Амурская военная флотилия

Амурская военная флотилия
Памятник: бронекатер БК-302 в Хабаровске
Годы существования	1905 — 1998
Страна	Российская империя Российская Республика Советская Россия Дальневосточная Республика СССР СССР Россия Россия
Подчинение	Морское ведомство России Министерство обороны СССР Пограничная служба Российской Федерации
Входит в	Военно-Морской Флот Российской империи Народно-революционный флот ДВР Военно-Морской Флот СССР Военно-Морской Флот Российской Федерации Пограничные войска Российской Федерации
Тип	речная флотилия
Функция	защита
Численность	объединение
Дислокация	Владивосток, с 1871 года (Сибирская флотилия), Хабаровск Благовещенск (в 1920 году)
Участие в	Ихэтуаньское восстание Гражданская война в России Конфликт на КВЖД Советско-японская война
Знаки отличия	(1930 год)

Амурская флотилия — несколько раз создававшееся объединение военных кораблей вооружённых сил России, различных периодов времени, на реке Амур и других реках Дальнего Востока.

В литературе встречаются наименования — Амурская речная флотилия, Краснознамённая Амурская флотилия, Амурская Красная речная флотилия, КАФ.

История Амурской военной флотилии

Становление флотилии

Первые документальные упоминания об Амуре, других реках и прилегающих к ним территориях доставил в Якутск атаман М. Перфильев промышлявший со своим отрядом казаков (государев людей), летом 1636 года, на реке Витим. В период с 1639 года по 1640 год приходят отрывочные сведения об Амурской земле, от И. Ю. Москвитина собравшего их у туземных племён населявших берега Охотского моря.

Первые русские боевые суда появились на реке Амур летом 1644 года — это были струги казачьего головы В. Д. Пояркова, который с небольшим отрядом в 85 человек совершил сплав по реке и после зимовки в низовьях Амура вернулся через Охотское море в Якутский острог.

Второй экспедиции под руководством атамана Е. П. Хабарова, которая вышла на Амур в 1650 году также на стругах, удалось на время создать русские поселения по Амуру, но после неудачных военных действий с цинским Китаем в 1689 г. по условиям неравноправного Нерчинского мира русские были вынуждены оставить Амур на 160 лет.

10 июля 1850 года в результате экспедиции капитан-лейтенанта Г. И. Невельского (впоследствии преобразованной в Амурскую экспедицию) низовья Амура стали вновь доступны для России, и 18 мая 1854 года построенный на реке Шилке пароход «Аргунь» Сибирской военной флотилии вышел в Амур и впервые осуществил сплав до низовьев, став первым кораблем Военно-Морского Флота России в верхнем и среднем течении этой реки.
Почти одновременно, в 1855 году в низовьях Амура совершила плавание винтовая шхуна «Восток» той же флотилии и паровой баркас «Надежда» Амурской экспедиции.

Ко времени заключения Айгунского трактата в 1858 г. и чуть позже (к 1863 г.) Россия имела на реках Амур и Уссури пару деревянных канонерских лодок и пароходы «Сунгача» и «Уссури» для плаваний по рекам Уссури, Сунгача и озеру Ханка. Все эти корабли организационно входили в состав Сибирской флотилии Морского ведомства.

Тем не менее, постоянного соединения Военно-Морского Флота на Амуре не существовало ещё около 60 лет, несмотря даже на обострения в отношениях с Китаем в 1860 и 1880 гг.

По Амуру и его притокам с 1860-х гг. ходили частные и казённые пароходы, часть из которых принадлежала Военному ведомству и могла вооружаться: «Зея», «Онон», «Ингода», «Чита», «Константин», «Генерал Корсаков». На Амуре также находились невооружённые пароходы Сибирской флотилии «Шилка», «Амур», «Лена», «Сунгача», «Уссури», «Буксир», «Польза», «Успех», винтовые баркасы и баржи. Пароходы, в основном, занимались хозяйственными перевозками и снабжением. К концу XIX века по Амуру и притокам ходили 160 паровых судов и 261 баржа.

1895—1905 годы

Первое соединение появилось в 1895—1897 гг., хотя оно и не было военно-морским.

Для обороны линии границы, обслуживания казачьих станиц, расположенных на берегах Амура, Уссури и Шилки, была создана Амурско-Уссурийская казачья флотилия. Состояла она первоначально из пароходов «Атаман» (флагман), «Казак Уссурийский», парового катера «Дозорный», барж «Лена» и «Булава». В экипажах числились забайкальские, амурские, уссурийские казаки. Старший командир (должность, приравненная по статусу к должности командира отдельной казачьей сотни) до 1901 г. — Лухманов, Дмитрий Афанасьевич. Финансирование флотилии было определено из средств сразу двух казачьих войск — Амурского (8976 руб. в год) и Уссурийского (17423 руб. в год). Также казаки заготовляли дрова и уголь для судов флотилии (с 1898 года на оплату их поставок выделялись 20 % выручки от частных рейсов), но с 1904 года эта повинность была заменена выплатой из войсковых капиталов (2156 руб. в год с Амурского и 4724 руб. с Уссурийского войск).

Флотилия базировалась на реке Иман и подчинялась Приамурским казачьим войскам и довольно успешно защищала русских подданных от нападений китайских хунхузов, осуществляла перевозку грузов и пассажиров до 1917 года.

Боксёрское восстание 1900 г., во время которого боксёрские и хунхузские шайки обстреливали русские суда на реке, показало необходимость фактического владения водами Амура и его притоков. Кроме того, подавление этого восстания вылилось для России в настоящую войну с регулярными китайскими войсками, в ходе которой русские войска обороняли КВЖД, Харбин и заняли Маньчжурию. В ходе этих боевых действий военное командование приняло ряд срочных мер: были вооружены полевой артиллерией пароходы Управления водных путей «Хилок», «Третий», «Газимур», «Амазар», «Селенга» и «Сунгари». Пароходы подчинялись армейскому командованию. Их экипажам, а также казакам Амурско-Уссурийской флотилии, под огнём китайцев приходилось сопровождать гражданские пароходы по Амуру, а также прорываться в Харбин по Сунгари.

Во время русско-японской войны 1904—1905 гг. на Амуре находились 6 вооружённых пароходов («Селенга», «Хилок» Военного ведомства, «Третий», «Шестой», «Восемнадцатый», «Аскольд» Пограничной стражи), пограничные катера «Артур» и «Часовой», 7 152-мм двухорудийных плавучих несамоходных батарей Сибирской флотилии («Беркут», «Орёл», «Лунгин», «Чибис», «Гриф», «Сокол», «Крохаль»), 17 устаревших миноносок (№ 3, № 6, № 7, № 9, № 18, № 47, № 48, № 61, № 64, № 91, № 92, № 93, № 95, № 96, № 97, № 98, № 126) и полуподводная миноноска (торпедный катер) «Кета» Сибирской флотилии. Базируясь в основном в Николаевске, эти корабли осуществляли воинские перевозки, осуществляли противодесантную оборону устья Амура и залива Де-Кастри, хотя непосредственного участия в боевых действиях не принимали (кроме «Кеты»).

Ещё до русско-японской войны, в 1903 году, Морское ведомство принимает решение о создании постоянной военно-морской флотилии на Амуре и постройке для неё специальных военных судов. Незадолго до окончания боевых действий, 2 апреля 1905 года был образован Отдельный отряд судов Сибирской флотилии, включавший в себя все военные корабли на реке Амур.

1906—1917 годы

По окончании неудачной для России войны значение военных кораблей на Амуре ещё более возросло. Для Отдельного отряда были заложены 4 мореходные канонерские лодки типа «Гиляк» для защиты устья Амура. Однако на Амур они не попали, а остались на Балтике, так как из-за глубокой осадки они могли бы плавать только в нижнем течении Амура — от Хабаровска до устья.

Зато было начато строительство 10 речных канонерских лодок с малым углублением («Бурят», «Орочанин», «Монгол», «Вогул», «Сибиряк», «Корел», «Киргиз», «Калмык», «Зырянин» и «Вотяк»). Речные канонерские лодки строились на Сормовском заводе, перевозились по железной дороге и собирались в 1907—1909 гг. в Сретенске. Лодки оказались довольно мощными артиллерийскими кораблями, способными оперировать в сложных условиях Амура и Уссури. По окончании постройки лодок завод стал строить пароходы и баржи для частных заказчиков.

Затем началась постройка ещё более сильных башенных канонерские лодок (впоследствии назывались речными мониторами). Построенные в 1907—1909 гг. Балтийским судостроительным заводом и собранные в посёлке Кокуй Читинской губернии, они все вступили в строй в 1910 г. Эти канонерские лодки («Шквал», «Смерч», «Вихрь», «Тайфун», «Шторм», «Гроза», «Вьюга» и «Ураган») являлись самими мощными и совершенными речными кораблями в мире для своего времени.

Кроме того, в состав флотилии были включены 10 бронированных посыльных судов типа «Штык» — первые в мире бронекатера (хотя этого термина тогда ещё не существовало).

Приказом по Морскому ведомству от 28 ноября 1908 г. все амурские суда, причисленные к Сибирской флотилии, были объединены в Амурскую речную флотилию с оперативным подчинением её командующему войсками Приамурского военного округа.

Базировалась флотилия в Осиповском затоне под Хабаровском. Основным недостатком была слабость системы базирования. Судостроительная база у флотилии отсутствовала, так как мастерские в Кокуе (будущий Сретенский завод) обеспечивали только сборку построенных в европейской части России кораблей, а также строительство небольших паровых гражданских судов. Судоремонтная база существовала в виде кустарных портовых мастерских в том же Осиповском затоне.

