Ананьевский уезд

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Ананьевский уезд
Герб уездного города Герб губернии
Губерния
Центр
Образован
1834
Площадь
9041,0 км²
Население
265 762[1] (1897)

Ананьевский уезд — административно-территориальная единица Херсонской губернии с центром в городе Ананьев.





История

Местность, на которой расположен уезд, имеет давнюю и интересную историю. Неподалеку были найдены следы жизни человека времен трипольской культуры. Здешние степи видели и киммерийцев, и скифов, и сарматов.

Уезд образован императорским указом от 28 сентября (31 октября) 1834 года по представлению Бессарабского генерал-губернатора. Он предписывает: 1) учредить новый Ананьевский уезд в границах, означенных на карте (следует подробное описание Ананьевского, Бобринецкого, Одесского и Тираспольского уездов); 2) уездный город учредить в селе Ананьево.

В 1887 году в Ананьевском уезде кроме города Ананьева было 515 населенных мест. Уезд занимал 7958 квадратных верст, в нём проживало 216 995 жителей, в том числе 109 398 — мужского пола, 107 597 — женского пола. В уезде находился город Ананьев, 10 местечек, 52 села, 256 деревень, 13 немецких колоний, 14 поселков, 359 хуторов, 38 экономий, 6 станций железной дороги. Главное занятие жителей — хлебопашество (посевы пшеницы, кукурузы, особенно у молдаван, ячменя). Значительная часть хлеба скупалась евреями и вывозилась за границу через Одессу. Посередине уезда проходила главная линия Юго-Западных железных дорог, а по его северной окраине — Елисаветградская ветвь той же дороги. Промышленность была незначительной.

Имея огромные залежи красной глины и песка, ананьевцы создали в XIX веке мощный кирпичный завод — керамическую линию, изготовлявшую кирпич не только для уезда. Вот почему большинство старых домов построено из красного кирпича.

Уездный город в 1896 году

В Ананьеве в 1896 году имелось: приходов православных — 3, православных церквей — 2 и молитвенный дом; еврейских синагог — 2 и молитвенный дом; полицейских частей — 2, судебно-следовательских участка — 2, уездное полицейское управление, уездная дворянская опека, уездный съезд, уездное присутствие по воинской повинности, уездный распорядительный комитет, уездное казначейство и при нём сберегательная касса, уездное податное присутствие, управление 5 округа акцизных сборов, уездное по питейным делам присутствие, уездный комитет херсонского управления Красного креста, уездная земская управа. Гимназии: мужская гимназия (196 уч.), женская прогимназия (127 уч.). Типография, фотография, книжная лавка. Метеорологическая станция. Земская больница на 30 коек. Тюремная больница. Вольных аптек — 2. Аптекарский магазин. Уездный и городовой врач и фельдшер, вольнопрактикующих врачей — 2, фельдшер и акушерка. Ветеринарных врачей — 2 и фельдшеров — 2. Общество для призрения старцев и дряхлых и богадельня. Общество вспомоществования учащимся в мужской гимназии и женской прогимназии. Городской клуб. Бульвар. Бань торговых — 2. Городская скотобойня. Тюрьма. Почтово-телеграфная контора и сберегательная касса при ней. Казенная и земская конно-почтовые станции. Две гостиницы. Пять постоялых дворов. Агентств страховых обществ — 3. Нотариальных контор — 2. В городской общественный банк в 1894 году принято вкладов на 22,3 тысяч рублей, выдано ссуд на 301,1 тысяч рублей.

Базарных площадей имелось две. Базары проходили каждые 2 недели.

Административное деление

В 1889 году в состав Ананьевского уезда Херсонской губернии входило 30 волостей:

Напишите отзыв о статье "Ананьевский уезд"

Примечания

  1. [demoscope.ru/weekly/ssp/rus_gub_97.php?reg=47 Первая Всеобщая перепись населения Российской империи 1897 года. Херсонская губерния]

