Амьенская операция

Амьенская операция Битва при Амьене
Основной конфликт: Первая мировая война
8 августа 1918 года. Уилл Лонгстафф. Немецкие пленные в битве при Амьене.
Дата	8 августа — 13 августа 1918 года
Место	Амьен, Пикардия, Франция
Итог	Победа союзников
Противники
Великобритания Канада Австралия Франция США Германская империя
Командующие
Фердинанд Фош Дуглас Хейг Артур Кюрри Джон Монаш Джон Першинг Георг фон дер Марвиц Эрих Людендорф
Силы сторон
5 дивизий 4 дивизии 3 дивизии 1 дивизия 12 дивизий 1900 самолётов 532 танка 400 000 человек 25 дивизий 4 дивизии в резерве 365 самолётов 190 000 человек
Потери
4-я британская армия: 22 200 убитыми, ранеными, пленными 1-я французская армия: 24 000 убитыми, ранеными, пленными 22 000 убитыми, ранеными, пленными

О сражении франко-прусской войны см. Битва при Амьене

Амьенская операция (Битва при Амьене (1918), Амьенское сражение; 8 августа — 13 августа 1918 года) — широкомасштабное наступление союзных войск против германской армии во время Первой мировой войны у французского города Амьен; завершилось прорывом германского фронта и победой войск Антанты.

В результате боевых действий на Западном фронте весной 1918 года, произошли значительные изменения в линии фронта. Образовались два так называемых «выступа», глубоко вклинившихся в оборону войск Антанты. Они получили название Амьенский и Сен-Миельский выступы. В ходе кампании 1918 года союзным войскам удалось ликвидировать обе эти стратегические неровности фронта (Амьенская и Сен-Миельская операция).

Амьенская битва является первой операцией союзных армий в рамках Стодневного наступления. Начавшаяся 8 августа операция положила начало всеобщему наступлению союзных войск на Западном фронте. Амьенское сражение было переломным моментом кампании 1918 года, войскам Антанты удалось полностью выполнить задачу прорыва германского фронта, генерал Людендорф позже назвал 8 августа «чёрным днём» для германской армии. Амьенская операция завершила позиционную войну на Западном фронте. Война перешла в стадию маневренной, до самого окончания боевых действий 11 ноября 1918 года.

Перед наступлением

Боевые действия в начале-середине 1918 года

21 марта 1918 года германское командование приступило к реализации операции «Мишель» (Весеннее наступление (1918)). Это наступление должно было переломить ход войны в пользу Германии. Германская армия надеялась захватить наступательную инициативу, расчленить союзные армии, британцев скинуть в море, а затем приступить к уничтожению французской армии и продвижению к Парижу.

Заключив Брестский мир с Советской Россией, Германия сумела перебросить 44 дивизии с переставшего существовать Восточного фронта на Западный, создав численный перевес над союзными армиями. Первоначально германской армии сопутствовал успех, наступавшие сумели продавить оборону союзников и продвинуться на несколько десятков километров. После завершения операции «Мишель» германское наступление продолжилось. Одержав победы у Лиса и в битве при Айсине, германцы приблизились к Парижу на 56 километров.

К июлю германские войска вышли к Марне, однако войска были истощены, резервы исчерпаны. В этих условиях командующий союзными войсками генерал Фош отдал приказ о начале контрнаступления. В июле-августе состоялась вторая битва на Марне, в которой войска Антанты сумели одержать победу над немецкими войсками, которые были вынуждены отступить.

После сражения на Марне стратегическая инициатива окончательно перешла в руки союзных войск.

План союзного командования

После того как немецкое наступление было остановлено, командование Антанты приняло решение о подготовке серии наступательных операций, которые должны были привести к окончательному разгрому германской армии и окончанию войны.

24 июля 1918 года в Бомбоне состоялось совещание командующих союзными армиями Петэна, Хейга и Першинга, на котором главнокомандующий союзными войсками Фош изложил план дальнейших действий союзных войск. Основа этого плана состояла в том, что необходимо было отказаться от оборонительного образа действий и перейти в наступление. 24 июля союзное командование издало директиву о проведении ряда наступательных операций с целью ликвидировать выступы в линии фронта, образовавшиеся в результате германского весеннего наступления (Амьенский и Сен-Миельский выступы). Далее планировалось перейти в общее наступление по всему фронту и не позволить войскам противника отойти на ранее подготовленные оборонительные рубежи, как это было в 1917 году. Переоценив оборонительные возможности немцев, Фош планировал закончить войну лишь в следующем 1919 году.

Германское командование не представляло всей серьёзности обстановки. Командующий германскими войсками генерал Эрих Людендорф отказался отвести войска с захваченных летом позиций по политическим причинам. Однако, 2 августа 1918 года Людендорф издал директиву, в которой указывалось: «Обстановка требует, чтобы мы, с одной стороны, перешли к обороне, а с другой, — как только представится возможность, вновь предприняли бы наступление». Немцами планировалось провести ещё ряд наступательных операций для улучшения тактического положения во Фландрии. Германское командование, в отличие от союзного командования, наоборот, переоценило свои силы, считая, что союзные армии в ходе весеннего наступления понесли большие потери и не планируют активных боевых действий.

