Анаконда (операция)

«Анаконда» (англ. Anaconda) — военная операция, проводившаяся международной коалицией во главе с США против сил террористической организации «Аль-Каида» в Афганистане в марте 2002 года. Одна из наиболее значительных и известных операций глобальной войны с терроризмом.

Предпосылки и ход

После падения Кабула и укреплённого комплекса Тора-Бора в ноябре—декабре 2001 года часть боевиков «Аль-Каиды» отступила в район Гардеза на юго-востоке Афганистана. Данные американской разведки в начале 2002 года показывали, что боевики перегруппировываются в долине Шахи-Кот и готовятся к активным боевым действиям. Командование США приняло решение нанести упреждающий удар и уничтожить группировку противника до того, как она возобновит активность.

Операция «Анаконда» проводилась со 2 по 18 марта 2002 года. Первоначальный план предусматривал осуществление классической схемы «молот и наковальня», в которой лояльные США афганские силы должны были войти в долину, а два американских батальона — перекрыть все выходы из неё, что обеспечило бы окружение противника. На этапе планирования операции были допущены серьёзные просчёты. Не располагая адекватными разведданными, американское командование в Афганистане сочло, что противник не окажет серьёзного сопротивления, и операция будет завершена легко и быстро. В действительности боевики «Аль-Каиды» оказались готовы к обороне. В первый же день операции её план оказался нарушен, и американские командиры были вынуждены импровизировать на месте.

Наиболее известным событием операции «Анаконда» стало сражение на хребте Такур-Гар 4 марта. Из-за нескоординированности своих действий подразделения американского спецназа трижды за день попадали в засаду на высоте Такур-Гар, в результате чего два тяжёлых транспортных вертолёта MH-47E были повреждены, а третий уничтожен.

В дальнейшем, задействовав дополнительные силы авиации, сыгравшей в операции очень значительную роль, силы коалиции сумели войти в долину Шахи-Кот и прочесать её. К этому времени бо́льшая часть боевиков «Аль-Каиды» либо погибла, либо покинула долину.

Итоги

Командование США объявило операцию «Анаконда» крупным успехом коалиции, однако это утверждение было неоднозначно воспринято в армейских кругах. По итогам «Анаконды» развернулась оживлённая дискуссия о том, почему на этапе планирования не было уделено должного внимания авиационному компоненту сил коалиции, что привело к очень большим трудностям во взаимодействии наземных подразделений с ударной авиацией. Опыт этой операции привёл к улучшению механизмов взаимодействия между ВВС и Армией США.

Потери сил США в операции составили 8 человек погибшими и около 80 ранеными. Все погибшие были военнослужащими подразделений спецназа, семь из восьми погибли в бою на Такур-Гар. Потери сил «Аль-Каиды» неизвестны; по разным данным, они составили от 100 до 1000 человек убитыми. По состоянию на 2007 год сражение в долине Шахи-Кот остаётся самым крупным сражением с участием наземных сил США в Афганистане.

Литература

• Никольский М. Операция «Анаконда» (рус.) // Техника и вооружение вчера, сегодня, завтра : журнал. — 2003. — Май (№ 05). — С. 27-29.

Ссылки

• [www.airwar.ru/history/locwar/afgan/anakonda/anakonda.html М. Никольский. Операция "Анаконда" (сайт «Уголок неба»)]
• [www.afa.org/magazine/Sept2002/0902anaconda.html Rebecca Grant. The Airpower of Anaconda (Журнал ВВС США, сентябрь 2002)]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Анаконда (операция)