Существование флотилии сильно помогло в 1910 при пересмотре договора с Китаем о судоходстве по Амуру и его притокам. Однако начавшаяся первая мировая война вынудила произвести частичное разоружение главных боевых кораблей флотилии — с них были сняты и отправлены на Балтику и Чёрное море остро дефицитные дизели, 152- и 120-мм орудия. Большинство кораблей передано в Хабаровский порт на хранение.

Амурская военная флотилия в годы Революции, Гражданской войны и интервенции

В декабре 1917 г. флотилия подняла красные флаги, войдя в состав флота Российской Советской Республики. В июле-сентябре 1918 г. флотилия принимала участие в борьбе с японскими интервентами, белогвардейцами, чехословацкими воинскими частями. 7 сентября 1918 г. находившиеся на приколе в Хабаровске основные силы флотилии были захвачены японцами и вошли в состав японской флотилии на р. Амур, а канонерская лодка «Орочанин», посыльное судно «Пика» вместе с 20 гражданскими пароходами и 16 баржами ушли в верховья Зеи, где были уничтожены экипажами в конце сентября 1918 г. во избежание захвата. Амурская флотилия как соединение перестало существовать. Белые пытались создать свою флотилию на Амуре, но этому активно воспрепятствовали японцы. В конце 1919 г. — начале 1920 г. японцы частично взорвали корабли флотилии, остальные 17 февраля 1920 г. были захвачены в Хабаровске красными партизанами. Некоторые канонерки были введены в строй, включены в состав организованной 8 мая 1920 г. Амурской флотилии Народно-революционной армии Дальневосточной Республики (с 19.04.1921 г. — Амурская флотилия Морских сил ДВР) и принимали участие в гражданской войне до октября 1922 г. Первоначально они базировались в Хабаровске, но после его захвата в мае 1920 г. японцами — в Благовещенске, а с октября 1920 г. — снова в Хабаровске. Однако перед уходом из Хабаровска в октябре 1920 г. японцы увели на Сахалин 4 канонерские лодки, посыльное судно и несколько вспомогательных судов. Большинство канонерок бывшей Амурской флотилии весь 1920 г. продолжали находиться в разрушенном и полузатопленном состоянии в Хабаровске. 22-23 декабря 1921 г. они были захвачены там Белоповстанческой армией Приамурского края, а в 14 февраля 1922 г. — снова красными частями НРА ДВР. Боеспособные же силы флотилии (красной) к лету 1921 г. после ремонта состояли из шести канонерских лодок, пяти вооружённых пароходов, шести катеров, шести тральщиков и до 20 вспомогательных судов. С апреля 1921 г. флотилия подчинялась штабу Морских сил ДВР. Флотилия взаимодействовала с сухопутными войсками на реках Амур и Уссури, обороняла минно-артиллерийскую позицию в районе Хабаровска. С 9.01.1922 г. называлась Народно-революционным флотом ДВР. Последней операцией флотилии в период гражданской войны стал поход отряда кораблей в составе Северной группы сухопутных и морских сил в сентябре-октябре 1922 г. с целью освобождения низовьев Амура от японцев и прояпонских властей. Вскоре после занятия НРА ДВР Владивостока, 7 ноября 1922 г. НРФ ДВР был вновь разделён на Морской отряд, в состав которого вошли захваченные красными во Владивостоке остатки Сибирской флотилии, и Амурскую флотилию НРФ ДВР. Но через несколько дней Дальневосточная Республика объявила о своем присоединении к РСФСР, и, соответственно, флотилия стала 17.11.1922 г. называться Амурской речной военной флотилией Морских сил Дальнего Востока РСФСР. В мае 1925 г. дипломатическим путём удалось получить от Японии уведенные ею речные корабли.

Межвоенный период

После интервенции и гражданской войны флотилия находилась в плачевном состоянии, потеряв более половины боевого состава, но в середине 1920-х гг. начала восстанавливаться с большим энтузиазмом путём ремонтов, модернизаций и перевооружений доставшихся в наследство от Российской империи речных кораблей, а также переброской по железной дороге из Балтийского и Чёрного морей нескольких бронекатеров. В основном это удалось сделать к 1927—1935 гг., когда в составе флотилии имелись мониторы «Сун-Ят-Сен», «Ленин», «Киров», «Дальневосточный комсомолец», «Дзержинский», «Свердлов», «Красный Восток» (бывшие речные канонерские лодки типа «Шквал», которые по нескольку раз меняли названия), канонерские лодки «Бурят», «Монгол», «Красная Звезда», «Красное Знамя» и «Пролетарий» (бывшие канонерки типов «Бурят» и «Вогул»), а также 7 бронекатеров типов «Партизан», «Копьё», «К» и «Н».

С 6 сентября 1926 в связи с упразднением Морских сил Дальнего Востока флотилия непосредственно подчинялась начальнику Военно-Морских Сил РККА. С 29 сентября 1927 по 27 июня 1931 называлась Дальневосточной военной флотилией, как и весь будущий Тихоокеанский флот.

В 1929 принимала участие в боях с китайскими милитаристами в ходе «Конфликта на КВЖД». В июле 1929 г., сразу после захвата чанкайшистами КВЖД, начались обстрелы советских пароходов и прибрежных населённых пунктов на Амуре и его притоках. В октябре 1929 г., к началу активной фазы боевых действий, Дальневосточная военная флотилия имела в боевом составе 4 монитора во главе с «Лениным», 4 канонерские лодки, плавбазу гидроавиации, 3 бронекатера и несколько других судов. Им противостояла китайская Сунгарийская флотилия из одной мореходной канонерки, 3 речных канонерских лодок, 5 вооружённых пароходов, плавучей батареи и вооружённого транспорта и др. судов. До конца октября Амурская флотилия наступала по Сунгари до города Фуцзинь. В первый и последний раз за всю историю русских и советских военно-речных флотилий 11 октября 1929 года у Лахасусу (Тунцзян) в устье Сунгари произошло полномасштабное артиллерийское сражение основных сил речных флотилий, закончившееся полным разгромом противника — Сунгарийской флотилии. В бою уничтожены три канонерские лодки, два вооружённых парохода и плавбатарея, остальные добиты через две недели флотской гидроавиацией. 20 мая 1930 г. за отличные действия по разгрому «белокитайцев» (как их тогда называли) флотилия была награждена орденом Красного Знамени и стала называться Дальневосточной Краснознаменной военной флотилией.

В 1930-х гг. в ходе масштабной кампании по освоению Дальнего Востока существенно улучшилась база флотилии. В Хабаровске в 1932 г. открылся судостроительный завод «Осиповский затон» (ССЗ № 368, впоследствии судостроительный завод им. С. М. Кирова). С 1934 г. интересы Речфлота обслуживал Сретенский судостроительный завод, созданный в Кокуе на базе небольших гражданских верфей и филиалов заводов. Для Военно-Морского Флота и пограничников этот завод строил вспомогательные суда и катера. Но крупнейшим судостроительным предприятием на Амуре стал судостроительный завод № 199 им. Ленинского Комсомола (ныне Амурский судостроительный завод) в г. Комсомольск-на-Амуре, строивший корабли с 1935 г. Ремонтные базы действовали в Хабаровске и Комсомольске.

Амурская военная флотилия перед войной и в годы Второй мировой войны

27 июня 1931 года флотилия переименована в Амурскую Краснознаменную военную флотилию. В предвоенные годы, с 1935—1937 гг. стала активно пополняться специальными речными военными кораблями новой постройки. В их число вошёл один из первенцев советской мониторной программы — монитор «Активный» (1935 г.), большие «амурские» бронекатера проекта 1124 с двумя танковыми башнями (или установками типа «Катюша») и малые «днепровские» бронекатера проекта 1125 с одной танковой башней. Первых к 1945 году насчитывалось 31 ед., вторых — 42 ед. Кроме того, к 1941 г. флотилия пополнилась восемью канонерским лодками, переоборудованными из речных пароходов, а также минным и боно-сетевым заградителями, речными тральщиками, минными катерами, плавучими зенитными батареями и другими необходимыми судами.

Ко времени зенита своей военной мощи в 1945 году флотилия состояла из 1-й, 2-й и 3-й бригад речных кораблей с базированием в Хабаровске (каждая бригада состояла отряда 2-3 мониторов или двух дивизионов по 2-4 канонерских лодок, двух отрядов бронекатеров по 4 ед., дивизиона из 4 тральщиков, одного-двух отрядов катерных тральщиков и отдельные корабли), а также Зее-Бурейской бригады речных кораблей с базированием на Благовещенск (1 монитор, 5 канонерских лодок, два дивизиона бронекатеров, всего 16 БКА, дивизион из 3 тральщиков, отряд катерных тральщиков, два отряда глиссеров), Сретенского отдельного отряда речных кораблей (8 бронекатеров в двух отрядах и два глиссера), Уссурийского отдельного отряда из 3 бронекатеров с базированием в Имане, Ханкайского отдельного отряда из 4 бронекатеров и Охраны рейдов главной базы флотилии. Амурская речная флотилия располагала девятью отдельными дивизионами зенитной артиллерии, на вооружении которых состояло 76-мм орудий — 28, 40-мм зенитных автоматов «Бофорс» — 18 и 20-мм зенитных автоматов «Эрликон» — 24. Кроме этого флотилия располагала собственными ВВС в составе истребительного полка, отдельных эскадрильи и отряда. Всего имелось ЛаГГ-3 — 27, Як-3 — 10, Ил-2 — 8, И-153-бис — 13, И-16 — 7, СБ — 1, По-2 − 3, МБР-2 — 3, Як-7 — 2, Су-2 — 1. При этом, несмотря на заблаговременную подготовку к войне с Японией и наличие подготовленного резерва в виде двух европейских флотилий, Амурская флотилия была укомплектована офицерским составом только на 91,6 %, а старшинским и рядовым — на 88,7 %. Ситуацию нивелировало нахождение в ремонте четырёх сравнительно крупных кораблей, а также хорошая специальная подготовка личного состава. Последнее отчасти объясняется тем, что в годы Великой Отечественной войны, даже в сравнении с Тихоокеанским флотом, Амурская флотилия находилась в постоянной готовности к отражению агрессии, а потому её личный состав старались не «растаскивать». Старшинский и большая часть рядового состава к тому времени прослужили по 6—8 лет, а большая часть офицеров пришли на флотилию 10-15 лет назад.