Подготовка к Амьенской операции

Первой из намеченных союзниками операций по ликвидации выступов в линии фронта была Амьенская операция. Планируя её, командование Антанты рассчитывало очистить от германских войск амьенский выступ, «ликвидировать угрозу Амьену и железной дороге Париж — Амьен, а также разбить и отбросить противника между реками Сомма и Авр». К проведению операции привлекались 4-я британская, 1-я и 3-я французские армии под общим командованием фельдмаршала Хейга. В состав наступательной группировки были включены 17 пехотных и 3 кавалерийские дивизии, 2684 артиллерийских орудия, 532 танка (тяжёлые танки марки «MV» и «MV звезда» и средние танки марки «Уиппет»), 16 бронеавтомобилей и около 1900 самолётов. В наступлении планировалось активно использовать танки, которых у союзников было достаточно. Оборону на данном участке фронта занимала 2-я германская армия, имевшая в своём составе 7 пехотных дивизий, 840 орудий и 106 самолётов.

В первый день наступления 8 августа планировалось наступление на фронте в 25 км силами 4-й английской армии и левофлангового (31-го) корпуса 1-й французской армии. Затем должно было начаться наступление 3-й армии и основных сил 1-й армии. По настоянию командующих канадских и австралийских дивизий (которым предстояло впервые сражаться плечом к плечу), для усиления эффекта неожиданности в полосе наступления была отменена артиллерийская подготовка, планировалось задействовать большое количество танков. Однако в полосе наступления 1-й французской армии без артиллерийской подготовки было не обойтись. Поэтому, чтобы не терять элемент неожиданности, было принято решение о том, что основные французские силы начнут наступать на 45 минут позже 4-й британской армии.

Характерной особенностью подготовки операции было то, что австралийские части британской армии уже с конца апреля начали вести мелкие бои за улучшение своего тактического положения. В результате этого 2-я немецкая армия потеряла полосу боевого охранения и оборонялась на недостаточно развитых в глубину позициях.

Эти бои, а также на редкость успешная аэрофотосъёмка позволили английскому командованию составить полную картину системы германской обороны. Начало наступления было намечено на 4 часа 20 минут. 1/3 орудий должны были создать огневой вал, а остальные 2/3 — вести огонь по пехотным и артиллерийским позициям, командным пунктам, путям подхода резервов. Огневой вал в течение трёх минут должен был держаться на передовых германских позициях. За это время танки и атакующая пехота должны были вплотную подойти к огневому валу и непосредственно следовать за ним. Огневой вал надлежало вести скачками сначала через 2 минуты, затем через 3 минуты, а позднее через 4 минуты. Весьма детально был спланирован порядок наступления в глубине германской обороны. Через 2 часа после начала атаки, в 6 часов 20 минут, пехота и танки должны были достигнуть первого рубежа атаки. Затем продвижение останавливалось, подтягивалась артиллерия, атака возобновлялась в 8 часов 20 минут и продолжалась до второго рубежа, а затем без перерыва до третьего рубежа, который находился в 9-12 км от исходных позиций наступавших. Затем кавалерийский корпус 4-й армии должен был обогнать пехоту, выйти на третий рубеж обороны и удерживать его до подхода основных сил, а после этого развивать успех далее.

Отличительной чертой подготовки операции была также абсолютная секретность. Весь район сосредоточения прикрывался авиацией, благодаря хорошему состоянию железнодорожных путей в район наступления прибыло 230 воинских эшелонов и более 60 поездов с боеприпасами. Артиллерия заняла свои позиции в последние 2-3 дня перед наступлением, а танки в ночь на 8 августа. Для введения противника в заблуждение в районе Ипра по распоряжению английского командования велись широкие демонстративные действия.

В последние дни перед наступлением с передовых немецких позиций стали поступать донесения о подозрительных шумах в тылу противника, а воздушная разведка доложила о передвижении колонны танков. На все эти сообщения германское командование не обратило большого внимания.

Силы сторон

Союзники

В 1918 году на Западный фронт начинают прибывать американские войска, в Амьенской операции участвовала 1 американская дивизия (33-я) в составе 4-й британской армии, также английское командование начинает переброску войск из Палестины.

• 4-я британская армия:

Страна	Войска
Австралийский корпус	1-я австралийская дивизия, 2-я австралийская дивизия, 3-я австралийская дивизия, 4-я австралийская дивизия, 5-я австралийская дивизия.
Канадский корпус	1-я канадская дивизия, 2-я канадская дивизия, 3-я канадская дивизия, 4-я канадская дивизия, 32-я английская дивизия.
3-й британский корпус	12-я дивизия, 18-я дивизия, 47-я дивизия, 58-я дивизия, 33-я американская дивизия.
Кавалерийский корпус	1-я кавалерийская дивизия, 2-я кавалерийская дивизия, 3-я кавалерийская дивизия.
Вооружение	Танковый корпус (412 танков), 120 лёгких танков, 800 самолётов

1-я французская армия

Страна	Войска
1-я армия	12 дивизий в составе 9-го, 10-го, 31-го, 35-го и Кавалерийского корпусов
Вооружение	1104 самолётов

Германия

Во главе 2-й армии стоял генерал Георг фон дер Марвиц.

