Ананасы в шампанском
| Ананасы в шампанском | |
| Ананасы в шампанском | |
 Обложка сборника 1915 года | |
| Жанр: | |
|---|---|
| Автор: | |
| Язык оригинала: | |
| Дата первой публикации: | |
 Текст произведения в Викитеке | |
«Анана́сы в шампа́нском» («Увертю́ра») — стихотворение Игоря Северянина из цикла «Розирис», написанное в январе 1915 года в Петрограде и опубликованное в одноимённом (одном из наиболее известных[1]) сборнике поэта. Авторское название стихотворения — «Увертюра» — связано с тем, что оно открывает сборник, однако оно более известно под другим названием — по названию сборника и фразе, рефреном повторяемой в тексте.
Содержание
Текст стихотворения
Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском!
Удивительно вкусно, искристо́ и остро́!
Весь я в чём-то норвежском! Весь я в чём-то испанском!
Вдохновляюсь порывно! И берусь за перо!
Стрёкот аэропланов! Бе́ги автомобилей!
Ветропро́свист экспрессов! Крылолёт буеров!
Кто-то здесь зацелован! Там кого-то побили!
Ананасы в шампанском — это пульс вечеров!
В группе девушек нервных, в остром обществе дамском
Я трагедию жизни претворю в грёзофарс…
Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском!
Из Москвы — в Нагасаки! Из Нью-Йорка — на Марс!
История создания
По воспоминаниям литератора Вадима Баяна, будучи в гостях у него, Маяковский окунул кусок ананаса в шампанское, съел и посоветовал сделать то же сидевшему рядом Северянину. Тот сразу же сочинил первую строфу будущего стихотворения[2].
Критика
Критик Н. Боровская написала об этом произведении[3]:
В нервном ритме стихотворения — ритм начала века. «Ананасы в шампанском» — ведь это символ времени, его неожиданность и острота, его открытия, его извивы и изыски, эксцентрическое соединение прежде несовместимого. Как сжато, как ярко и выразительно — гениально!
Один из планов стихотворения — тонкая, едва уловимая ирония, и читателями, не способными эту иронию уловить, оно нередко воспринималось как глупая и претенциозная безвкусица. Так, критик В. П. Кошелев писал:[4]
Прочитал я эту «Увертюру» и снисходительно пожал плечами. Глупость и претенциозность страшная… Но что-то во мне, наверное, осталось. И нет-нет, да приходила в голову совсем непоэтическая мысль: а неужели «ананасы в шампанском» — это действительно так вкусно.. Проверить это было несложно.., но я все как-то не решался. Боялся разочароваться, боялся перевести поэзию в быт… Потом попробовал — в стихотворении гораздо «вкуснее»
Стихотворение в культуре
Фраза «Ананасы в шампанском» стала символом обывательской мечты о богемной, «красивой жизни»[5]:«…это было уже пределом мечтаний и воплощением грёз; это уже пахло мороженым из сирени и ананасами в шампанском…»— Л. Успенский. Записки старого петербуржца.
Существует распространённое мнение[6], что Владимир Маяковский написал своё знаменитое двустишие, вошедшее в поэму «Владимир Ильич Ленин»
| «Ешь ананасы, | |
| рябчиков жуй, |
| день твой последний | |
| приходит, буржуй», |
имея в виду именно стихотворение Северянина.
Фраза «Ананасы в шампанском», как и всё стихотворение, связано в массовом сознании с образом Северянина, рисуя его утончённым, манерным эстетом, что иногда входило в резкий диссонанс с действительностью. Так, поэт Павел Антокольский рассказывал, что в юности был потрясён, когда Северянин в его присутствии заказал в ресторане не воспетые им «ананасы в шампанском», а штоф водки и солёный огурец.[7][8]
Песня «Ананасы в шампанском» присутствует в репертуаре Александра Новикова, а так же фрагмент стихотворения цитируется в песне известной певицы Анны Герасимовой (Умки) "Автостопный блюз".