Ссылки

Отрывок, характеризующий Ананьевский уезд

В длинной комнате, ярко освещенной солнцем в большие окна, в два ряда, головами к стенам и оставляя проход по середине, лежали больные и раненые. Большая часть из них были в забытьи и не обратили вниманья на вошедших. Те, которые были в памяти, все приподнялись или подняли свои худые, желтые лица, и все с одним и тем же выражением надежды на помощь, упрека и зависти к чужому здоровью, не спуская глаз, смотрели на Ростова. Ростов вышел на середину комнаты, заглянул в соседние двери комнат с растворенными дверями, и с обеих сторон увидал то же самое. Он остановился, молча оглядываясь вокруг себя. Он никак не ожидал видеть это. Перед самым им лежал почти поперек середняго прохода, на голом полу, больной, вероятно казак, потому что волосы его были обстрижены в скобку. Казак этот лежал навзничь, раскинув огромные руки и ноги. Лицо его было багрово красно, глаза совершенно закачены, так что видны были одни белки, и на босых ногах его и на руках, еще красных, жилы напружились как веревки. Он стукнулся затылком о пол и что то хрипло проговорил и стал повторять это слово. Ростов прислушался к тому, что он говорил, и разобрал повторяемое им слово. Слово это было: испить – пить – испить! Ростов оглянулся, отыскивая того, кто бы мог уложить на место этого больного и дать ему воды.
– Кто тут ходит за больными? – спросил он фельдшера. В это время из соседней комнаты вышел фурштадский солдат, больничный служитель, и отбивая шаг вытянулся перед Ростовым.
– Здравия желаю, ваше высокоблагородие! – прокричал этот солдат, выкатывая глаза на Ростова и, очевидно, принимая его за больничное начальство.
– Убери же его, дай ему воды, – сказал Ростов, указывая на казака.
– Слушаю, ваше высокоблагородие, – с удовольствием проговорил солдат, еще старательнее выкатывая глаза и вытягиваясь, но не трогаясь с места.
– Нет, тут ничего не сделаешь, – подумал Ростов, опустив глаза, и хотел уже выходить, но с правой стороны он чувствовал устремленный на себя значительный взгляд и оглянулся на него. Почти в самом углу на шинели сидел с желтым, как скелет, худым, строгим лицом и небритой седой бородой, старый солдат и упорно смотрел на Ростова. С одной стороны, сосед старого солдата что то шептал ему, указывая на Ростова. Ростов понял, что старик намерен о чем то просить его. Он подошел ближе и увидал, что у старика была согнута только одна нога, а другой совсем не было выше колена. Другой сосед старика, неподвижно лежавший с закинутой головой, довольно далеко от него, был молодой солдат с восковой бледностью на курносом, покрытом еще веснушками, лице и с закаченными под веки глазами. Ростов поглядел на курносого солдата, и мороз пробежал по его спине.
– Да ведь этот, кажется… – обратился он к фельдшеру.
– Уж как просили, ваше благородие, – сказал старый солдат с дрожанием нижней челюсти. – Еще утром кончился. Ведь тоже люди, а не собаки…
– Сейчас пришлю, уберут, уберут, – поспешно сказал фельдшер. – Пожалуйте, ваше благородие.
– Пойдем, пойдем, – поспешно сказал Ростов, и опустив глаза, и сжавшись, стараясь пройти незамеченным сквозь строй этих укоризненных и завистливых глаз, устремленных на него, он вышел из комнаты.


Пройдя коридор, фельдшер ввел Ростова в офицерские палаты, состоявшие из трех, с растворенными дверями, комнат. В комнатах этих были кровати; раненые и больные офицеры лежали и сидели на них. Некоторые в больничных халатах ходили по комнатам. Первое лицо, встретившееся Ростову в офицерских палатах, был маленький, худой человечек без руки, в колпаке и больничном халате с закушенной трубочкой, ходивший в первой комнате. Ростов, вглядываясь в него, старался вспомнить, где он его видел.
– Вот где Бог привел свидеться, – сказал маленький человек. – Тушин, Тушин, помните довез вас под Шенграбеном? А мне кусочек отрезали, вот… – сказал он, улыбаясь, показывая на пустой рукав халата. – Василья Дмитриевича Денисова ищете? – сожитель! – сказал он, узнав, кого нужно было Ростову. – Здесь, здесь и Тушин повел его в другую комнату, из которой слышался хохот нескольких голосов.
«И как они могут не только хохотать, но жить тут»? думал Ростов, всё слыша еще этот запах мертвого тела, которого он набрался еще в солдатском госпитале, и всё еще видя вокруг себя эти завистливые взгляды, провожавшие его с обеих сторон, и лицо этого молодого солдата с закаченными глазами.
Денисов, закрывшись с головой одеялом, спал не постели, несмотря на то, что был 12 й час дня.
– А, Г'остов? 3до'ово, здо'ово, – закричал он всё тем же голосом, как бывало и в полку; но Ростов с грустью заметил, как за этой привычной развязностью и оживленностью какое то новое дурное, затаенное чувство проглядывало в выражении лица, в интонациях и словах Денисова.