Amtorg Trading Corporation

Амто́рг (англ. Amtorg Trading Corpora­tion) — акционерное общество, учреждённое в штате Нью-Йорк (США) в 1924 году с целью содействия развитию российско-американской торговли в первые годы существования Советской России и выступавшее в роли посредника при осуществлении экспортно-импортных операций советских внешнеторговых объедине­ний с американскими компаниями. Амторг осуществлял закупки в США оборудования для нужд СССР, проводил приёмку закупленных товаров и контролировал их отгруз­ку. Амторг базировался в Нью-Йорке. В Москве находилось гене­ральное представительство Амторга — «Совамторг».

История

Компания была учреждена 27 мая 1924 года в Нью-Йорке как частное акционерное общество с участием советского капитала, в результате слияния контролируемых советским правительством торговых компаний АРКОС (ARCOS) и «Продактс эксчейндж корпорейшн» (Products Exchange Corporation). Формально основными держателями акций являлись Внешторгбанк, Центросоюз и даже советские руководители корпорации. Кроме организации внешней торговли, Амторг служил прикрытием для агентов ИНО ОГПУ. Работа Амторга была особенно важна в годы, предшествовавшие признанию СССР со стороны США, поскольку советское посольство в США было открыто только при президенте Франклине Д. Рузвельте в 1933 году, после официального дипломатического признания СССР со стороны США.

У истоков создания Амторга стояли Л. К. Мартенс и финский социалист Сантери Нуортева. Унаследовала банковские кредитные атрибуты, арендные и иные договоры и контракты, штат сотрудников от «Эллайд американ корпорейшн» (Аламерико), принадлежавшей братьям Джулиусу Хаммеру и Арманду Хаммеру.

С 1924 года издавала ежемесячный научно-технический журнал «Американская техника и промышленность» (American Engineering and Industry), направлявшийся в СССР и распространявшийся по советским предприятиям и научным учреждениям. В 1929 году-30 через Амторг 1700 американских компаний продали товаров на сумму 94,5 млн. долларов, то есть более 50 % всего объема торговли между двумя странами, причем значительная часть (35 %) закупок в США приходилась на долю Всероссийского текстильного синдиката.

В 1924—1933 годах, до открытия дипломатического представительства СССР в США, Амторг фактически выполнял функции и посольства, и торгпредства, служил главной закупочной организацией Советского Союза в Америке и источником экономической информации о США. По утверждению Бориса Бажанова и Филиппа Бобкова, Амторг также являлся основной базой для подпольной работы Коминтерна и ОГПУ.

Создание и последующая деятельность Амторга стали возможными в связи с занятой правительством США официальной позицией — не признавая Советской России дипломатически и не развивая торгово-экономических отношений с ней на официальном уровне, не препятствовать, вместе с тем, частным американским компаниям, проявляющим интерес к установлению торгово-экономических отношений с советскими торгово-промышленными организациями и ведомствами. Изданные американскими властями законы и инструкции сделали возможным для советских официальных лиц, занимающихся торгово-экономическими вопросами, без особых ограничений приезд и проживание в США. Частным американским предпринимателям и специалистам было разрешено выезжать в Советскую Россию и проживать там при условии, что правительство США снимает с себя ответственность в случае возникновения у них сложностей с советскими властями и не сможет оказать им какой-либо помощи в подобных ситуациях.

В годы Великой депрессии Амторг объявил о наличии в СССР около 12 тыс. вакантных рабочих мест в различных отраслях промышленности. Одновременно в ряде леволиберальных периодических изданий США были опубликованы рекламные объявления, подобные тому, которое появилось в журнале «Нэйшн» (The Nation) 16 января 1929 года: «Интеллектуалы, работники социальных служб, мужчины и женщины, имеющие специальность, от чистого сердца приглашаются в Россию… страну, в которой проводится величайший в мире эксперимент, страну с созвездием живописных народов, чудесной природой, восхитительной архитектурой и экзотическими цивилизациями».

При содействии Амторга советским властям удалось установить контакты с крупнейшими американскими организациями и компаниями. Основным финансовым консультантом и банкиром компаний являлся один из крупнейших банков США «Чейз нэшнл бэнк» (Chase National Bank).