В 1945 г. принимала участие в войне с Японией, находясь в оперативном подчинении 2-го Дальневосточного фронта — в Маньчжурской наступательной операции 9 — 20 августа 1945 г. Амурская флотилия обеспечивала продвижение советских войск вдоль Амура и Сунгари, высаживала десанты в тыл японским войскам, участвовала в занятии маньчжурских городов Фуюань, Сахалян, Айгунь, Фуцзинь, Цзямусы и Харбин, обстреливала японские укрепленные сектора, захватила в Харбине корабли Сунгарийской речной флотилии Даманьчжоу-Диго.

Послевоенный период

После войны флотилия пополнилась трофеями, среди которых наиболее ценными стали четыре канонерских лодки японской постройки, ранее принадлежавших маньчжурской Сунгарийской флотилии. Кроме того в строй вступили 40 новых, более защищённых и с лучшим вооружением, бронекатеров проекта 191М, которые поистине могли считаться «речными танками». Наконец для устья Амура в 1942—1946 гг. были построены три мощных монитора проекта 1190 (типа «Хасан»), которые короткое время состояли и в Амурской флотилии. Тем не менее, с начала 1950-х гг. в СССР начинается упадок речных флотилий. Для них не строятся новые корабли. Не последнюю роль сыграло и образование в 1949 году первоначально дружественной Китайской Народной Республики. К 1955—1958 гг. все имеющиеся речные военные флотилии были расформированы, а входившие в их состав корабли и катера пошли на слом. Это было крайне недальновидно, так как бронекатера не требуют для своего сохранения больших затрат — их легко хранить на берегу в законсервированном виде, как некогда хранилось огромное количество танков, артиллерии и автомобилей. Амурская флотилия была расформирована в августе 1955 года Вместо неё создана Краснознаменная Амурская военно-речная база Тихоокеанского флота.

С началом 1960-х годов отношения СССР и Китая стали резко ухудшаться. Беззащитность реки Амур стала настолько очевидной, что военное руководство страны было вынуждено срочно возрождать военно-речные силы. В 1961 году создана Амурская бригада (впоследствии дивизия) речных кораблей ТОФ. Для неё пришлось строить новые корабли: основу речных сил составили артиллерийские катера проекта 1204, которых в 1966—1967 гг. построили 118 ед., а также 11 малых артиллерийских кораблей проекта 1208, построенных в 1975—1985 гг. Первые должны были стать заменой прежних бронекатеров, вторые — речных мониторов. Однако, по мнению специалистов и военных, полноценной замены не получилось: если бронекатера пр. 191М создавались именно для войны как «речные танки», то новые артиллерийские катера скорее представляют собой патрульные катера мирного времени с противопульной защитой. МАКи пр. 1208 по разным причинам получились также не очень удачными. Кроме того, специально для пограничников в 1979—1984 гг. построили одиннадцать пограничных сторожевых кораблей проекта 1248 (на основе МАК пр. 1208), а для штабных и управленческих целей — в те же годы восемь ПСКР проекта 1249. Справедливости ради, надо отметить, что зарубежные аналоги советских речных кораблей проектов 191М, 1204, 1208 либо значительно им уступают, либо отсутствуют совсем.

С этим корабельным составом бывшая Амурская флотилия приняла на себя напряжение советско-китайских пограничных конфликтов, пик которых пришёлся на 1969 год, и с ним же вступила в 1990-е годы. Снова начались реорганизации… Указом президента РФ от 7 февраля 1995 г. создана Амурская пограничная речная флотилия в составе пограничных войск Российской Федерации. Однако вскоре указом президента РФ от 7 июня 1998 г. Амурская пограничная речная флотилия расформирована. Из-за недофинансирования соединение разделено на отдельные бригады пограничных сторожевых кораблей и катеров. Все боевые корабли и катера переданы Федеральной пограничной службе. В 2000 году на Амуре дислоцировалось 5 бригад и 1 дивизион пограничных кораблей и катеров: 32 ПСКР проекта 1204, 12 ПСКР проекта 1248, 5 ПСКР проекта 1249, 2 ПСКА проекта 1408.1, 12 ПСКА проекта 371, 3 МАКа, 2 «Сайгака», 3 танкера (2 больших и 1 маленький), 2 самоходные баржи, 1 невооружённый речной катер, 2 танковоза. В 2003 году разрезаны на металлолом МАКи (малые артиллерийские корабли), часть десантных кораблей «Мурена» (остальные проданы Южной Корее). По состоянию на 2008 год кроме нескольких десятков пограничных сторожевых кораблей (например, проекта 1248 «Москит») и катеров, от Амурской военной флотилии уцелел только один военный корабль — малый артиллерийский корабль «Вьюга». В 2009 году за Пограничной службой на Амуре числилось 15 речных артиллерийских бронекатеров проекта 1204 «Шмель» (возможно уже списаны), 1 речной малый артиллерийский корабль проекта 1208 «Слепень», от 7 до 9 речных артиллерийских катера проекта 1248.1 «Москит», 8 речных бронекатеров управления проекта 1249 и 3 артиллерийских бронекатера проекта 12130 «Огонек».

Состав флотилии

В 1910 году

• 8 речных канонерских лодок (позднее мониторов) типа «Шквал» («Шторм», «Ураган», «Смерч», «Вихрь», «Тайфун», «Вьюга», «Гроза», «Шквал»)
• 3 речные канонерские лодки типа «Бурят» («Бурят», «Монгол», «Орочанин»)
• 7 речных канонерских лодок типа «Вогул» («Вогул», «Вотяк», «Калмык», «Киргиз», «Корел», «Сибиряк», «Зырянин»)
• 10 посыльных судов (бронекатеров) типа «Штык» («Штык», «Палаш», «Пуля», «Пистолет», «Шашка», «Кинжал», «Рапира», «Сабля», «Пика», «Копьё»).
• 3 вооружённых парохода — «Сильный», и ещё 2 (возможно «Хилок» и «Селенга»).

В мае-июне 1920 года

• 3 вооружённых парохода («Карл Маркс», «Марк Варягин», «Труд»)
• минный заградитель «Муравьев-Амурский»
• 2 катера

Осенью 1921 года

• 2 монитора («Шторм», «Ураган»)
• 3 канонерские лодки («Вогул», «Калмык», «Сибиряк»)
• 5 вооружённых пароходов («Ерофей Хабаров», «Марк Варягин», «Москва», «Павел Журавлев», «Труд»)
• 4 бронекатера («Барс», «Тигр», «Дарчи», «Хивин»)
• 5 вооружённых катеров («Дело рабочей руки», «Альбатрос», «Кондор», «Кречет», «Сокол», «Стрела»)
• 2 плавучие батареи
• минный заградитель «Муравьев-Амурский»
• 4 тральщика («Бурея», «Зея», «Желтуга», «Иногда», «Онон»)
• плавбаза дивизиона катеров «Иртыш»
• буксиры «Нерчинск» и «Фейерверкер».

В октябре 1929 года

• 4 монитора («Ленин» — бывший «Шторм», «Красный Восток» — бывший «Ураган», «Свердлов» — бывший «Вьюга», «Сунь Ят-Сен» — бывший «Шквал»)
• 4 канонерские лодки («Бурят», «Беднота» — бывшая «Вогул», «Красное знамя» — бывшая «Сибиряк», «Пролетарий» — бывшая «Вотяк»)
• 3 бронекатера («Копьё», «Пика», «Барс»)
• 1 минный заградитель «Сильный» (бывший вооружённый пароход, переоборудован и переквалифицирован в минный заградитель в 1926 г.)
• группа тральщиков
• десантный батальон
• авиаотряд (14 гидросамолётов МР-1 и плавбаза гидроавиации «Амур»).

В начале августа 1945 года

126 кораблей в боевом составе, в том числе:

• 8 мониторов («Ленин», «Красный Восток», «Свердлов», «Сун Ят-Сен», «Киров» — бывший «Смерч» (в ремонте), «Дальневосточный комсомолец» — бывший «Вихрь», «Дзержинский» — бывший «Тайфун» (в ремонте), и «Активный» — построенный в 1935 г.)
• 13 канонерских лодок («Бурят» (в ремонте), «Монгол», «Красное Знамя» (в ремонте), «Пролетарий», «Красная Звезда» — бывшая «Беднота», а также КЛ-30, КЛ-31, КЛ-32, КЛ-33, КЛ-34, КЛ-35, КЛ-36 и КЛ-37)
• от 52 (к началу войны) до 82 (к осени) бронекатеров (из них 31 проекта 1124 — БК-11..15, БК-20, БК-22..25, БК-41..48, БК-51..56, БК-61..66, 42 проекта 1125 — БК-16…19, БК-26..29, БК-31..38, БК-85..90, БК-104..111, БК-141..152, «Тревога», «Партизан», БК-93, БК-94, БК-71, БК-73, БК-75, БК-81, БК-84)
• минный заградитель «Сильный»
• боно-сетевой заградитель ЗБС-1
• 15 речных тральщиков (РТЩ-1…4, 50..59 и РТЩ-64)
• 36 катеров-тральщиков
• 7 минных катеров
• 45-й отдельный истребительный авиаполк
• 10-й отдельный авиаотряд (всего 68 самолётов), личный состав 12,5 тыс. чел.