Страна	Войска
2-я армия	13-я дивизия, 14-я дивизия, 27-я дивизия, 41-я дивизия, 43-я резервная дивизия, 54-я дивизия, 108-я дивизия, 117-я дивизия, 192-я дивизия, 225-я дивизия, 107-я дивизия, 109-я дивизия, 243-я дивизия и четыре дивизии 2-й германской армии в резерве.
18-я армия	10 дивизий, 5 резервных дивизий, и 365 самолётов из 18-й германской армии.

Боевые действия

Начало наступления

8 августа 1918 года в 4 часа 20 минут союзная артиллерия открыла мощный огонь по позициям, командным и наблюдательным пунктам, узлам связи и тыловым объектам 2-й германской армии. Треть артиллерии организовала огневой вал, под прикрытием которого дивизии 4-й британской армии и 415 танков двинулись в атаку. Атака стала полной неожиданностью для немцев. Туман и разрывы химических и дымовых снарядов ограничили видимость до 10-15 метров. На позиции германских войск обрушились английские танки. Танки обстреливали из пулемётов немецкую пехоту, уничтожали телефонные и телеграфные столбы.

В 5 часов 05 минут, после артиллерийской подготовки, в сражение вступил 31-й корпус французской армии, прорыв германской обороны развивался в строгом соответствии с ранее намеченным планом. К 6 часам 20 минутам 7 британских дивизий, в основном, достигли первого рубежа обороны. Затем войска приостановились на 2 часа, чтобы подтянулась артиллерия. Затем наступление возобновилось, и к 13 часам 30 минутам наступавшие достигли третьего оборонительного рубежа. Однако дальнейшие попытки английских и французских войск продвинуться вглубь германской обороны были безуспешны. Германское командование спешно перебрасывало в район Амьена дивизии с других участков фронта.

Итоги первого дня боев были для германской армии плачевными. Немецкие войска потеряли 27 000 человек убитыми и пленными, около 400 орудий. Союзным войскам удалось захватить большое число других военных трофеев. Также союзникам удалось сбить 62 немецких самолёта. Германские войска были деморализованы, начались массовые сдачи в плен. Британские и французские войска за первый день боев потеряли 8800 человек. Внезапность атаки прервала связь между германскими дивизиями. Большое число немецких офицеров попало в плен.

Дальнейшие бои

9 августа наступление союзных войск продолжилось, в сражение вступили 1-я и 3-я французские армии. Германская артиллерия была перегруппирована для борьбы с танками, в результате чего англичане и французы начали нести большие потери среди танков. Например, за первый день боев из 415 танков союзники потеряли около 100 машин. 9 августа из 145 танков союзники потеряли 39. Это оказало значительное влияние на снижение темпов наступления. Вскоре танки были выведены в тыл и в дальнейшем в сражении не участвовали.

Наибольших успехов добились канадские и австралийские дивизии, которые двигались вглубь вражеской обороны с внушительной быстротой. Южнее Соммы в германской обороне образовался разрыв в 24 км. Севернее Соммы результаты для союзников были не такими впечатляющими.

12 августа бои шли лишь на некоторых участках фронта, к исходу дня германские войска были вытеснены на линию Альбер, Брэ, Шон, западнее Руа. С 13 августа продвижение союзных войск прекратилось. В среднем союзные войска продвинулись на 11 км. Канадские дивизии на 13 км, австралийские дивизии на 11 км, англичане на 3 км, французские войска на 8 км.

Последствия операции

Военные итоги наступления

В результате наступления союзные войска выполнили стоявшую перед ними задачу прорыва германского фронта. Они продвинулись от 10 до 18 км на фронте в 75 км, ликвидировав угрозу Амьену и железной дороге Париж − Амьен. Потери германской армии составили 74 000 человек из них 33 000 пленными. Союзники потеряли около 46 000 человек (в том числе британцы и американцы — 7100 человек, канадцы — 9100, австралийцы — 6000, французы — 24 000).

Успех операции был обусловлен удачным выбором участка прорыва, где германская оборона имела наименьшую глубину. Успех был также обусловлен огромным превосходством союзников в силе, тщательной подготовкой, внезапностью удара и массированным применением танков.

Однако, итог операции исчерпывался практически результатом первых двух-трёх дней наступления. Продвижение с интервалами по времени, дало возможность германскому командованию подтянуть резервы, вследствие чего союзники понесли ощутимые потери. Союзникам прежде всего из-за отсутствия взаимодействия родов войск (прежде всего кавалерии и танков) не удалось превратить тактический прорыв фронта в оперативный.

После Амьенской операции союзные войска приступили к расширению фронта наступления на флангах продвинувшихся вперёд 4-й английской, 1-й и 3-й французских армий и вытеснению противника на позицию Зигфрида. К северу от Соммы предполагалось осуществить наступление 3-й английской армии, южнее Соммы, в наступление переходила 10-я французская армия.

Германское командование приняло сугубо оборонительный план войны. «Ни пяди земли не оставлять без ожесточённой борьбы» — таков был приказ германским войскам.

