Ананьев, Олег (спортсмен)
| Олег Ананьев | |
| Личная информация | |
|---|---|
| Гражданство | |
| Специализация | |
| Место рождения |
г. Алма-Ата |
| Спортивное звание |
|
 |
В этой биографической статье о человеке из России или страны СНГ не указано отчество. Вы можете помочь проекту, добавив отчество в текст статьи и переименовав её соответственно.
|
Олег Ананьев - советский и украинский пловец в ластах, мастер спорта СССР международного класса.
Карьера
О.А. Ананьев подводным спортом начал заниматься в алма-атинском бассейне СКА САВО.
На Кубке СССР по скоростным видам спорта в марте 1985 года завоевал две бронзы в эстафете в составе алма-атинской команды. В июне 1985 года на чемпионате СССР, проходившем в Алма-Ате, взял бронзу на 100-метровке.
В начале августа 1986 года на чемпионате мира в Западном Берлине стал чемпионом мира в нырянии, а также завоевал серебро и бронзу на дистанциях 100 и 200 метров. Ещё два золота казахстанец завоевал в эстафетах [1].
В августе 1986 года на IX летней Спартакиаде народов СССР и чемпионате СССР по скоростным видам спорта (г. Воронеж) стал чемпионом на дистанции 100 метров в ластах, а также на 100-метровке с аквалангом. В нырянии - стал вице-чемпионом СССР [2].
В 1986 году вместе со своими тренерами Н. Турукало и Б. Поротовым переехал в Севастополь, где начинает тренироваться в 44-м спортивном клубе Черноморского Флота. На трёх чемпионатах Европы (1987, 1989, 1991) в составе советской сборной стал десятикраным чемпионом. Также принял участие во Всемирных играх по неолимпийским видам спорта в Карслсруэ, где победил в нырянии, стал вице-чемпионом на 100-метровке, а также стал двукратным победителем в эстафетных заплывах.
После разпада СССР выступал за Украину. На чемпионате мира в Афинах завоевал серебро в эстафете и две бронзы в индивидуальных дисциплинах. А на чемпионате Европы 1993 года завоевал два индивидуальных золота и два серебра в эстафетах.
Работал со сборной Греции[3].
Напишите отзыв о статье "Ананьев, Олег (спортсмен)"
Примечания
- ↑ [www.scubadiving.ru/biblioteka/Knigi/sportsmen_podvodnik_079.pdf ЧЕМПИОНАТ МИРА ПО СКОРОСТНЫМ ВИДАМ ПОДВОДНОГО СПОРТА (5—10 АВГУСТА 1986 ГОДА, ЗАПАДНЫЙ БЕРЛИН)]
- ↑ [www.scubadiving.ru/biblioteka/Knigi/sportsmen_podvodnik_079.pdf РЕЗУЛЬТАТЫ IX ЛЕТНЕЙ СПАРТАКИАДЫ НАРОДОВ СССР И ЧЕМПИОНАТА СССР ПО СКОРОСТНЫМ ВИДАМ ПОДВОДНОГО СПОРТА (20—24 АВГУСТА 1986 ГОДА, Г. ВОРОНЕЖ)]
- ↑ [www.pressa.spb.ru/newspapers/nevrem/arts/nevrem-2057-art-20.html Всплывет ли наше подводное плавание?]
Ссылки
- [dive.co.ua/articles/Lastonogie.html «Ластоногие» спортсмены]
Отрывок, характеризующий Ананьев, Олег (спортсмен)
Она смотрела туда, где она знала, что был он; но она не могла его видеть иначе, как таким, каким он был здесь. Она видела его опять таким же, каким он был в Мытищах, у Троицы, в Ярославле.Она видела его лицо, слышала его голос и повторяла его слова и свои слова, сказанные ему, и иногда придумывала за себя и за него новые слова, которые тогда могли бы быть сказаны.
Вот он лежит на кресле в своей бархатной шубке, облокотив голову на худую, бледную руку. Грудь его страшно низка и плечи подняты. Губы твердо сжаты, глаза блестят, и на бледном лбу вспрыгивает и исчезает морщина. Одна нога его чуть заметно быстро дрожит. Наташа знает, что он борется с мучительной болью. «Что такое эта боль? Зачем боль? Что он чувствует? Как у него болит!» – думает Наташа. Он заметил ее вниманье, поднял глаза и, не улыбаясь, стал говорить.