В начале 1950-х годов

• 3 морских монитора («Хасан», «Перекоп», «Сиваш») (в 1955 г.)
• 8 речных мониторов «Сучан» (быв. «Сун Ят-Сен»), «Ленин», «Киров», «Дальневосточный комсомолец», «Дзержинский», «Свердлов», «Красный Восток», «Активный») (до 1952—1953 гг.)
• 7 речных канонерских лодок («Бурят», «Красная Звезда», «Красное Знамя», КЛ-55, КЛ-56, КЛ-57, КЛ-58) (до 1951—1953 гг.)
• 40 бронекатеров проекта 191М
• некоторое количество бронекатеров проектов 1124 и 1125.

В 1969 году

• артиллерийские катера проекта 1204
• речные тральщики
• десантные катера и др. суда.

В середине 1980-х годов

• 8 малых артиллерийских кораблей проекта 1208 (МАК-2, МАК−6, МАК−4, МАК−7, МАК−8 «Хабаровский комсомолец», МАК-10, МАК-3, МАК-11 (перечислены в порядке постройки) и 3 МАК в составе морчастей погранвойск.
• несколько десятков артиллерийских катеров проекта 1204 (АК-201 и др.)
• 11 пограничных сторожевых кораблей проекта 1248
• 8 пограничных сторожевых (штабных) кораблей проекта 1249 (ПСКР-52…59)
• пограничные сторожевые катера проектов 1496, 1415 и др.
• десантно-штурмовые катера на воздушной подушке проекта 1205
• десантно-высадочные катера на воздушной подушке проекта 12061
• речные тральщики, базовые суда снабжения и др.

В 1997 году

• 10 ПСКР пр. 1208 («Вихрь», «Вьюга», «Гроза», «Смерч», «Тайфун», «Ураган», «Шквал», «Шторм», «60 лет ВЧК», «Имени 60-лет погранвойск»)
• 6 ПСКР пр. 1248 (ПСКР-312…)
• 8 ПСКР пр. 1249 (ПСКР-52…59)
• 31 пограничный сторожевой катер пр. 1204 (П-340..344, П-346..351, П-355..363, П-365..368, П-370..372, П-374..377)
• 2 пограничных сторожевых катера пр. 1496
• 4 пограничных сторожевых катера пр. 1415
• 13 десантно-штурмовых катеров (Д-419, 421, 425, 428, 429, 433, 434, 437, 438, 442, 446, 447, 448)
• 8 десантно-высадочных катеров пр. 12061 (Д-142, 143, 259, 285, 323, 447, 453, 458)
• танкеры, разъездные катера и др., не считая судов армейских соединений, МВД, Рыбоохраны и т. д.

В 1999 году

Расформирована 11 ОБРПСКР (Джалинда), Дивизион ПСКа в составе Сковородинсого ПОГО

В 2000 году

• Дивизион ПСКа (Джалинда) передислоцирован в г. Благовещенск (Астрахановка)
• 12 ОБРПСКР (Благовещенск)

ПСКР проекта 1248, ПСКР проекта 1249, 18 ПСКР проекта 1204, ПСКА проекта 1408.1, ПСКА проекта 371

• 13 ОБРПСКР (Ленинское)

9 ПСКР проекта 1248, ПСКР проекта 1249

• 14 ОБРПСКР (Казакевичево)

2 ПСКР проекта 1248, 2 ПСКР проекта 1249, ПСКР проекта 1208, 12 ПСКР проекта 1204, ПСКА проекта 1408.1, ПСКА проекта 371, 3 МАКа, 2 «Сайгака», 3 танкера (2 больших и 1 маленький), 2 самоходные баржи, 1 невооружённый речной катер, 2 танковоза

• 15 ОБРПСКР (Дальнереченск)

ПСКР проекта 1249, ПСКР проекта 1204, 9 ПСКА проекта 371

• ОДнПСКа (Сретенск)

ПСКа разных проектов, ПМКа проекта 1398 «Аист», а также группа ПМКа в пос. Приаргунск (подчиняется командиру ОДнПСКа)

• С 2008 ОДнПСКа (г. Сретенск) реорганизован в дивизион ПСКа и переподчинён Пограничной службе в пос. Кокуй.

Командующие флотилией

• 1905 — 1910 — А. А. Кононов, капитан 1 ранга
• 1910 — 1913 — К. В. Бергель, контр-адмирал
• 1913 — 1917 — А. А. Баженов, вице-адмирал
• коллегиально:
  • 6 декабря 1917 — сентябрь 1918 — Болотов, матрос, председатель Центрального комитета (ЦК) флотилии
  • 6 декабря 1917 — сентябрь 1918 — Г. Г. Огильви, капитан 1-го ранга, начальник Военного отдела ЦК
• 7 мая 1920 — 14 апреля (июнь) 1921 — В. Я. Канюк, военмор
• июнь — август 1921 — В. А. Подерни (врид), военмор
• август — октябрь 1921 — Н. В. Третьяков, военмор
• октябрь 1921 — январь 1922 — Н. П. Орлов, военмор
• ноябрь 1922 — январь 1923 — Е. М. Воейков, военмор
• январь — декабрь 1923 — П. А. Тучков, военмор
• декабрь 1923 — апрель 1926 — С. А. Хвицкий, военмор
• май — сентябрь 1926 — В. В. Селитренников, военмор
• сентябрь 1926 — ноябрь 1930 — Я. И. Озолин, военмор
• ноябрь 1930 — октябрь 1933 — Д. П. Исаков, военмор
• октябрь 1933 — январь 1938 — И. Н. Кадацкий-Руднев, флагман 1-го ранга
• февраль 1938 — февраль 1939 — флагман 2-го ранга Ф. С. Октябрьский
• февраль — июль 1939 — Д. Д. Рогачёв, капитан 1-го ранга
• июль 1939 — июль 1940 — А. Г. Головко, флагман 2-го ранга (с 06.1940 — контр-адмирал)
• июль — август 1940 — М. И. Фёдоров, капитан 2 ранга
• август 1940 — июнь 1943 — П. С. Абанькин, контр-адмирал
• июнь 1943 — март 1944 — Ф. С. Октябрьский, вице-адмирал
• март — сентябрь 1944 — П. С. Абанькин, контр-адмирал (с 07.1944 — вице-адмирал)
• сентябрь 1944 — июль 1945 — Ф. С. Седельников, вице-адмирал
• июль 1945 — октябрь 1948 — Н. В. Антонов, контр-адмирал
• октябрь 1948 — январь 1949 — А. И. Цыбульский, капитан 1 ранга
• январь 1949 — февраль 1951 — В. Г. Фадеев, вице-адмирал
• февраль 1951 — ноябрь 1953 — Г. Г. Олейник, контр-адмирал
• январь 1954 — сентябрь 1955 — А. А. Ураган, контр-адмирал

Командующие Амурской пограничной речной флотилией

• февраль 1995 — ноябрь 1997 — В. А. Нечаев, вице-адмирал
• декабрь 1997 — июнь 1998 — А. А. Манченко, контр-адмирал

Литература

• В. Н. Багров, Н. Ф. Сунгоркин, «Краснознамённая Амурская флотилия», Ордена Трудового Красного Знамени Военное издательство Министерства обороны СССР, Москва, 1970 год.
• [военная-энциклопедия.рф/советская-военная-энциклопедия/А/Амурская-военная-флотилия Амурская военная флотилия] // А — Бюро военных комиссаров / [под общ. ред. А. А. Гречко]. — М. : Военное изд-во М-ва обороны СССР, 1976. — (Советская военная энциклопедия : [в 8 т.] ; 1976—1980, т. 1).</span>
• Амурская военная флотилия // [archive.is/NCQLc Великая Отечественная война 1941—1945. Энциклопедия] / под ред. М. М. Козлова. — М.: Советская энциклопедия, 1985. — С. 49. — 500 000 экз.

Ссылки

• [bigenc.ru/text/1819249 Амурская военная флотилия] // А — Анкетирование. — М. : Большая Российская энциклопедия, 2005. — С. 635. — (Большая российская энциклопедия : [в 35 т.] / гл. ред. Ю. С. Осипов ; 2004—, т. 1). — ISBN 5-85270-329-X.</span>
• [citywolf.ru/268 База КАФ. Часть 1. Наземные постройки. Часть 2. Котельная. Часть 3. Берег.]
• [dkphoto.livejournal.com/193357.html?thread=9443917#t9443917 Затравочная прогулка по базе КАФ.]
• [dkphoto.livejournal.com/84745.html?thread=2989577 Хабаровск. День города. Речной парад.]