Политические итоги наступления

Победа под Амьеном окончательно закрепила стратегическую инициативу за Антантой. После Амьенской операции Эрих Людендорф писал:

8 августа 1918 года представляет самый чёрный день германской армии в истории мировой войны.

После наступления союзников падение боевого духа и желание закончить войну в немецких войсках ускорилось. В частях, предназначенных для переброски под Амьен, началось брожение, имелись случаи массового дезертирства.

В этих условиях германскому руководству стало ясно, что надежда на победу рухнула и дальнейшее продолжение войны безнадёжно. Нужно было принимать чрезвычайные меры. 13 августа 1918 года в ставке верховного командования в Спа состоялось совещание германского командования, канцлера Гертлинга и статс-секретаря ведомства иностранных дел Гинце. Людендорф заявил о том, что германская армия уже не в состоянии сломить противника наступлением; добиться мира оборонительными действиями, несмотря на подводную войну, также невозможно, а поэтому для окончания войны следует перейти к мирным переговорам. В Спа также прибыли представители союзной Австро-Венгрии: император Карл I, министр иностранных дел и командующий австрийской армии Арц фон Штрауссенбург.

Однако переговоры с представителями Антанты не были начаты. Гинденбург ещё надеялся, что германские войска не будут вытеснены с территории Франции и Бельгии, благодаря чему удастся заключить выгодное перемирие, однако эти надежды не оправдались.

Литература

На английском

• Dancocks, Daniel G. Spearhead to Victory — Canada and the Great War. — Hurtig Publishers, 1987.
• McWilliams, James and Steel, R. James. Amiens — Dawn of Victory. — Dundurn Press, 2001.
• Schreiber, Shane B. Shock Army of the British Empire — The Canadian Corps in the Last 100 Days of the Great War. — Vanwell Publishing Limited, 2004.
• Mccluskey, Alistar. Amiens 1918: The Black Day of the German Army. — Osprey Publishing, 2008.
• Christie, Norm. For King & Empire, The Canadians at Amiens, August 1918. — CEF Books, 1999.

На русском

• Шацилло В. К. [books.google.com/books?id=yRjf8BHsegsC&pg=PA418&dq=isbn:5224033128&ei=hTKiSpTiBY_-ygSyxNSMCA&hl=ru#v=onepage&q=&f=false Первая мировая война. 1914-1918. Факты. Документы]. — М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2003. — 480 с. — 5000 экз. — ISBN 5-224-03312-8.
• Всемирная история: в 24-х тт. — Т. 19. Первая мировая война/Бадан А. Н., Войнич И. Е., Волчек Н. М. и др. — Мн.: Литература, 1997.
• Мировые войны XX века: в 4 кн. Кн. 1: Первая мировая война: ист. очерк / Ин-т всеобщей истории. — М.: Наука, 2002.
• Мировые войны XX века: в 4 кн. Кн. 2: Первая мировая война: док. и материалы / Ин-т всеобщей истории. — М.: Наука, 2002.
• Зайончковский А. М. [militera.lib.ru/h/zayonchkovsky1/ Первая мировая война]. — СПб.: Полигон, 2000. — 878 с. — ISBN 5-89173-082-0.
• Бэзил Лиддел Гарт. 1914. Правда о Первой мировой. — М.: Эксмо, 2009. — 480 с. — (Перелом истории). — 4300 экз. — ISBN 978-5-699-36036-9.

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Амьенская операция

Отрывок, характеризующий Амьенская операция

– Вот как!… И ты в большом свете! – сказал он Пьеру.
– Я знал, что вы будете, – отвечал Пьер. – Я приеду к вам ужинать, – прибавил он тихо, чтобы не мешать виконту, который продолжал свой рассказ. – Можно?
– Нет, нельзя, – сказал князь Андрей смеясь, пожатием руки давая знать Пьеру, что этого не нужно спрашивать.
Он что то хотел сказать еще, но в это время поднялся князь Василий с дочерью, и два молодых человека встали, чтобы дать им дорогу.
– Вы меня извините, мой милый виконт, – сказал князь Василий французу, ласково притягивая его за рукав вниз к стулу, чтоб он не вставал. – Этот несчастный праздник у посланника лишает меня удовольствия и прерывает вас. Очень мне грустно покидать ваш восхитительный вечер, – сказал он Анне Павловне.
Дочь его, княжна Элен, слегка придерживая складки платья, пошла между стульев, и улыбка сияла еще светлее на ее прекрасном лице. Пьер смотрел почти испуганными, восторженными глазами на эту красавицу, когда она проходила мимо него.
– Очень хороша, – сказал князь Андрей.
– Очень, – сказал Пьер.
Проходя мимо, князь Василий схватил Пьера за руку и обратился к Анне Павловне.
– Образуйте мне этого медведя, – сказал он. – Вот он месяц живет у меня, и в первый раз я его вижу в свете. Ничто так не нужно молодому человеку, как общество умных женщин.


