Амье, Куно
| Куно Амье | |
| нем. Cuno | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Гражданство: | |
| Жанр: | |
| Учёба: |
Мюнхенская академия изящных искусств |
| Стиль: | |
 Работы на Викискладе | |
Куно Амье (нем. Cuno фр. Amiet; 28 марта 1868, Золотурн — 6 июля 1961, Ошванд) — швейцарский художник, скульптор и график. Принадлежит к постимпрессионистскому направлению в искусстве.
Амье родился в семье чиновника кантона Золотурн, его отец был государственным архивариусом. Начал брать уроки живописи в 1882 году. Осенью 1886 года Куно уезжает вместе с художником-акварелистом Паулем Демме в Мюнхен и поступает там в Академию изящных искусств. Среди учителей Амье были такие мастера, как Габриэль фон Хакль, Карл Рауп и Николаос Гузис. В 1887 Амье знакомится в Академии с художником Джованни Джакометти, дружбу с которым сохранил на всю жизнь. В октябре 1888 года оба молодых художника уезжают в Париж и поступают в Академию Жюлиана, где учатся у Пьера Боннара, Ж.-Э. Вюйяра, Мориса Дени, Поля Серюзье и Тони Робера-Флёри.
Совместно с Феликсом Валлотоном Куно Амье вступает в группу символистов Наби. В мае 1892 года Амье уезжает в Бретань, в рыбацкий городок Понт-Авен, в котором тогда жил и работал Поль Гоген, и остаётся здесь, в колонии художников, до июня 1893. В том же году Амье знакомится с крупным швейцарским художником-символистом Фердинандом Ходлером, посещает последнего в его ателье. Ходлер, как и Гоген, оказал сильное влияние на творчество Амье. В 1896 году, во время посещения Дж. Джакометти в Стампе, Амье знакомится с художником Джованни Сегантини, мастерство которого интересовало Амье ещё с 1893 года.
В 1898 Ф. Ходлер, Дж. Джакометти и К. Амье организуют совместную выставку в цюрихском Доме художника. В 1904 году К.Амье вместе с Ходлером участвует в движении Венский сецессион. В 1905 организуется выставка работ К.Амье в дрезденской галерее Рихтер. В 1919 году Амье присваивается звание почётного доктора искусств Бернского университета. С 1944 года он — почётный член Союза художников Золотурна. К 90-летию мастера в 1958 году состоялись выставка его работ в цюрихском художественном салоне Вольфсберг и ретроспективная выставка в Художественном музее Берна.
При жизни Амье называли «швейцарским Боннаром». Во время пожара в 1931 году в мюнхенском Стеклянном дворце погибло 50 работ художника.
Напишите отзыв о статье "Амье, Куно"
Отрывок, характеризующий Амье, Куно
Нельзя было давать сражения, когда еще не собраны были сведения, не убраны раненые, не пополнены снаряды, не сочтены убитые, не назначены новые начальники на места убитых, не наелись и не выспались люди.А вместе с тем сейчас же после сражения, на другое утро, французское войско (по той стремительной силе движения, увеличенного теперь как бы в обратном отношении квадратов расстояний) уже надвигалось само собой на русское войско. Кутузов хотел атаковать на другой день, и вся армия хотела этого. Но для того чтобы атаковать, недостаточно желания сделать это; нужно, чтоб была возможность это сделать, а возможности этой не было. Нельзя было не отступить на один переход, потом точно так же нельзя было не отступить на другой и на третий переход, и наконец 1 го сентября, – когда армия подошла к Москве, – несмотря на всю силу поднявшегося чувства в рядах войск, сила вещей требовала того, чтобы войска эти шли за Москву. И войска отступили ещо на один, на последний переход и отдали Москву неприятелю.
Для тех людей, которые привыкли думать, что планы войн и сражений составляются полководцами таким же образом, как каждый из нас, сидя в своем кабинете над картой, делает соображения о том, как и как бы он распорядился в таком то и таком то сражении, представляются вопросы, почему Кутузов при отступлении не поступил так то и так то, почему он не занял позиции прежде Филей, почему он не отступил сразу на Калужскую дорогу, оставил Москву, и т. д. Люди, привыкшие так думать, забывают или не знают тех неизбежных условий, в которых всегда происходит деятельность всякого главнокомандующего. Деятельность полководца не имеет ни малейшего подобия с тою деятельностью, которую мы воображаем себе, сидя свободно в кабинете, разбирая какую нибудь кампанию на карте с известным количеством войска, с той и с другой стороны, и в известной местности, и начиная наши соображения с какого нибудь известного момента. Главнокомандующий никогда не бывает в тех условиях начала какого нибудь события, в которых мы всегда рассматриваем событие. Главнокомандующий всегда находится в средине движущегося ряда событий, и так, что никогда, ни в какую минуту, он не бывает в состоянии обдумать все значение совершающегося события. Событие незаметно, мгновение за мгновением, вырезается в свое значение, и в каждый момент этого последовательного, непрерывного вырезывания события главнокомандующий находится в центре сложнейшей игры, интриг, забот, зависимости, власти, проектов, советов, угроз, обманов, находится постоянно в необходимости отвечать на бесчисленное количество предлагаемых ему, всегда противоречащих один другому, вопросов.
Нам пресерьезно говорят ученые военные, что Кутузов еще гораздо прежде Филей должен был двинуть войска на Калужскую дорогу, что даже кто то предлагал таковой проект. Но перед главнокомандующим, особенно в трудную минуту, бывает не один проект, а всегда десятки одновременно. И каждый из этих проектов, основанных на стратегии и тактике, противоречит один другому. Дело главнокомандующего, казалось бы, состоит только в том, чтобы выбрать один из этих проектов. Но и этого он не может сделать. События и время не ждут. Ему предлагают, положим, 28 го числа перейти на Калужскую дорогу, но в это время прискакивает адъютант от Милорадовича и спрашивает, завязывать ли сейчас дело с французами или отступить. Ему надо сейчас, сию минуту, отдать приказанье. А приказанье отступить сбивает нас с поворота на Калужскую дорогу. И вслед за адъютантом интендант спрашивает, куда везти провиант, а начальник госпиталей – куда везти раненых; а курьер из Петербурга привозит письмо государя, не допускающее возможности оставить Москву, а соперник главнокомандующего, тот, кто подкапывается под него (такие всегда есть, и не один, а несколько), предлагает новый проект, диаметрально противоположный плану выхода на Калужскую дорогу; а силы самого главнокомандующего требуют сна и подкрепления; а обойденный наградой почтенный генерал приходит жаловаться, а жители умоляют о защите; посланный офицер для осмотра местности приезжает и доносит совершенно противоположное тому, что говорил перед ним посланный офицер; а лазутчик, пленный и делавший рекогносцировку генерал – все описывают различно положение неприятельской армии. Люди, привыкшие не понимать или забывать эти необходимые условия деятельности всякого главнокомандующего, представляют нам, например, положение войск в Филях и при этом предполагают, что главнокомандующий мог 1 го сентября совершенно свободно разрешать вопрос об оставлении или защите Москвы, тогда как при положении русской армии в пяти верстах от Москвы вопроса этого не могло быть. Когда же решился этот вопрос? И под Дриссой, и под Смоленском, и ощутительнее всего 24 го под Шевардиным, и 26 го под Бородиным, и в каждый день, и час, и минуту отступления от Бородина до Филей.