Отрывок, характеризующий Амурская военная флотилия

Наташе было 16 лет, и был 1809 год, тот самый, до которого она четыре года тому назад по пальцам считала с Борисом после того, как она с ним поцеловалась. С тех пор она ни разу не видала Бориса. Перед Соней и с матерью, когда разговор заходил о Борисе, она совершенно свободно говорила, как о деле решенном, что всё, что было прежде, – было ребячество, про которое не стоило и говорить, и которое давно было забыто. Но в самой тайной глубине ее души, вопрос о том, было ли обязательство к Борису шуткой или важным, связывающим обещанием, мучил ее.
С самых тех пор, как Борис в 1805 году из Москвы уехал в армию, он не видался с Ростовыми. Несколько раз он бывал в Москве, проезжал недалеко от Отрадного, но ни разу не был у Ростовых.
Наташе приходило иногда к голову, что он не хотел видеть ее, и эти догадки ее подтверждались тем грустным тоном, которым говаривали о нем старшие:
– В нынешнем веке не помнят старых друзей, – говорила графиня вслед за упоминанием о Борисе.
Анна Михайловна, в последнее время реже бывавшая у Ростовых, тоже держала себя как то особенно достойно, и всякий раз восторженно и благодарно говорила о достоинствах своего сына и о блестящей карьере, на которой он находился. Когда Ростовы приехали в Петербург, Борис приехал к ним с визитом.
Он ехал к ним не без волнения. Воспоминание о Наташе было самым поэтическим воспоминанием Бориса. Но вместе с тем он ехал с твердым намерением ясно дать почувствовать и ей, и родным ее, что детские отношения между ним и Наташей не могут быть обязательством ни для нее, ни для него. У него было блестящее положение в обществе, благодаря интимности с графиней Безуховой, блестящее положение на службе, благодаря покровительству важного лица, доверием которого он вполне пользовался, и у него были зарождающиеся планы женитьбы на одной из самых богатых невест Петербурга, которые очень легко могли осуществиться. Когда Борис вошел в гостиную Ростовых, Наташа была в своей комнате. Узнав о его приезде, она раскрасневшись почти вбежала в гостиную, сияя более чем ласковой улыбкой.
Борис помнил ту Наташу в коротеньком платье, с черными, блестящими из под локон глазами и с отчаянным, детским смехом, которую он знал 4 года тому назад, и потому, когда вошла совсем другая Наташа, он смутился, и лицо его выразило восторженное удивление. Это выражение его лица обрадовало Наташу.
– Что, узнаешь свою маленькую приятельницу шалунью? – сказала графиня. Борис поцеловал руку Наташи и сказал, что он удивлен происшедшей в ней переменой.
– Как вы похорошели!
«Еще бы!», отвечали смеющиеся глаза Наташи.
– А папа постарел? – спросила она. Наташа села и, не вступая в разговор Бориса с графиней, молча рассматривала своего детского жениха до малейших подробностей. Он чувствовал на себе тяжесть этого упорного, ласкового взгляда и изредка взглядывал на нее.
Мундир, шпоры, галстук, прическа Бориса, всё это было самое модное и сomme il faut [вполне порядочно]. Это сейчас заметила Наташа. Он сидел немножко боком на кресле подле графини, поправляя правой рукой чистейшую, облитую перчатку на левой, говорил с особенным, утонченным поджатием губ об увеселениях высшего петербургского света и с кроткой насмешливостью вспоминал о прежних московских временах и московских знакомых. Не нечаянно, как это чувствовала Наташа, он упомянул, называя высшую аристократию, о бале посланника, на котором он был, о приглашениях к NN и к SS.
Наташа сидела всё время молча, исподлобья глядя на него. Взгляд этот всё больше и больше, и беспокоил, и смущал Бориса. Он чаще оглядывался на Наташу и прерывался в рассказах. Он просидел не больше 10 минут и встал, раскланиваясь. Всё те же любопытные, вызывающие и несколько насмешливые глаза смотрели на него. После первого своего посещения, Борис сказал себе, что Наташа для него точно так же привлекательна, как и прежде, но что он не должен отдаваться этому чувству, потому что женитьба на ней – девушке почти без состояния, – была бы гибелью его карьеры, а возобновление прежних отношений без цели женитьбы было бы неблагородным поступком. Борис решил сам с собою избегать встреч с Наташей, нo, несмотря на это решение, приехал через несколько дней и стал ездить часто и целые дни проводить у Ростовых. Ему представлялось, что ему необходимо было объясниться с Наташей, сказать ей, что всё старое должно быть забыто, что, несмотря на всё… она не может быть его женой, что у него нет состояния, и ее никогда не отдадут за него. Но ему всё не удавалось и неловко было приступить к этому объяснению. С каждым днем он более и более запутывался. Наташа, по замечанию матери и Сони, казалась по старому влюбленной в Бориса. Она пела ему его любимые песни, показывала ему свой альбом, заставляла его писать в него, не позволяла поминать ему о старом, давая понимать, как прекрасно было новое; и каждый день он уезжал в тумане, не сказав того, что намерен был сказать, сам не зная, что он делал и для чего он приезжал, и чем это кончится. Борис перестал бывать у Элен, ежедневно получал укоризненные записки от нее и всё таки целые дни проводил у Ростовых.


Однажды вечером, когда старая графиня, вздыхая и крехтя, в ночном чепце и кофточке, без накладных буклей, и с одним бедным пучком волос, выступавшим из под белого, коленкорового чепчика, клала на коврике земные поклоны вечерней молитвы, ее дверь скрипнула, и в туфлях на босу ногу, тоже в кофточке и в папильотках, вбежала Наташа. Графиня оглянулась и нахмурилась. Она дочитывала свою последнюю молитву: «Неужели мне одр сей гроб будет?» Молитвенное настроение ее было уничтожено. Наташа, красная, оживленная, увидав мать на молитве, вдруг остановилась на своем бегу, присела и невольно высунула язык, грозясь самой себе. Заметив, что мать продолжала молитву, она на цыпочках подбежала к кровати, быстро скользнув одной маленькой ножкой о другую, скинула туфли и прыгнула на тот одр, за который графиня боялась, как бы он не был ее гробом. Одр этот был высокий, перинный, с пятью всё уменьшающимися подушками. Наташа вскочила, утонула в перине, перевалилась к стенке и начала возиться под одеялом, укладываясь, подгибая коленки к подбородку, брыкая ногами и чуть слышно смеясь, то закрываясь с головой, то взглядывая на мать. Графиня кончила молитву и с строгим лицом подошла к постели; но, увидав, что Наташа закрыта с головой, улыбнулась своей доброй, слабой улыбкой.
– Ну, ну, ну, – сказала мать.
– Мама, можно поговорить, да? – сказала Hаташa. – Ну, в душку один раз, ну еще, и будет. – И она обхватила шею матери и поцеловала ее под подбородок. В обращении своем с матерью Наташа выказывала внешнюю грубость манеры, но так была чутка и ловка, что как бы она ни обхватила руками мать, она всегда умела это сделать так, чтобы матери не было ни больно, ни неприятно, ни неловко.
– Ну, об чем же нынче? – сказала мать, устроившись на подушках и подождав, пока Наташа, также перекатившись раза два через себя, не легла с ней рядом под одним одеялом, выпростав руки и приняв серьезное выражение.
Эти ночные посещения Наташи, совершавшиеся до возвращения графа из клуба, были одним из любимейших наслаждений матери и дочери.
– Об чем же нынче? А мне нужно тебе сказать…
Наташа закрыла рукою рот матери.
– О Борисе… Я знаю, – сказала она серьезно, – я затем и пришла. Не говорите, я знаю. Нет, скажите! – Она отпустила руку. – Скажите, мама. Он мил?
– Наташа, тебе 16 лет, в твои года я была замужем. Ты говоришь, что Боря мил. Он очень мил, и я его люблю как сына, но что же ты хочешь?… Что ты думаешь? Ты ему совсем вскружила голову, я это вижу…
Говоря это, графиня оглянулась на дочь. Наташа лежала, прямо и неподвижно глядя вперед себя на одного из сфинксов красного дерева, вырезанных на углах кровати, так что графиня видела только в профиль лицо дочери. Лицо это поразило графиню своей особенностью серьезного и сосредоточенного выражения.
Наташа слушала и соображала.
– Ну так что ж? – сказала она.
– Ты ему вскружила совсем голову, зачем? Что ты хочешь от него? Ты знаешь, что тебе нельзя выйти за него замуж.
– Отчего? – не переменяя положения, сказала Наташа.
– Оттого, что он молод, оттого, что он беден, оттого, что он родня… оттого, что ты и сама не любишь его.
– А почему вы знаете?
– Я знаю. Это не хорошо, мой дружок.
– А если я хочу… – сказала Наташа.
– Перестань говорить глупости, – сказала графиня.
– А если я хочу…
– Наташа, я серьезно…
Наташа не дала ей договорить, притянула к себе большую руку графини и поцеловала ее сверху, потом в ладонь, потом опять повернула и стала целовать ее в косточку верхнего сустава пальца, потом в промежуток, потом опять в косточку, шопотом приговаривая: «январь, февраль, март, апрель, май».
– Говорите, мама, что же вы молчите? Говорите, – сказала она, оглядываясь на мать, которая нежным взглядом смотрела на дочь и из за этого созерцания, казалось, забыла всё, что она хотела сказать.
– Это не годится, душа моя. Не все поймут вашу детскую связь, а видеть его таким близким с тобой может повредить тебе в глазах других молодых людей, которые к нам ездят, и, главное, напрасно мучает его. Он, может быть, нашел себе партию по себе, богатую; а теперь он с ума сходит.
– Сходит? – повторила Наташа.
– Я тебе про себя скажу. У меня был один cousin…
– Знаю – Кирилла Матвеич, да ведь он старик?
– Не всегда был старик. Но вот что, Наташа, я поговорю с Борей. Ему не надо так часто ездить…
– Отчего же не надо, коли ему хочется?
– Оттого, что я знаю, что это ничем не кончится.
– Почему вы знаете? Нет, мама, вы не говорите ему. Что за глупости! – говорила Наташа тоном человека, у которого хотят отнять его собственность.
– Ну не выйду замуж, так пускай ездит, коли ему весело и мне весело. – Наташа улыбаясь поглядела на мать.
– Не замуж, а так , – повторила она.
– Как же это, мой друг?
– Да так . Ну, очень нужно, что замуж не выйду, а… так .
– Так, так, – повторила графиня и, трясясь всем своим телом, засмеялась добрым, неожиданным старушечьим смехом.
– Полноте смеяться, перестаньте, – закричала Наташа, – всю кровать трясете. Ужасно вы на меня похожи, такая же хохотунья… Постойте… – Она схватила обе руки графини, поцеловала на одной кость мизинца – июнь, и продолжала целовать июль, август на другой руке. – Мама, а он очень влюблен? Как на ваши глаза? В вас были так влюблены? И очень мил, очень, очень мил! Только не совсем в моем вкусе – он узкий такой, как часы столовые… Вы не понимаете?…Узкий, знаете, серый, светлый…
– Что ты врешь! – сказала графиня.
Наташа продолжала:
– Неужели вы не понимаете? Николенька бы понял… Безухий – тот синий, темно синий с красным, и он четвероугольный.
– Ты и с ним кокетничаешь, – смеясь сказала графиня.
– Нет, он франмасон, я узнала. Он славный, темно синий с красным, как вам растолковать…
– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.
Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.