«Одно ужасно, – сказал он, – это связать себя навеки с страдающим человеком. Это вечное мученье». И он испытующим взглядом – Наташа видела теперь этот взгляд – посмотрел на нее. Наташа, как и всегда, ответила тогда прежде, чем успела подумать о том, что она отвечает; она сказала: «Это не может так продолжаться, этого не будет, вы будете здоровы – совсем».
Она теперь сначала видела его и переживала теперь все то, что она чувствовала тогда. Она вспомнила продолжительный, грустный, строгий взгляд его при этих словах и поняла значение упрека и отчаяния этого продолжительного взгляда.
«Я согласилась, – говорила себе теперь Наташа, – что было бы ужасно, если б он остался всегда страдающим. Я сказала это тогда так только потому, что для него это было бы ужасно, а он понял это иначе. Он подумал, что это для меня ужасно бы было. Он тогда еще хотел жить – боялся смерти. И я так грубо, глупо сказала ему. Я не думала этого. Я думала совсем другое. Если бы я сказала то, что думала, я бы сказала: пускай бы он умирал, все время умирал бы перед моими глазами, я была бы счастлива в сравнении с тем, что я теперь. Теперь… Ничего, никого нет. Знал ли он это? Нет. Не знал и никогда не узнает. И теперь никогда, никогда уже нельзя поправить этого». И опять он говорил ей те же слова, но теперь в воображении своем Наташа отвечала ему иначе. Она останавливала его и говорила: «Ужасно для вас, но не для меня. Вы знайте, что мне без вас нет ничего в жизни, и страдать с вами для меня лучшее счастие». И он брал ее руку и жал ее так, как он жал ее в тот страшный вечер, за четыре дня перед смертью. И в воображении своем она говорила ему еще другие нежные, любовные речи, которые она могла бы сказать тогда, которые она говорила теперь. «Я люблю тебя… тебя… люблю, люблю…» – говорила она, судорожно сжимая руки, стискивая зубы с ожесточенным усилием.
И сладкое горе охватывало ее, и слезы уже выступали в глаза, но вдруг она спрашивала себя: кому она говорит это? Где он и кто он теперь? И опять все застилалось сухим, жестким недоумением, и опять, напряженно сдвинув брови, она вглядывалась туда, где он был. И вот, вот, ей казалось, она проникает тайну… Но в ту минуту, как уж ей открывалось, казалось, непонятное, громкий стук ручки замка двери болезненно поразил ее слух. Быстро и неосторожно, с испуганным, незанятым ею выражением лица, в комнату вошла горничная Дуняша.
– Пожалуйте к папаше, скорее, – сказала Дуняша с особенным и оживленным выражением. – Несчастье, о Петре Ильиче… письмо, – всхлипнув, проговорила она.
Кроме общего чувства отчуждения от всех людей, Наташа в это время испытывала особенное чувство отчуждения от лиц своей семьи. Все свои: отец, мать, Соня, были ей так близки, привычны, так будничны, что все их слова, чувства казались ей оскорблением того мира, в котором она жила последнее время, и она не только была равнодушна, но враждебно смотрела на них. Она слышала слова Дуняши о Петре Ильиче, о несчастии, но не поняла их.
«Какое там у них несчастие, какое может быть несчастие? У них все свое старое, привычное и покойное», – мысленно сказала себе Наташа.
Когда она вошла в залу, отец быстро выходил из комнаты графини. Лицо его было сморщено и мокро от слез. Он, видимо, выбежал из той комнаты, чтобы дать волю давившим его рыданиям. Увидав Наташу, он отчаянно взмахнул руками и разразился болезненно судорожными всхлипываниями, исказившими его круглое, мягкое лицо.
– Пе… Петя… Поди, поди, она… она… зовет… – И он, рыдая, как дитя, быстро семеня ослабевшими ногами, подошел к стулу и упал почти на него, закрыв лицо руками.
Вдруг как электрический ток пробежал по всему существу Наташи. Что то страшно больно ударило ее в сердце. Она почувствовала страшную боль; ей показалось, что что то отрывается в ней и что она умирает. Но вслед за болью она почувствовала мгновенно освобождение от запрета жизни, лежавшего на ней. Увидав отца и услыхав из за двери страшный, грубый крик матери, она мгновенно забыла себя и свое горе. Она подбежала к отцу, но он, бессильно махая рукой, указывал на дверь матери. Княжна Марья, бледная, с дрожащей нижней челюстью, вышла из двери и взяла Наташу за руку, говоря ей что то. Наташа не видела, не слышала ее. Она быстрыми шагами вошла в дверь, остановилась на мгновение, как бы в борьбе с самой собой, и подбежала к матери.