Анна Павловна улыбнулась и обещалась заняться Пьером, который, она знала, приходился родня по отцу князю Василью. Пожилая дама, сидевшая прежде с ma tante, торопливо встала и догнала князя Василья в передней. С лица ее исчезла вся прежняя притворность интереса. Доброе, исплаканное лицо ее выражало только беспокойство и страх.
– Что же вы мне скажете, князь, о моем Борисе? – сказала она, догоняя его в передней. (Она выговаривала имя Борис с особенным ударением на о ). – Я не могу оставаться дольше в Петербурге. Скажите, какие известия я могу привезти моему бедному мальчику?
Несмотря на то, что князь Василий неохотно и почти неучтиво слушал пожилую даму и даже выказывал нетерпение, она ласково и трогательно улыбалась ему и, чтоб он не ушел, взяла его за руку.
– Что вам стоит сказать слово государю, и он прямо будет переведен в гвардию, – просила она.
– Поверьте, что я сделаю всё, что могу, княгиня, – отвечал князь Василий, – но мне трудно просить государя; я бы советовал вам обратиться к Румянцеву, через князя Голицына: это было бы умнее.
Пожилая дама носила имя княгини Друбецкой, одной из лучших фамилий России, но она была бедна, давно вышла из света и утратила прежние связи. Она приехала теперь, чтобы выхлопотать определение в гвардию своему единственному сыну. Только затем, чтоб увидеть князя Василия, она назвалась и приехала на вечер к Анне Павловне, только затем она слушала историю виконта. Она испугалась слов князя Василия; когда то красивое лицо ее выразило озлобление, но это продолжалось только минуту. Она опять улыбнулась и крепче схватила за руку князя Василия.
– Послушайте, князь, – сказала она, – я никогда не просила вас, никогда не буду просить, никогда не напоминала вам о дружбе моего отца к вам. Но теперь, я Богом заклинаю вас, сделайте это для моего сына, и я буду считать вас благодетелем, – торопливо прибавила она. – Нет, вы не сердитесь, а вы обещайте мне. Я просила Голицына, он отказал. Soyez le bon enfant que vous аvez ete, [Будьте добрым малым, как вы были,] – говорила она, стараясь улыбаться, тогда как в ее глазах были слезы.
– Папа, мы опоздаем, – сказала, повернув свою красивую голову на античных плечах, княжна Элен, ожидавшая у двери.
Но влияние в свете есть капитал, который надо беречь, чтоб он не исчез. Князь Василий знал это, и, раз сообразив, что ежели бы он стал просить за всех, кто его просит, то вскоре ему нельзя было бы просить за себя, он редко употреблял свое влияние. В деле княгини Друбецкой он почувствовал, однако, после ее нового призыва, что то вроде укора совести. Она напомнила ему правду: первыми шагами своими в службе он был обязан ее отцу. Кроме того, он видел по ее приемам, что она – одна из тех женщин, особенно матерей, которые, однажды взяв себе что нибудь в голову, не отстанут до тех пор, пока не исполнят их желания, а в противном случае готовы на ежедневные, ежеминутные приставания и даже на сцены. Это последнее соображение поколебало его.
– Chere Анна Михайловна, – сказал он с своею всегдашнею фамильярностью и скукой в голосе, – для меня почти невозможно сделать то, что вы хотите; но чтобы доказать вам, как я люблю вас и чту память покойного отца вашего, я сделаю невозможное: сын ваш будет переведен в гвардию, вот вам моя рука. Довольны вы?
– Милый мой, вы благодетель! Я иного и не ждала от вас; я знала, как вы добры.
Он хотел уйти.
– Постойте, два слова. Une fois passe aux gardes… [Раз он перейдет в гвардию…] – Она замялась: – Вы хороши с Михаилом Иларионовичем Кутузовым, рекомендуйте ему Бориса в адъютанты. Тогда бы я была покойна, и тогда бы уж…
Князь Василий улыбнулся.
– Этого не обещаю. Вы не знаете, как осаждают Кутузова с тех пор, как он назначен главнокомандующим. Он мне сам говорил, что все московские барыни сговорились отдать ему всех своих детей в адъютанты.
– Нет, обещайте, я не пущу вас, милый, благодетель мой…
– Папа! – опять тем же тоном повторила красавица, – мы опоздаем.
– Ну, au revoir, [до свиданья,] прощайте. Видите?
– Так завтра вы доложите государю?
– Непременно, а Кутузову не обещаю.
– Нет, обещайте, обещайте, Basile, [Василий,] – сказала вслед ему Анна Михайловна, с улыбкой молодой кокетки, которая когда то, должно быть, была ей свойственна, а теперь так не шла к ее истощенному лицу.
Она, видимо, забыла свои годы и пускала в ход, по привычке, все старинные женские средства. Но как только он вышел, лицо ее опять приняло то же холодное, притворное выражение, которое было на нем прежде. Она вернулась к кружку, в котором виконт продолжал рассказывать, и опять сделала вид, что слушает, дожидаясь времени уехать, так как дело ее было сделано.
– Но как вы находите всю эту последнюю комедию du sacre de Milan? [миланского помазания?] – сказала Анна Павловна. Et la nouvelle comedie des peuples de Genes et de Lucques, qui viennent presenter leurs voeux a M. Buonaparte assis sur un trone, et exaucant les voeux des nations! Adorable! Non, mais c'est a en devenir folle! On dirait, que le monde entier a perdu la tete. [И вот новая комедия: народы Генуи и Лукки изъявляют свои желания господину Бонапарте. И господин Бонапарте сидит на троне и исполняет желания народов. 0! это восхитительно! Нет, от этого можно с ума сойти. Подумаешь, что весь свет потерял голову.]
Князь Андрей усмехнулся, прямо глядя в лицо Анны Павловны.
– «Dieu me la donne, gare a qui la touche», – сказал он (слова Бонапарте, сказанные при возложении короны). – On dit qu'il a ete tres beau en prononcant ces paroles, [Бог мне дал корону. Беда тому, кто ее тронет. – Говорят, он был очень хорош, произнося эти слова,] – прибавил он и еще раз повторил эти слова по итальянски: «Dio mi la dona, guai a chi la tocca».
– J'espere enfin, – продолжала Анна Павловна, – que ca a ete la goutte d'eau qui fera deborder le verre. Les souverains ne peuvent plus supporter cet homme, qui menace tout. [Надеюсь, что это была, наконец, та капля, которая переполнит стакан. Государи не могут более терпеть этого человека, который угрожает всему.]
– Les souverains? Je ne parle pas de la Russie, – сказал виконт учтиво и безнадежно: – Les souverains, madame! Qu'ont ils fait pour Louis XVII, pour la reine, pour madame Elisabeth? Rien, – продолжал он одушевляясь. – Et croyez moi, ils subissent la punition pour leur trahison de la cause des Bourbons. Les souverains? Ils envoient des ambassadeurs complimenter l'usurpateur. [Государи! Я не говорю о России. Государи! Но что они сделали для Людовика XVII, для королевы, для Елизаветы? Ничего. И, поверьте мне, они несут наказание за свою измену делу Бурбонов. Государи! Они шлют послов приветствовать похитителя престола.]
И он, презрительно вздохнув, опять переменил положение. Князь Ипполит, долго смотревший в лорнет на виконта, вдруг при этих словах повернулся всем телом к маленькой княгине и, попросив у нее иголку, стал показывать ей, рисуя иголкой на столе, герб Конде. Он растолковывал ей этот герб с таким значительным видом, как будто княгиня просила его об этом.
– Baton de gueules, engrele de gueules d'azur – maison Conde, [Фраза, не переводимая буквально, так как состоит из условных геральдических терминов, не вполне точно употребленных. Общий смысл такой : Герб Конде представляет щит с красными и синими узкими зазубренными полосами,] – говорил он.
Княгиня, улыбаясь, слушала.