На другой день графиня, пригласив к себе Бориса, переговорила с ним, и с того дня он перестал бывать у Ростовых.


31 го декабря, накануне нового 1810 года, le reveillon [ночной ужин], был бал у Екатерининского вельможи. На бале должен был быть дипломатический корпус и государь.
На Английской набережной светился бесчисленными огнями иллюминации известный дом вельможи. У освещенного подъезда с красным сукном стояла полиция, и не одни жандармы, но полицеймейстер на подъезде и десятки офицеров полиции. Экипажи отъезжали, и всё подъезжали новые с красными лакеями и с лакеями в перьях на шляпах. Из карет выходили мужчины в мундирах, звездах и лентах; дамы в атласе и горностаях осторожно сходили по шумно откладываемым подножкам, и торопливо и беззвучно проходили по сукну подъезда.
Почти всякий раз, как подъезжал новый экипаж, в толпе пробегал шопот и снимались шапки.
– Государь?… Нет, министр… принц… посланник… Разве не видишь перья?… – говорилось из толпы. Один из толпы, одетый лучше других, казалось, знал всех, и называл по имени знатнейших вельмож того времени.
Уже одна треть гостей приехала на этот бал, а у Ростовых, долженствующих быть на этом бале, еще шли торопливые приготовления одевания.
Много было толков и приготовлений для этого бала в семействе Ростовых, много страхов, что приглашение не будет получено, платье не будет готово, и не устроится всё так, как было нужно.
Вместе с Ростовыми ехала на бал Марья Игнатьевна Перонская, приятельница и родственница графини, худая и желтая фрейлина старого двора, руководящая провинциальных Ростовых в высшем петербургском свете.
В 10 часов вечера Ростовы должны были заехать за фрейлиной к Таврическому саду; а между тем было уже без пяти минут десять, а еще барышни не были одеты.
Наташа ехала на первый большой бал в своей жизни. Она в этот день встала в 8 часов утра и целый день находилась в лихорадочной тревоге и деятельности. Все силы ее, с самого утра, были устремлены на то, чтобы они все: она, мама, Соня были одеты как нельзя лучше. Соня и графиня поручились вполне ей. На графине должно было быть масака бархатное платье, на них двух белые дымковые платья на розовых, шелковых чехлах с розанами в корсаже. Волоса должны были быть причесаны a la grecque [по гречески].
Все существенное уже было сделано: ноги, руки, шея, уши были уже особенно тщательно, по бальному, вымыты, надушены и напудрены; обуты уже были шелковые, ажурные чулки и белые атласные башмаки с бантиками; прически были почти окончены. Соня кончала одеваться, графиня тоже; но Наташа, хлопотавшая за всех, отстала. Она еще сидела перед зеркалом в накинутом на худенькие плечи пеньюаре. Соня, уже одетая, стояла посреди комнаты и, нажимая до боли маленьким пальцем, прикалывала последнюю визжавшую под булавкой ленту.
– Не так, не так, Соня, – сказала Наташа, поворачивая голову от прически и хватаясь руками за волоса, которые не поспела отпустить державшая их горничная. – Не так бант, поди сюда. – Соня присела. Наташа переколола ленту иначе.
– Позвольте, барышня, нельзя так, – говорила горничная, державшая волоса Наташи.
– Ах, Боже мой, ну после! Вот так, Соня.
– Скоро ли вы? – послышался голос графини, – уж десять сейчас.
– Сейчас, сейчас. – А вы готовы, мама?
– Только току приколоть.
– Не делайте без меня, – крикнула Наташа: – вы не сумеете!
– Да уж десять.
На бале решено было быть в половине одиннадцатого, a надо было еще Наташе одеться и заехать к Таврическому саду.
Окончив прическу, Наташа в коротенькой юбке, из под которой виднелись бальные башмачки, и в материнской кофточке, подбежала к Соне, осмотрела ее и потом побежала к матери. Поворачивая ей голову, она приколола току, и, едва успев поцеловать ее седые волосы, опять побежала к девушкам, подшивавшим ей юбку.
Дело стояло за Наташиной юбкой, которая была слишком длинна; ее подшивали две девушки, обкусывая торопливо нитки. Третья, с булавками в губах и зубах, бегала от графини к Соне; четвертая держала на высоко поднятой руке всё дымковое платье.
– Мавруша, скорее, голубушка!
– Дайте наперсток оттуда, барышня.
– Скоро ли, наконец? – сказал граф, входя из за двери. – Вот вам духи. Перонская уж заждалась.
– Готово, барышня, – говорила горничная, двумя пальцами поднимая подшитое дымковое платье и что то обдувая и потряхивая, высказывая этим жестом сознание воздушности и чистоты того, что она держала.
Наташа стала надевать платье.
– Сейчас, сейчас, не ходи, папа, – крикнула она отцу, отворившему дверь, еще из под дымки юбки, закрывавшей всё ее лицо. Соня захлопнула дверь. Через минуту графа впустили. Он был в синем фраке, чулках и башмаках, надушенный и припомаженный.
– Ах, папа, ты как хорош, прелесть! – сказала Наташа, стоя посреди комнаты и расправляя складки дымки.
– Позвольте, барышня, позвольте, – говорила девушка, стоя на коленях, обдергивая платье и с одной стороны рта на другую переворачивая языком булавки.
– Воля твоя! – с отчаянием в голосе вскрикнула Соня, оглядев платье Наташи, – воля твоя, опять длинно!
Наташа отошла подальше, чтоб осмотреться в трюмо. Платье было длинно.
– Ей Богу, сударыня, ничего не длинно, – сказала Мавруша, ползавшая по полу за барышней.
– Ну длинно, так заметаем, в одну минутую заметаем, – сказала решительная Дуняша, из платочка на груди вынимая иголку и опять на полу принимаясь за работу.
В это время застенчиво, тихими шагами, вошла графиня в своей токе и бархатном платье.
– Уу! моя красавица! – закричал граф, – лучше вас всех!… – Он хотел обнять ее, но она краснея отстранилась, чтоб не измяться.
– Мама, больше на бок току, – проговорила Наташа. – Я переколю, и бросилась вперед, а девушки, подшивавшие, не успевшие за ней броситься, оторвали кусочек дымки.
– Боже мой! Что ж это такое? Я ей Богу не виновата…
– Ничего, заметаю, не видно будет, – говорила Дуняша.
– Красавица, краля то моя! – сказала из за двери вошедшая няня. – А Сонюшка то, ну красавицы!…
В четверть одиннадцатого наконец сели в кареты и поехали. Но еще нужно было заехать к Таврическому саду.
Перонская была уже готова. Несмотря на ее старость и некрасивость, у нее происходило точно то же, что у Ростовых, хотя не с такой торопливостью (для нее это было дело привычное), но также было надушено, вымыто, напудрено старое, некрасивое тело, также старательно промыто за ушами, и даже, и так же, как у Ростовых, старая горничная восторженно любовалась нарядом своей госпожи, когда она в желтом платье с шифром вышла в гостиную. Перонская похвалила туалеты Ростовых.
Ростовы похвалили ее вкус и туалет, и, бережа прически и платья, в одиннадцать часов разместились по каретам и поехали.