Во время Второй мировой войны Амторг вместе с Государственной закупочной комиссией занимался поставками военной техники и промышленного оборудования в СССР по программе ленд-лиза. В октябре 1946 года американские власти потребовали регистрации Амторга в министерстве юстиции по Акту Смита как организации, представляющей интересы иностранного государства (в годы войны согласно тому же закону для Амторга делалось исключение, поскольку тогда его деятельность считалась «важной для обороны США»), т. н. иностранного агента. Руководство Амторга в соответствии с указаниями МИД и МВТ упорно отказывалось от регистрации, пока в октябре 1949 дело не дошло до ареста 5 руководящих сотрудников компании агентами ФБР за нарушение закона Смита. Лишь под угрозой суда и обвинения в занятии не только торговой деятельностью и после личного распоряжения И. В. Сталина Амторг согласился на регистрацию, и судебное дело против него было прекращено при негласном содействии администрации Г. Трумэна.

Амторг прекратил существование в 1993 году без каких-либо официальных решений или постановлений Правительства Российской Федерации на этот счет.

Руководители

• 1924—1925 — И. Я. Хургин.
• 1925 — Э. М. Склянский
• 1929—1933 — А. Л. Шейнман
• 1958—1959 — Н. Н. Смеляков.
• 1967 - 1972 - [enc.permculture.ru/showObject.do?object=1804892549 В.В. Ничков]
• 1989—1993— Ю. М. Машкин

Ссылки

• [mezhdunarodnik.ru/dictionary/?id=190 «Дипломатический словарь» под ред. А. А. Громыко, А. Г. Ковалева, П. П. Севостьянова, С. Л. Тихвинского. — Т.1. — М.: Наука, 1985. — Стр. 7.]

Отрывок, характеризующий Amtorg Trading Corporation

Когда второй акт кончился, графиня Безухова встала, повернулась к ложе Ростовых (грудь ее совершенно была обнажена), пальчиком в перчатке поманила к себе старого графа, и не обращая внимания на вошедших к ней в ложу, начала любезно улыбаясь говорить с ним.
– Да познакомьте же меня с вашими прелестными дочерьми, – сказала она, – весь город про них кричит, а я их не знаю.
Наташа встала и присела великолепной графине. Наташе так приятна была похвала этой блестящей красавицы, что она покраснела от удовольствия.
– Я теперь тоже хочу сделаться москвичкой, – говорила Элен. – И как вам не совестно зарыть такие перлы в деревне!
Графиня Безухая, по справедливости, имела репутацию обворожительной женщины. Она могла говорить то, чего не думала, и в особенности льстить, совершенно просто и натурально.
– Нет, милый граф, вы мне позвольте заняться вашими дочерьми. Я хоть теперь здесь не надолго. И вы тоже. Я постараюсь повеселить ваших. Я еще в Петербурге много слышала о вас, и хотела вас узнать, – сказала она Наташе с своей однообразно красивой улыбкой. – Я слышала о вас и от моего пажа – Друбецкого. Вы слышали, он женится? И от друга моего мужа – Болконского, князя Андрея Болконского, – сказала она с особенным ударением, намекая этим на то, что она знала отношения его к Наташе. – Она попросила, чтобы лучше познакомиться, позволить одной из барышень посидеть остальную часть спектакля в ее ложе, и Наташа перешла к ней.
В третьем акте был на сцене представлен дворец, в котором горело много свечей и повешены были картины, изображавшие рыцарей с бородками. В середине стояли, вероятно, царь и царица. Царь замахал правою рукою, и, видимо робея, дурно пропел что то, и сел на малиновый трон. Девица, бывшая сначала в белом, потом в голубом, теперь была одета в одной рубашке с распущенными волосами и стояла около трона. Она о чем то горестно пела, обращаясь к царице; но царь строго махнул рукой, и с боков вышли мужчины с голыми ногами и женщины с голыми ногами, и стали танцовать все вместе. Потом скрипки заиграли очень тонко и весело, одна из девиц с голыми толстыми ногами и худыми руками, отделившись от других, отошла за кулисы, поправила корсаж, вышла на середину и стала прыгать и скоро бить одной ногой о другую. Все в партере захлопали руками и закричали браво. Потом один мужчина стал в угол. В оркестре заиграли громче в цимбалы и трубы, и один этот мужчина с голыми ногами стал прыгать очень высоко и семенить ногами. (Мужчина этот был Duport, получавший 60 тысяч в год за это искусство.) Все в партере, в ложах и райке стали хлопать и кричать изо всех сил, и мужчина остановился и стал улыбаться и кланяться на все стороны. Потом танцовали еще другие, с голыми ногами, мужчины и женщины, потом опять один из царей закричал что то под музыку, и все стали петь. Но вдруг сделалась буря, в оркестре послышались хроматические гаммы и аккорды уменьшенной септимы, и все побежали и потащили опять одного из присутствующих за кулисы, и занавесь опустилась. Опять между зрителями поднялся страшный шум и треск, и все с восторженными лицами стали кричать: Дюпора! Дюпора! Дюпора! Наташа уже не находила этого странным. Она с удовольствием, радостно улыбаясь, смотрела вокруг себя.
– N'est ce pas qu'il est admirable – Duport? [Неправда ли, Дюпор восхитителен?] – сказала Элен, обращаясь к ней.
– Oh, oui, [О, да,] – отвечала Наташа.