Напишите отзыв о статье "Ананасы в шампанском"
Примечания
- ↑ [gatchina3000.ru/literatura/severyanin_i/pineapples.htm «Ананасы в шампанском». Сборник стихов. 1915 год]
- ↑ В. Баян. [magazines.russ.ru/arion/1997/1/firs.html Маяковский в первой олимпиаде футуристов]
- ↑ [www.relga.sfedu.ru/n79/cult79_2.htm Наталья Боровская. Ананасы в шампанском] // Культура. 1/79/12 января 2002
- ↑ Кошелев В. П. Вступительная статья // Игорь Северянин. Стихотворения. — М.: Советская Россия, 1968.
- ↑ [dic.academic.ru/dic.nsf/dic_wingwords/76/Ананасы Словарь крылатых слов и выражений. Ананасы в шампанском]
- ↑ [archive.is/20120803143431/www.izvestia.ru/culture/article3104123/ «Он гений — Игорь Северянин»] // Известия, 31 января 2011.
- ↑ [lit.1september.ru/2001/09/09_03.htm Станислав Рассадин. Такое разное серебро]
- ↑ [www.trud.ru/article/30-10-2003/63859_v_nachale_bylo_slovo.html «В начале было слово. Игорь Северянин»], Е. Евтушенко. // Труд. № 203, 30 октября 2003
Литература
- [www.relga.sfedu.ru/n79/cult79_2.htm Наталья Боровская. Ананасы в шампанском // Культура. 1/79/12 января 2002] (недоступная ссылка)
|
Это заготовка статьи о литературе. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Ананасы в шампанском
Княжна Марья уже давно оставила книгу: она сидела молча, устремив лучистые глаза на сморщенное, до малейших подробностей знакомое, лицо няни: на прядку седых волос, выбившуюся из под платка, на висящий мешочек кожи под подбородком.Няня Савишна, с чулком в руках, тихим голосом рассказывала, сама не слыша и не понимая своих слов, сотни раз рассказанное о том, как покойница княгиня в Кишиневе рожала княжну Марью, с крестьянской бабой молдаванкой, вместо бабушки.
– Бог помилует, никогда дохтура не нужны, – говорила она. Вдруг порыв ветра налег на одну из выставленных рам комнаты (по воле князя всегда с жаворонками выставлялось по одной раме в каждой комнате) и, отбив плохо задвинутую задвижку, затрепал штофной гардиной, и пахнув холодом, снегом, задул свечу. Княжна Марья вздрогнула; няня, положив чулок, подошла к окну и высунувшись стала ловить откинутую раму. Холодный ветер трепал концами ее платка и седыми, выбившимися прядями волос.
– Княжна, матушка, едут по прешпекту кто то! – сказала она, держа раму и не затворяя ее. – С фонарями, должно, дохтур…
– Ах Боже мой! Слава Богу! – сказала княжна Марья, – надо пойти встретить его: он не знает по русски.
Княжна Марья накинула шаль и побежала навстречу ехавшим. Когда она проходила переднюю, она в окно видела, что какой то экипаж и фонари стояли у подъезда. Она вышла на лестницу. На столбике перил стояла сальная свеча и текла от ветра. Официант Филипп, с испуганным лицом и с другой свечей в руке, стоял ниже, на первой площадке лестницы. Еще пониже, за поворотом, по лестнице, слышны были подвигавшиеся шаги в теплых сапогах. И какой то знакомый, как показалось княжне Марье, голос, говорил что то.
– Слава Богу! – сказал голос. – А батюшка?
– Почивать легли, – отвечал голос дворецкого Демьяна, бывшего уже внизу.