– Ежели еще год Бонапарте останется на престоле Франции, – продолжал виконт начатый разговор, с видом человека не слушающего других, но в деле, лучше всех ему известном, следящего только за ходом своих мыслей, – то дела пойдут слишком далеко. Интригой, насилием, изгнаниями, казнями общество, я разумею хорошее общество, французское, навсегда будет уничтожено, и тогда…
Он пожал плечами и развел руками. Пьер хотел было сказать что то: разговор интересовал его, но Анна Павловна, караулившая его, перебила.
– Император Александр, – сказала она с грустью, сопутствовавшей всегда ее речам об императорской фамилии, – объявил, что он предоставит самим французам выбрать образ правления. И я думаю, нет сомнения, что вся нация, освободившись от узурпатора, бросится в руки законного короля, – сказала Анна Павловна, стараясь быть любезной с эмигрантом и роялистом.
– Это сомнительно, – сказал князь Андрей. – Monsieur le vicomte [Господин виконт] совершенно справедливо полагает, что дела зашли уже слишком далеко. Я думаю, что трудно будет возвратиться к старому.
– Сколько я слышал, – краснея, опять вмешался в разговор Пьер, – почти всё дворянство перешло уже на сторону Бонапарта.
– Это говорят бонапартисты, – сказал виконт, не глядя на Пьера. – Теперь трудно узнать общественное мнение Франции.
– Bonaparte l'a dit, [Это сказал Бонапарт,] – сказал князь Андрей с усмешкой.
(Видно было, что виконт ему не нравился, и что он, хотя и не смотрел на него, против него обращал свои речи.)
– «Je leur ai montre le chemin de la gloire» – сказал он после недолгого молчания, опять повторяя слова Наполеона: – «ils n'en ont pas voulu; je leur ai ouvert mes antichambres, ils se sont precipites en foule»… Je ne sais pas a quel point il a eu le droit de le dire. [Я показал им путь славы: они не хотели; я открыл им мои передние: они бросились толпой… Не знаю, до какой степени имел он право так говорить.]
– Aucun, [Никакого,] – возразил виконт. – После убийства герцога даже самые пристрастные люди перестали видеть в нем героя. Si meme ca a ete un heros pour certaines gens, – сказал виконт, обращаясь к Анне Павловне, – depuis l'assassinat du duc il y a un Marietyr de plus dans le ciel, un heros de moins sur la terre. [Если он и был героем для некоторых людей, то после убиения герцога одним мучеником стало больше на небесах и одним героем меньше на земле.]
Не успели еще Анна Павловна и другие улыбкой оценить этих слов виконта, как Пьер опять ворвался в разговор, и Анна Павловна, хотя и предчувствовавшая, что он скажет что нибудь неприличное, уже не могла остановить его.
– Казнь герцога Энгиенского, – сказал мсье Пьер, – была государственная необходимость; и я именно вижу величие души в том, что Наполеон не побоялся принять на себя одного ответственность в этом поступке.
– Dieul mon Dieu! [Боже! мой Боже!] – страшным шопотом проговорила Анна Павловна.
– Comment, M. Pierre, vous trouvez que l'assassinat est grandeur d'ame, [Как, мсье Пьер, вы видите в убийстве величие души,] – сказала маленькая княгиня, улыбаясь и придвигая к себе работу.
– Ah! Oh! – сказали разные голоса.
– Capital! [Превосходно!] – по английски сказал князь Ипполит и принялся бить себя ладонью по коленке.
Виконт только пожал плечами. Пьер торжественно посмотрел поверх очков на слушателей.
– Я потому так говорю, – продолжал он с отчаянностью, – что Бурбоны бежали от революции, предоставив народ анархии; а один Наполеон умел понять революцию, победить ее, и потому для общего блага он не мог остановиться перед жизнью одного человека.
– Не хотите ли перейти к тому столу? – сказала Анна Павловна.
Но Пьер, не отвечая, продолжал свою речь.
– Нет, – говорил он, все более и более одушевляясь, – Наполеон велик, потому что он стал выше революции, подавил ее злоупотребления, удержав всё хорошее – и равенство граждан, и свободу слова и печати – и только потому приобрел власть.
– Да, ежели бы он, взяв власть, не пользуясь ею для убийства, отдал бы ее законному королю, – сказал виконт, – тогда бы я назвал его великим человеком.
– Он бы не мог этого сделать. Народ отдал ему власть только затем, чтоб он избавил его от Бурбонов, и потому, что народ видел в нем великого человека. Революция была великое дело, – продолжал мсье Пьер, выказывая этим отчаянным и вызывающим вводным предложением свою великую молодость и желание всё полнее высказать.
– Революция и цареубийство великое дело?…После этого… да не хотите ли перейти к тому столу? – повторила Анна Павловна.
– Contrat social, [Общественный договор,] – с кроткой улыбкой сказал виконт.
– Я не говорю про цареубийство. Я говорю про идеи.
– Да, идеи грабежа, убийства и цареубийства, – опять перебил иронический голос.
– Это были крайности, разумеется, но не в них всё значение, а значение в правах человека, в эманципации от предрассудков, в равенстве граждан; и все эти идеи Наполеон удержал во всей их силе.
– Свобода и равенство, – презрительно сказал виконт, как будто решившийся, наконец, серьезно доказать этому юноше всю глупость его речей, – всё громкие слова, которые уже давно компрометировались. Кто же не любит свободы и равенства? Еще Спаситель наш проповедывал свободу и равенство. Разве после революции люди стали счастливее? Напротив. Mы хотели свободы, а Бонапарте уничтожил ее.
Князь Андрей с улыбкой посматривал то на Пьера, то на виконта, то на хозяйку. В первую минуту выходки Пьера Анна Павловна ужаснулась, несмотря на свою привычку к свету; но когда она увидела, что, несмотря на произнесенные Пьером святотатственные речи, виконт не выходил из себя, и когда она убедилась, что замять этих речей уже нельзя, она собралась с силами и, присоединившись к виконту, напала на оратора.
– Mais, mon cher m r Pierre, [Но, мой милый Пьер,] – сказала Анна Павловна, – как же вы объясняете великого человека, который мог казнить герцога, наконец, просто человека, без суда и без вины?
– Я бы спросил, – сказал виконт, – как monsieur объясняет 18 брюмера. Разве это не обман? C'est un escamotage, qui ne ressemble nullement a la maniere d'agir d'un grand homme. [Это шулерство, вовсе не похожее на образ действий великого человека.]
– А пленные в Африке, которых он убил? – сказала маленькая княгиня. – Это ужасно! – И она пожала плечами.
– C'est un roturier, vous aurez beau dire, [Это проходимец, что бы вы ни говорили,] – сказал князь Ипполит.
Мсье Пьер не знал, кому отвечать, оглянул всех и улыбнулся. Улыбка у него была не такая, какая у других людей, сливающаяся с неулыбкой. У него, напротив, когда приходила улыбка, то вдруг, мгновенно исчезало серьезное и даже несколько угрюмое лицо и являлось другое – детское, доброе, даже глуповатое и как бы просящее прощения.
Виконту, который видел его в первый раз, стало ясно, что этот якобинец совсем не так страшен, как его слова. Все замолчали.
– Как вы хотите, чтобы он всем отвечал вдруг? – сказал князь Андрей. – Притом надо в поступках государственного человека различать поступки частного лица, полководца или императора. Мне так кажется.
– Да, да, разумеется, – подхватил Пьер, обрадованный выступавшею ему подмогой.
– Нельзя не сознаться, – продолжал князь Андрей, – Наполеон как человек велик на Аркольском мосту, в госпитале в Яффе, где он чумным подает руку, но… но есть другие поступки, которые трудно оправдать.
Князь Андрей, видимо желавший смягчить неловкость речи Пьера, приподнялся, сбираясь ехать и подавая знак жене.