Наташа с утра этого дня не имела ни минуты свободы, и ни разу не успела подумать о том, что предстоит ей.
В сыром, холодном воздухе, в тесноте и неполной темноте колыхающейся кареты, она в первый раз живо представила себе то, что ожидает ее там, на бале, в освещенных залах – музыка, цветы, танцы, государь, вся блестящая молодежь Петербурга. То, что ее ожидало, было так прекрасно, что она не верила даже тому, что это будет: так это было несообразно с впечатлением холода, тесноты и темноты кареты. Она поняла всё то, что ее ожидает, только тогда, когда, пройдя по красному сукну подъезда, она вошла в сени, сняла шубу и пошла рядом с Соней впереди матери между цветами по освещенной лестнице. Только тогда она вспомнила, как ей надо было себя держать на бале и постаралась принять ту величественную манеру, которую она считала необходимой для девушки на бале. Но к счастью ее она почувствовала, что глаза ее разбегались: она ничего не видела ясно, пульс ее забил сто раз в минуту, и кровь стала стучать у ее сердца. Она не могла принять той манеры, которая бы сделала ее смешною, и шла, замирая от волнения и стараясь всеми силами только скрыть его. И эта то была та самая манера, которая более всего шла к ней. Впереди и сзади их, так же тихо переговариваясь и так же в бальных платьях, входили гости. Зеркала по лестнице отражали дам в белых, голубых, розовых платьях, с бриллиантами и жемчугами на открытых руках и шеях.
Наташа смотрела в зеркала и в отражении не могла отличить себя от других. Всё смешивалось в одну блестящую процессию. При входе в первую залу, равномерный гул голосов, шагов, приветствий – оглушил Наташу; свет и блеск еще более ослепил ее. Хозяин и хозяйка, уже полчаса стоявшие у входной двери и говорившие одни и те же слова входившим: «charme de vous voir», [в восхищении, что вижу вас,] так же встретили и Ростовых с Перонской.
Две девочки в белых платьях, с одинаковыми розами в черных волосах, одинаково присели, но невольно хозяйка остановила дольше свой взгляд на тоненькой Наташе. Она посмотрела на нее, и ей одной особенно улыбнулась в придачу к своей хозяйской улыбке. Глядя на нее, хозяйка вспомнила, может быть, и свое золотое, невозвратное девичье время, и свой первый бал. Хозяин тоже проводил глазами Наташу и спросил у графа, которая его дочь?
– Charmante! [Очаровательна!] – сказал он, поцеловав кончики своих пальцев.
В зале стояли гости, теснясь у входной двери, ожидая государя. Графиня поместилась в первых рядах этой толпы. Наташа слышала и чувствовала, что несколько голосов спросили про нее и смотрели на нее. Она поняла, что она понравилась тем, которые обратили на нее внимание, и это наблюдение несколько успокоило ее.
«Есть такие же, как и мы, есть и хуже нас» – подумала она.
Перонская называла графине самых значительных лиц, бывших на бале.
– Вот это голландский посланик, видите, седой, – говорила Перонская, указывая на старичка с серебряной сединой курчавых, обильных волос, окруженного дамами, которых он чему то заставлял смеяться.
– А вот она, царица Петербурга, графиня Безухая, – говорила она, указывая на входившую Элен.
– Как хороша! Не уступит Марье Антоновне; смотрите, как за ней увиваются и молодые и старые. И хороша, и умна… Говорят принц… без ума от нее. А вот эти две, хоть и нехороши, да еще больше окружены.
Она указала на проходивших через залу даму с очень некрасивой дочерью.
– Это миллионерка невеста, – сказала Перонская. – А вот и женихи.
– Это брат Безуховой – Анатоль Курагин, – сказала она, указывая на красавца кавалергарда, который прошел мимо их, с высоты поднятой головы через дам глядя куда то. – Как хорош! неправда ли? Говорят, женят его на этой богатой. .И ваш то соusin, Друбецкой, тоже очень увивается. Говорят, миллионы. – Как же, это сам французский посланник, – отвечала она о Коленкуре на вопрос графини, кто это. – Посмотрите, как царь какой нибудь. А всё таки милы, очень милы французы. Нет милей для общества. А вот и она! Нет, всё лучше всех наша Марья то Антоновна! И как просто одета. Прелесть! – А этот то, толстый, в очках, фармазон всемирный, – сказала Перонская, указывая на Безухова. – С женою то его рядом поставьте: то то шут гороховый!
Пьер шел, переваливаясь своим толстым телом, раздвигая толпу, кивая направо и налево так же небрежно и добродушно, как бы он шел по толпе базара. Он продвигался через толпу, очевидно отыскивая кого то.
Наташа с радостью смотрела на знакомое лицо Пьера, этого шута горохового, как называла его Перонская, и знала, что Пьер их, и в особенности ее, отыскивал в толпе. Пьер обещал ей быть на бале и представить ей кавалеров.
Но, не дойдя до них, Безухой остановился подле невысокого, очень красивого брюнета в белом мундире, который, стоя у окна, разговаривал с каким то высоким мужчиной в звездах и ленте. Наташа тотчас же узнала невысокого молодого человека в белом мундире: это был Болконский, который показался ей очень помолодевшим, повеселевшим и похорошевшим.
– Вот еще знакомый, Болконский, видите, мама? – сказала Наташа, указывая на князя Андрея. – Помните, он у нас ночевал в Отрадном.
– А, вы его знаете? – сказала Перонская. – Терпеть не могу. Il fait a present la pluie et le beau temps. [От него теперь зависит дождливая или хорошая погода. (Франц. пословица, имеющая значение, что он имеет успех.)] И гордость такая, что границ нет! По папеньке пошел. И связался с Сперанским, какие то проекты пишут. Смотрите, как с дамами обращается! Она с ним говорит, а он отвернулся, – сказала она, указывая на него. – Я бы его отделала, если бы он со мной так поступил, как с этими дамами.


Вдруг всё зашевелилось, толпа заговорила, подвинулась, опять раздвинулась, и между двух расступившихся рядов, при звуках заигравшей музыки, вошел государь. За ним шли хозяин и хозяйка. Государь шел быстро, кланяясь направо и налево, как бы стараясь скорее избавиться от этой первой минуты встречи. Музыканты играли Польской, известный тогда по словам, сочиненным на него. Слова эти начинались: «Александр, Елизавета, восхищаете вы нас…» Государь прошел в гостиную, толпа хлынула к дверям; несколько лиц с изменившимися выражениями поспешно прошли туда и назад. Толпа опять отхлынула от дверей гостиной, в которой показался государь, разговаривая с хозяйкой. Какой то молодой человек с растерянным видом наступал на дам, прося их посторониться. Некоторые дамы с лицами, выражавшими совершенную забывчивость всех условий света, портя свои туалеты, теснились вперед. Мужчины стали подходить к дамам и строиться в пары Польского.
Всё расступилось, и государь, улыбаясь и не в такт ведя за руку хозяйку дома, вышел из дверей гостиной. За ним шли хозяин с М. А. Нарышкиной, потом посланники, министры, разные генералы, которых не умолкая называла Перонская. Больше половины дам имели кавалеров и шли или приготовлялись итти в Польской. Наташа чувствовала, что она оставалась с матерью и Соней в числе меньшей части дам, оттесненных к стене и не взятых в Польской. Она стояла, опустив свои тоненькие руки, и с мерно поднимающейся, чуть определенной грудью, сдерживая дыхание, блестящими, испуганными глазами глядела перед собой, с выражением готовности на величайшую радость и на величайшее горе. Ее не занимали ни государь, ни все важные лица, на которых указывала Перонская – у ней была одна мысль: «неужели так никто не подойдет ко мне, неужели я не буду танцовать между первыми, неужели меня не заметят все эти мужчины, которые теперь, кажется, и не видят меня, а ежели смотрят на меня, то смотрят с таким выражением, как будто говорят: А! это не она, так и нечего смотреть. Нет, это не может быть!» – думала она. – «Они должны же знать, как мне хочется танцовать, как я отлично танцую, и как им весело будет танцовать со мною».
Звуки Польского, продолжавшегося довольно долго, уже начинали звучать грустно, – воспоминанием в ушах Наташи. Ей хотелось плакать. Перонская отошла от них. Граф был на другом конце залы, графиня, Соня и она стояли одни как в лесу в этой чуждой толпе, никому неинтересные и ненужные. Князь Андрей прошел с какой то дамой мимо них, очевидно их не узнавая. Красавец Анатоль, улыбаясь, что то говорил даме, которую он вел, и взглянул на лицо Наташе тем взглядом, каким глядят на стены. Борис два раза прошел мимо них и всякий раз отворачивался. Берг с женою, не танцовавшие, подошли к ним.
Наташе показалось оскорбительно это семейное сближение здесь, на бале, как будто не было другого места для семейных разговоров, кроме как на бале. Она не слушала и не смотрела на Веру, что то говорившую ей про свое зеленое платье.
Наконец государь остановился подле своей последней дамы (он танцовал с тремя), музыка замолкла; озабоченный адъютант набежал на Ростовых, прося их еще куда то посторониться, хотя они стояли у стены, и с хор раздались отчетливые, осторожные и увлекательно мерные звуки вальса. Государь с улыбкой взглянул на залу. Прошла минута – никто еще не начинал. Адъютант распорядитель подошел к графине Безуховой и пригласил ее. Она улыбаясь подняла руку и положила ее, не глядя на него, на плечо адъютанта. Адъютант распорядитель, мастер своего дела, уверенно, неторопливо и мерно, крепко обняв свою даму, пустился с ней сначала глиссадом, по краю круга, на углу залы подхватил ее левую руку, повернул ее, и из за всё убыстряющихся звуков музыки слышны были только мерные щелчки шпор быстрых и ловких ног адъютанта, и через каждые три такта на повороте как бы вспыхивало развеваясь бархатное платье его дамы. Наташа смотрела на них и готова была плакать, что это не она танцует этот первый тур вальса.
Князь Андрей в своем полковничьем, белом (по кавалерии) мундире, в чулках и башмаках, оживленный и веселый, стоял в первых рядах круга, недалеко от Ростовых. Барон Фиргоф говорил с ним о завтрашнем, предполагаемом первом заседании государственного совета. Князь Андрей, как человек близкий Сперанскому и участвующий в работах законодательной комиссии, мог дать верные сведения о заседании завтрашнего дня, о котором ходили различные толки. Но он не слушал того, что ему говорил Фиргоф, и глядел то на государя, то на сбиравшихся танцовать кавалеров, не решавшихся вступить в круг.
Князь Андрей наблюдал этих робевших при государе кавалеров и дам, замиравших от желания быть приглашенными.
Пьер подошел к князю Андрею и схватил его за руку.
– Вы всегда танцуете. Тут есть моя protegee [любимица], Ростова молодая, пригласите ее, – сказал он.
– Где? – спросил Болконский. – Виноват, – сказал он, обращаясь к барону, – этот разговор мы в другом месте доведем до конца, а на бале надо танцовать. – Он вышел вперед, по направлению, которое ему указывал Пьер. Отчаянное, замирающее лицо Наташи бросилось в глаза князю Андрею. Он узнал ее, угадал ее чувство, понял, что она была начинающая, вспомнил ее разговор на окне и с веселым выражением лица подошел к графине Ростовой.
– Позвольте вас познакомить с моей дочерью, – сказала графиня, краснея.
– Я имею удовольствие быть знакомым, ежели графиня помнит меня, – сказал князь Андрей с учтивым и низким поклоном, совершенно противоречащим замечаниям Перонской о его грубости, подходя к Наташе, и занося руку, чтобы обнять ее талию еще прежде, чем он договорил приглашение на танец. Он предложил тур вальса. То замирающее выражение лица Наташи, готовое на отчаяние и на восторг, вдруг осветилось счастливой, благодарной, детской улыбкой.
«Давно я ждала тебя», как будто сказала эта испуганная и счастливая девочка, своей проявившейся из за готовых слез улыбкой, поднимая свою руку на плечо князя Андрея. Они были вторая пара, вошедшая в круг. Князь Андрей был одним из лучших танцоров своего времени. Наташа танцовала превосходно. Ножки ее в бальных атласных башмачках быстро, легко и независимо от нее делали свое дело, а лицо ее сияло восторгом счастия. Ее оголенные шея и руки были худы и некрасивы. В сравнении с плечами Элен, ее плечи были худы, грудь неопределенна, руки тонки; но на Элен был уже как будто лак от всех тысяч взглядов, скользивших по ее телу, а Наташа казалась девочкой, которую в первый раз оголили, и которой бы очень стыдно это было, ежели бы ее не уверили, что это так необходимо надо.
Князь Андрей любил танцовать, и желая поскорее отделаться от политических и умных разговоров, с которыми все обращались к нему, и желая поскорее разорвать этот досадный ему круг смущения, образовавшегося от присутствия государя, пошел танцовать и выбрал Наташу, потому что на нее указал ему Пьер и потому, что она первая из хорошеньких женщин попала ему на глаза; но едва он обнял этот тонкий, подвижной стан, и она зашевелилась так близко от него и улыбнулась так близко ему, вино ее прелести ударило ему в голову: он почувствовал себя ожившим и помолодевшим, когда, переводя дыханье и оставив ее, остановился и стал глядеть на танцующих.