Потом еще что то сказал голос, что то ответил Демьян, и шаги в теплых сапогах стали быстрее приближаться по невидному повороту лестницы. «Это Андрей! – подумала княжна Марья. Нет, это не может быть, это было бы слишком необыкновенно», подумала она, и в ту же минуту, как она думала это, на площадке, на которой стоял официант со свечой, показались лицо и фигура князя Андрея в шубе с воротником, обсыпанным снегом. Да, это был он, но бледный и худой, и с измененным, странно смягченным, но тревожным выражением лица. Он вошел на лестницу и обнял сестру.
– Вы не получили моего письма? – спросил он, и не дожидаясь ответа, которого бы он и не получил, потому что княжна не могла говорить, он вернулся, и с акушером, который вошел вслед за ним (он съехался с ним на последней станции), быстрыми шагами опять вошел на лестницу и опять обнял сестру. – Какая судьба! – проговорил он, – Маша милая – и, скинув шубу и сапоги, пошел на половину княгини.
Маленькая княгиня лежала на подушках, в белом чепчике. (Страдания только что отпустили ее.) Черные волосы прядями вились у ее воспаленных, вспотевших щек; румяный, прелестный ротик с губкой, покрытой черными волосиками, был раскрыт, и она радостно улыбалась. Князь Андрей вошел в комнату и остановился перед ней, у изножья дивана, на котором она лежала. Блестящие глаза, смотревшие детски, испуганно и взволнованно, остановились на нем, не изменяя выражения. «Я вас всех люблю, я никому зла не делала, за что я страдаю? помогите мне», говорило ее выражение. Она видела мужа, но не понимала значения его появления теперь перед нею. Князь Андрей обошел диван и в лоб поцеловал ее.
– Душенька моя, – сказал он: слово, которое никогда не говорил ей. – Бог милостив. – Она вопросительно, детски укоризненно посмотрела на него.
– Я от тебя ждала помощи, и ничего, ничего, и ты тоже! – сказали ее глаза. Она не удивилась, что он приехал; она не поняла того, что он приехал. Его приезд не имел никакого отношения до ее страданий и облегчения их. Муки вновь начались, и Марья Богдановна посоветовала князю Андрею выйти из комнаты.
Акушер вошел в комнату. Князь Андрей вышел и, встретив княжну Марью, опять подошел к ней. Они шопотом заговорили, но всякую минуту разговор замолкал. Они ждали и прислушивались.
– Allez, mon ami, [Иди, мой друг,] – сказала княжна Марья. Князь Андрей опять пошел к жене, и в соседней комнате сел дожидаясь. Какая то женщина вышла из ее комнаты с испуганным лицом и смутилась, увидав князя Андрея. Он закрыл лицо руками и просидел так несколько минут. Жалкие, беспомощно животные стоны слышались из за двери. Князь Андрей встал, подошел к двери и хотел отворить ее. Дверь держал кто то.
– Нельзя, нельзя! – проговорил оттуда испуганный голос. – Он стал ходить по комнате. Крики замолкли, еще прошло несколько секунд. Вдруг страшный крик – не ее крик, она не могла так кричать, – раздался в соседней комнате. Князь Андрей подбежал к двери; крик замолк, послышался крик ребенка.
«Зачем принесли туда ребенка? подумал в первую секунду князь Андрей. Ребенок? Какой?… Зачем там ребенок? Или это родился ребенок?» Когда он вдруг понял всё радостное значение этого крика, слезы задушили его, и он, облокотившись обеими руками на подоконник, всхлипывая, заплакал, как плачут дети. Дверь отворилась. Доктор, с засученными рукавами рубашки, без сюртука, бледный и с трясущейся челюстью, вышел из комнаты. Князь Андрей обратился к нему, но доктор растерянно взглянул на него и, ни слова не сказав, прошел мимо. Женщина выбежала и, увидав князя Андрея, замялась на пороге. Он вошел в комнату жены. Она мертвая лежала в том же положении, в котором он видел ее пять минут тому назад, и то же выражение, несмотря на остановившиеся глаза и на бледность щек, было на этом прелестном, детском личике с губкой, покрытой черными волосиками.