Вдруг князь Ипполит поднялся и, знаками рук останавливая всех и прося присесть, заговорил:
– Ah! aujourd'hui on m'a raconte une anecdote moscovite, charmante: il faut que je vous en regale. Vous m'excusez, vicomte, il faut que je raconte en russe. Autrement on ne sentira pas le sel de l'histoire. [Сегодня мне рассказали прелестный московский анекдот; надо вас им поподчивать. Извините, виконт, я буду рассказывать по русски, иначе пропадет вся соль анекдота.]
И князь Ипполит начал говорить по русски таким выговором, каким говорят французы, пробывшие с год в России. Все приостановились: так оживленно, настоятельно требовал князь Ипполит внимания к своей истории.
– В Moscou есть одна барыня, une dame. И она очень скупа. Ей нужно было иметь два valets de pied [лакея] за карета. И очень большой ростом. Это было ее вкусу. И она имела une femme de chambre [горничную], еще большой росту. Она сказала…
Тут князь Ипполит задумался, видимо с трудом соображая.
– Она сказала… да, она сказала: «девушка (a la femme de chambre), надень livree [ливрею] и поедем со мной, за карета, faire des visites». [делать визиты.]
Тут князь Ипполит фыркнул и захохотал гораздо прежде своих слушателей, что произвело невыгодное для рассказчика впечатление. Однако многие, и в том числе пожилая дама и Анна Павловна, улыбнулись.
– Она поехала. Незапно сделался сильный ветер. Девушка потеряла шляпа, и длинны волоса расчесались…
Тут он не мог уже более держаться и стал отрывисто смеяться и сквозь этот смех проговорил:
– И весь свет узнал…
Тем анекдот и кончился. Хотя и непонятно было, для чего он его рассказывает и для чего его надо было рассказать непременно по русски, однако Анна Павловна и другие оценили светскую любезность князя Ипполита, так приятно закончившего неприятную и нелюбезную выходку мсье Пьера. Разговор после анекдота рассыпался на мелкие, незначительные толки о будущем и прошедшем бале, спектакле, о том, когда и где кто увидится.


