательницей Ошо и выполняла тантрические практики[5].



Публикации на русском языке

  • Амрита Притам. Стихи // Стихи пенджабских поэтов. — М.: Художественная литература, 1957.
  • Амрита Притам. Черная роза / Пер. С. Северцева. — Ташкент: Издательство литературы и искусства им. Гафура Гуляма, 1971.
  • Амрита Притам. Рассказы // Рассказы индийских писателей. — М.: Художественная литература, 1972.
  • Амрита Притам. Тайны сердец / Пер. С. Северцева. — Алма-Ата: Жазушы, 1977.
  • Амрита Притам. Единственная Пиала: рассказ // Избранные произведения писателей Южной Азии. — М.: Художественная литература, 1980.
  • Амрита Притам. Воскрешая время: эссе // Зеркало мира: Писатели стран зарубежного Востока о книге, чтении, библиофильстве. — М.: Книга, 1984.
  • Амрита Притам. Стихи // Индийская поэзия ХХ века. В двух томах. Том 2. — М.: Художественная литература, 1990.

Напишите отзыв о статье "Амрита Притам"

Примечания

  1. Fakhar Zaman. [archives.dailytimes.com.pk/national/14-Nov-2005/amrita-pritam-a-great-wordsmith-in-punjab-s-literary-history Amrita Pritam: A great wordsmith in Punjab’s literary history] (англ.). Daily Times (14 November 2005). Проверено 7 сентября 2014.
  2. Gulzar Singh Sandhu. [www.tribuneindia.com/2005/20051105/saturday/main1.htm Always Amrita, Always Pritam] (англ.). The Tribune (5 November 2005). Проверено 13 сентября 2014.
  3. [books.google.ru/books?id=eTXougCB-NMC Modern Indian Literature, An Anthology] / K. M. George. — Нью Дели: South Asia Books, 1992. — Т. 1. — С. 945-947. — 1148 с. — ISBN 81-7201-324-8.
  4. Anantha Murthy. [www.hindu.com/2004/10/05/stories/2004100514031300.htm Sahitya Akademi fellowship for Amrita Pritam] (англ.). The Hindu (5 October 2004). Проверено 13 сентября 2014.
  5. Reginald Massey. [www.guardian.co.uk/news/2005/nov/04/guardianobituaries.india Amrita Pritam: A poet passionate about the suffering of her Punjabi people] (англ.). «The Guardian» (4 November 2005). Проверено 4 марта 2013. [www.webcitation.org/6F0GZ0uPb Архивировано из первоисточника 10 марта 2013].

Отрывок, характеризующий Амрита Притам

– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…


Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.