В антракте в ложе Элен пахнуло холодом, отворилась дверь и, нагибаясь и стараясь не зацепить кого нибудь, вошел Анатоль.
– Позвольте мне вам представить брата, – беспокойно перебегая глазами с Наташи на Анатоля, сказала Элен. Наташа через голое плечо оборотила к красавцу свою хорошенькую головку и улыбнулась. Анатоль, который вблизи был так же хорош, как и издали, подсел к ней и сказал, что давно желал иметь это удовольствие, еще с Нарышкинского бала, на котором он имел удовольствие, которое не забыл, видеть ее. Курагин с женщинами был гораздо умнее и проще, чем в мужском обществе. Он говорил смело и просто, и Наташу странно и приятно поразило то, что не только не было ничего такого страшного в этом человеке, про которого так много рассказывали, но что напротив у него была самая наивная, веселая и добродушная улыбка.
Курагин спросил про впечатление спектакля и рассказал ей про то, как в прошлый спектакль Семенова играя, упала.
– А знаете, графиня, – сказал он, вдруг обращаясь к ней, как к старой давнишней знакомой, – у нас устраивается карусель в костюмах; вам бы надо участвовать в нем: будет очень весело. Все сбираются у Карагиных. Пожалуйста приезжайте, право, а? – проговорил он.
Говоря это, он не спускал улыбающихся глаз с лица, с шеи, с оголенных рук Наташи. Наташа несомненно знала, что он восхищается ею. Ей было это приятно, но почему то ей тесно и тяжело становилось от его присутствия. Когда она не смотрела на него, она чувствовала, что он смотрел на ее плечи, и она невольно перехватывала его взгляд, чтоб он уж лучше смотрел на ее глаза. Но, глядя ему в глаза, она со страхом чувствовала, что между им и ей совсем нет той преграды стыдливости, которую она всегда чувствовала между собой и другими мужчинами. Она, сама не зная как, через пять минут чувствовала себя страшно близкой к этому человеку. Когда она отворачивалась, она боялась, как бы он сзади не взял ее за голую руку, не поцеловал бы ее в шею. Они говорили о самых простых вещах и она чувствовала, что они близки, как она никогда не была с мужчиной. Наташа оглядывалась на Элен и на отца, как будто спрашивая их, что такое это значило; но Элен была занята разговором с каким то генералом и не ответила на ее взгляд, а взгляд отца ничего не сказал ей, как только то, что он всегда говорил: «весело, ну я и рад».
В одну из минут неловкого молчания, во время которых Анатоль своими выпуклыми глазами спокойно и упорно смотрел на нее, Наташа, чтобы прервать это молчание, спросила его, как ему нравится Москва. Наташа спросила и покраснела. Ей постоянно казалось, что что то неприличное она делает, говоря с ним. Анатоль улыбнулся, как бы ободряя ее.
– Сначала мне мало нравилась, потому что, что делает город приятным, ce sont les jolies femmes, [хорошенькие женщины,] не правда ли? Ну а теперь очень нравится, – сказал он, значительно глядя на нее. – Поедете на карусель, графиня? Поезжайте, – сказал он, и, протянув руку к ее букету и понижая голос, сказал: – Vous serez la plus jolie. Venez, chere comtesse, et comme gage donnez moi cette fleur. [Вы будете самая хорошенькая. Поезжайте, милая графиня, и в залог дайте мне этот цветок.]
Наташа не поняла того, что он сказал, так же как он сам, но она чувствовала, что в непонятных словах его был неприличный умысел. Она не знала, что сказать и отвернулась, как будто не слыхала того, что он сказал. Но только что она отвернулась, она подумала, что он тут сзади так близко от нее.
«Что он теперь? Он сконфужен? Рассержен? Надо поправить это?» спрашивала она сама себя. Она не могла удержаться, чтобы не оглянуться. Она прямо в глаза взглянула ему, и его близость и уверенность, и добродушная ласковость улыбки победили ее. Она улыбнулась точно так же, как и он, глядя прямо в глаза ему. И опять она с ужасом чувствовала, что между ним и ею нет никакой преграды.