Поблагодарив Анну Павловну за ее charmante soiree, [очаровательный вечер,] гости стали расходиться.
Пьер был неуклюж. Толстый, выше обыкновенного роста, широкий, с огромными красными руками, он, как говорится, не умел войти в салон и еще менее умел из него выйти, то есть перед выходом сказать что нибудь особенно приятное. Кроме того, он был рассеян. Вставая, он вместо своей шляпы захватил трехугольную шляпу с генеральским плюмажем и держал ее, дергая султан, до тех пор, пока генерал не попросил возвратить ее. Но вся его рассеянность и неуменье войти в салон и говорить в нем выкупались выражением добродушия, простоты и скромности. Анна Павловна повернулась к нему и, с христианскою кротостью выражая прощение за его выходку, кивнула ему и сказала:
– Надеюсь увидать вас еще, но надеюсь тоже, что вы перемените свои мнения, мой милый мсье Пьер, – сказала она.
Когда она сказала ему это, он ничего не ответил, только наклонился и показал всем еще раз свою улыбку, которая ничего не говорила, разве только вот что: «Мнения мнениями, а вы видите, какой я добрый и славный малый». И все, и Анна Павловна невольно почувствовали это.
Князь Андрей вышел в переднюю и, подставив плечи лакею, накидывавшему ему плащ, равнодушно прислушивался к болтовне своей жены с князем Ипполитом, вышедшим тоже в переднюю. Князь Ипполит стоял возле хорошенькой беременной княгини и упорно смотрел прямо на нее в лорнет.
– Идите, Annette, вы простудитесь, – говорила маленькая княгиня, прощаясь с Анной Павловной. – C'est arrete, [Решено,] – прибавила она тихо.
Анна Павловна уже успела переговорить с Лизой о сватовстве, которое она затевала между Анатолем и золовкой маленькой княгини.
– Я надеюсь на вас, милый друг, – сказала Анна Павловна тоже тихо, – вы напишете к ней и скажете мне, comment le pere envisagera la chose. Au revoir, [Как отец посмотрит на дело. До свидания,] – и она ушла из передней.
Князь Ипполит подошел к маленькой княгине и, близко наклоняя к ней свое лицо, стал полушопотом что то говорить ей.
Два лакея, один княгинин, другой его, дожидаясь, когда они кончат говорить, стояли с шалью и рединготом и слушали их, непонятный им, французский говор с такими лицами, как будто они понимали, что говорится, но не хотели показывать этого. Княгиня, как всегда, говорила улыбаясь и слушала смеясь.
– Я очень рад, что не поехал к посланнику, – говорил князь Ипполит: – скука… Прекрасный вечер, не правда ли, прекрасный?
– Говорят, что бал будет очень хорош, – отвечала княгиня, вздергивая с усиками губку. – Все красивые женщины общества будут там.
– Не все, потому что вас там не будет; не все, – сказал князь Ипполит, радостно смеясь, и, схватив шаль у лакея, даже толкнул его и стал надевать ее на княгиню.