После князя Андрея к Наташе подошел Борис, приглашая ее на танцы, подошел и тот танцор адъютант, начавший бал, и еще молодые люди, и Наташа, передавая своих излишних кавалеров Соне, счастливая и раскрасневшаяся, не переставала танцовать целый вечер. Она ничего не заметила и не видала из того, что занимало всех на этом бале. Она не только не заметила, как государь долго говорил с французским посланником, как он особенно милостиво говорил с такой то дамой, как принц такой то и такой то сделали и сказали то то, как Элен имела большой успех и удостоилась особенного внимания такого то; она не видала даже государя и заметила, что он уехал только потому, что после его отъезда бал более оживился. Один из веселых котильонов, перед ужином, князь Андрей опять танцовал с Наташей. Он напомнил ей о их первом свиданьи в отрадненской аллее и о том, как она не могла заснуть в лунную ночь, и как он невольно слышал ее. Наташа покраснела при этом напоминании и старалась оправдаться, как будто было что то стыдное в том чувстве, в котором невольно подслушал ее князь Андрей.
Князь Андрей, как все люди, выросшие в свете, любил встречать в свете то, что не имело на себе общего светского отпечатка. И такова была Наташа, с ее удивлением, радостью и робостью и даже ошибками во французском языке. Он особенно нежно и бережно обращался и говорил с нею. Сидя подле нее, разговаривая с ней о самых простых и ничтожных предметах, князь Андрей любовался на радостный блеск ее глаз и улыбки, относившейся не к говоренным речам, а к ее внутреннему счастию. В то время, как Наташу выбирали и она с улыбкой вставала и танцовала по зале, князь Андрей любовался в особенности на ее робкую грацию. В середине котильона Наташа, окончив фигуру, еще тяжело дыша, подходила к своему месту. Новый кавалер опять пригласил ее. Она устала и запыхалась, и видимо подумала отказаться, но тотчас опять весело подняла руку на плечо кавалера и улыбнулась князю Андрею.
«Я бы рада была отдохнуть и посидеть с вами, я устала; но вы видите, как меня выбирают, и я этому рада, и я счастлива, и я всех люблю, и мы с вами всё это понимаем», и еще многое и многое сказала эта улыбка. Когда кавалер оставил ее, Наташа побежала через залу, чтобы взять двух дам для фигур.
«Ежели она подойдет прежде к своей кузине, а потом к другой даме, то она будет моей женой», сказал совершенно неожиданно сам себе князь Андрей, глядя на нее. Она подошла прежде к кузине.
«Какой вздор иногда приходит в голову! подумал князь Андрей; но верно только то, что эта девушка так мила, так особенна, что она не протанцует здесь месяца и выйдет замуж… Это здесь редкость», думал он, когда Наташа, поправляя откинувшуюся у корсажа розу, усаживалась подле него.
В конце котильона старый граф подошел в своем синем фраке к танцующим. Он пригласил к себе князя Андрея и спросил у дочери, весело ли ей? Наташа не ответила и только улыбнулась такой улыбкой, которая с упреком говорила: «как можно было спрашивать об этом?»
– Так весело, как никогда в жизни! – сказала она, и князь Андрей заметил, как быстро поднялись было ее худые руки, чтобы обнять отца и тотчас же опустились. Наташа была так счастлива, как никогда еще в жизни. Она была на той высшей ступени счастия, когда человек делается вполне доверчив и не верит в возможность зла, несчастия и горя.

Пьер на этом бале в первый раз почувствовал себя оскорбленным тем положением, которое занимала его жена в высших сферах. Он был угрюм и рассеян. Поперек лба его была широкая складка, и он, стоя у окна, смотрел через очки, никого не видя.
Наташа, направляясь к ужину, прошла мимо его.
Мрачное, несчастное лицо Пьера поразило ее. Она остановилась против него. Ей хотелось помочь ему, передать ему излишек своего счастия.
– Как весело, граф, – сказала она, – не правда ли?
Пьер рассеянно улыбнулся, очевидно не понимая того, что ему говорили.
– Да, я очень рад, – сказал он.
«Как могут они быть недовольны чем то, думала Наташа. Особенно такой хороший, как этот Безухов?» На глаза Наташи все бывшие на бале были одинаково добрые, милые, прекрасные люди, любящие друг друга: никто не мог обидеть друг друга, и потому все должны были быть счастливы.


На другой день князь Андрей вспомнил вчерашний бал, но не на долго остановился на нем мыслями. «Да, очень блестящий был бал. И еще… да, Ростова очень мила. Что то в ней есть свежее, особенное, не петербургское, отличающее ее». Вот всё, что он думал о вчерашнем бале, и напившись чаю, сел за работу.
Но от усталости или бессонницы (день был нехороший для занятий, и князь Андрей ничего не мог делать) он всё критиковал сам свою работу, как это часто с ним бывало, и рад был, когда услыхал, что кто то приехал.
Приехавший был Бицкий, служивший в различных комиссиях, бывавший во всех обществах Петербурга, страстный поклонник новых идей и Сперанского и озабоченный вестовщик Петербурга, один из тех людей, которые выбирают направление как платье – по моде, но которые по этому то кажутся самыми горячими партизанами направлений. Он озабоченно, едва успев снять шляпу, вбежал к князю Андрею и тотчас же начал говорить. Он только что узнал подробности заседания государственного совета нынешнего утра, открытого государем, и с восторгом рассказывал о том. Речь государя была необычайна. Это была одна из тех речей, которые произносятся только конституционными монархами. «Государь прямо сказал, что совет и сенат суть государственные сословия ; он сказал, что правление должно иметь основанием не произвол, а твердые начала . Государь сказал, что финансы должны быть преобразованы и отчеты быть публичны», рассказывал Бицкий, ударяя на известные слова и значительно раскрывая глаза.
– Да, нынешнее событие есть эра, величайшая эра в нашей истории, – заключил он.
Князь Андрей слушал рассказ об открытии государственного совета, которого он ожидал с таким нетерпением и которому приписывал такую важность, и удивлялся, что событие это теперь, когда оно совершилось, не только не трогало его, но представлялось ему более чем ничтожным. Он с тихой насмешкой слушал восторженный рассказ Бицкого. Самая простая мысль приходила ему в голову: «Какое дело мне и Бицкому, какое дело нам до того, что государю угодно было сказать в совете! Разве всё это может сделать меня счастливее и лучше?»
И это простое рассуждение вдруг уничтожило для князя Андрея весь прежний интерес совершаемых преобразований. В этот же день князь Андрей должен был обедать у Сперанского «en petit comite«, [в маленьком собрании,] как ему сказал хозяин, приглашая его. Обед этот в семейном и дружеском кругу человека, которым он так восхищался, прежде очень интересовал князя Андрея, тем более что до сих пор он не видал Сперанского в его домашнем быту; но теперь ему не хотелось ехать.
В назначенный час обеда, однако, князь Андрей уже входил в собственный, небольшой дом Сперанского у Таврического сада. В паркетной столовой небольшого домика, отличавшегося необыкновенной чистотой (напоминающей монашескую чистоту) князь Андрей, несколько опоздавший, уже нашел в пять часов собравшееся всё общество этого petit comite, интимных знакомых Сперанского. Дам не было никого кроме маленькой дочери Сперанского (с длинным лицом, похожим на отца) и ее гувернантки. Гости были Жерве, Магницкий и Столыпин. Еще из передней князь Андрей услыхал громкие голоса и звонкий, отчетливый хохот – хохот, похожий на тот, каким смеются на сцене. Кто то голосом, похожим на голос Сперанского, отчетливо отбивал: ха… ха… ха… Князь Андрей никогда не слыхал смеха Сперанского, и этот звонкий, тонкий смех государственного человека странно поразил его.