– Ах нет, совсем нет, напротив, я очень рад познакомиться с вами, – сказал Пьер, и, взглянув еще раз на руки нового знакомца, ближе рассмотрел перстень. Он увидал на нем Адамову голову, знак масонства.
– Позвольте мне спросить, – сказал он. – Вы масон?
– Да, я принадлежу к братству свободных каменьщиков, сказал проезжий, все глубже и глубже вглядываясь в глаза Пьеру. – И от себя и от их имени протягиваю вам братскую руку.
– Я боюсь, – сказал Пьер, улыбаясь и колеблясь между доверием, внушаемым ему личностью масона, и привычкой насмешки над верованиями масонов, – я боюсь, что я очень далек от пониманья, как это сказать, я боюсь, что мой образ мыслей насчет всего мироздания так противоположен вашему, что мы не поймем друг друга.
– Мне известен ваш образ мыслей, – сказал масон, – и тот ваш образ мыслей, о котором вы говорите, и который вам кажется произведением вашего мысленного труда, есть образ мыслей большинства людей, есть однообразный плод гордости, лени и невежества. Извините меня, государь мой, ежели бы я не знал его, я бы не заговорил с вами. Ваш образ мыслей есть печальное заблуждение.
– Точно так же, как я могу предполагать, что и вы находитесь в заблуждении, – сказал Пьер, слабо улыбаясь.
– Я никогда не посмею сказать, что я знаю истину, – сказал масон, всё более и более поражая Пьера своею определенностью и твердостью речи. – Никто один не может достигнуть до истины; только камень за камнем, с участием всех, миллионами поколений, от праотца Адама и до нашего времени, воздвигается тот храм, который должен быть достойным жилищем Великого Бога, – сказал масон и закрыл глаза.
– Я должен вам сказать, я не верю, не… верю в Бога, – с сожалением и усилием сказал Пьер, чувствуя необходимость высказать всю правду.
Масон внимательно посмотрел на Пьера и улыбнулся, как улыбнулся бы богач, державший в руках миллионы, бедняку, который бы сказал ему, что нет у него, у бедняка, пяти рублей, могущих сделать его счастие.
– Да, вы не знаете Его, государь мой, – сказал масон. – Вы не можете знать Его. Вы не знаете Его, оттого вы и несчастны.
– Да, да, я несчастен, подтвердил Пьер; – но что ж мне делать?
– Вы не знаете Его, государь мой, и оттого вы очень несчастны. Вы не знаете Его, а Он здесь, Он во мне. Он в моих словах, Он в тебе, и даже в тех кощунствующих речах, которые ты произнес сейчас! – строгим дрожащим голосом сказал масон.
Он помолчал и вздохнул, видимо стараясь успокоиться.
– Ежели бы Его не было, – сказал он тихо, – мы бы с вами не говорили о Нем, государь мой. О чем, о ком мы говорили? Кого ты отрицал? – вдруг сказал он с восторженной строгостью и властью в голосе. – Кто Его выдумал, ежели Его нет? Почему явилось в тебе предположение, что есть такое непонятное существо? Почему ты и весь мир предположили существование такого непостижимого существа, существа всемогущего, вечного и бесконечного во всех своих свойствах?… – Он остановился и долго молчал.
Пьер не мог и не хотел прерывать этого молчания.
– Он есть, но понять Его трудно, – заговорил опять масон, глядя не на лицо Пьера, а перед собою, своими старческими руками, которые от внутреннего волнения не могли оставаться спокойными, перебирая листы книги. – Ежели бы это был человек, в существовании которого ты бы сомневался, я бы привел к тебе этого человека, взял бы его за руку и показал тебе. Но как я, ничтожный смертный, покажу всё всемогущество, всю вечность, всю благость Его тому, кто слеп, или тому, кто закрывает глаза, чтобы не видать, не понимать Его, и не увидать, и не понять всю свою мерзость и порочность? – Он помолчал. – Кто ты? Что ты? Ты мечтаешь о себе, что ты мудрец, потому что ты мог произнести эти кощунственные слова, – сказал он с мрачной и презрительной усмешкой, – а ты глупее и безумнее малого ребенка, который бы, играя частями искусно сделанных часов, осмелился бы говорить, что, потому что он не понимает назначения этих часов, он и не верит в мастера, который их сделал. Познать Его трудно… Мы веками, от праотца Адама и до наших дней, работаем для этого познания и на бесконечность далеки от достижения нашей цели; но в непонимании Его мы видим только нашу слабость и Его величие… – Пьер, с замиранием сердца, блестящими глазами глядя в лицо масона, слушал его, не перебивал, не спрашивал его, а всей душой верил тому, что говорил ему этот чужой человек. Верил ли он тем разумным доводам, которые были в речи масона, или верил, как верят дети интонациям, убежденности и сердечности, которые были в речи масона, дрожанию голоса, которое иногда почти прерывало масона, или этим блестящим, старческим глазам, состарившимся на том же убеждении, или тому спокойствию, твердости и знанию своего назначения, которые светились из всего существа масона, и которые особенно сильно поражали его в сравнении с своей опущенностью и безнадежностью; – но он всей душой желал верить, и верил, и испытывал радостное чувство успокоения, обновления и возвращения к жизни.