Анархо-коллективизм

Формы правления, политические режимы и системы
Автократия Анархия Аристократия Бюрократия Геронтократия Демархия Демократия Имитационная демократия Либеральная демократия Представительная демократия Прямая демократия Буржуазная демократия Деспотизм Джамахирия Диархия Диктатура Военная диктатура Фашистская диктатура Диктатура пролетариата Нацистская диктатура Идеократия Изократия Клептократия Коммуна Корпоратократия Критархия Марионеточное государство Матриархат Меритократия Милитократия Монархия Абсолютная монархия Самодержавие Всемирная монархия Выборная монархия Конституционная монархия Дуалистическая монархия Парламентарная монархия Сословно-представительная монархия Феодальная монархия Вотчинная монархия Раннефеодальная монархия Ханство (каганат) Царизм Ноократия Однопартийная система Олигархия Охлократия Патриархат Вождество Плутократия Республика Народная республика Парламентская республика Президентская республика Смешанная республика Советская республика Талассократия Теллурократия Теократия Технократия Тимократия Тирания Тоталитаризм Хунта Этнократия
Портал:Политика ·

Анархо-коллективизм (коллективистский анархизм, коллективный анархизм) является одним из направлений революционного социального анархизма. Наибольший вклад в развитие данной теории внес анархист, член Первого Интернационала Михаил Бакунин. Михаил Бакунин выступал против государственной и частной собственности на средства производства, предлагая вместо этого идею общественного распоряжения ими непосредственными производителями, через организацию «свободных ассоциаций».

Анархо-коллективистские идеи Бакунина

Михаил Бакунин исходил из идеи революционного преобразования общества, он считал, что только таким образом может быть создано общество, основанное на коллективистских началах. После того как будет осуществлена коллективизация средств производства предполагалось изменение системы оплаты труда: каждый должен был получать в зависимости от отработанного времени, а получаемая за отработанное время плата стала бы тратиться на товары на общекоммунальном рынке.

Впрочем, в 1871 году, в «Прибавлении А» книги «Государственность и Анархия» Бакунин писал:

«Другие постараются основать сельские колонии, в которых, кроме общего пользования землею, столь известного нашим крестьянам, проведут и применят начало им еще совсем незнакомое, но экономически необходимое, начало коллективного обрабатывания общей земли и равного разделения продуктов или цены продуктов между собою на основании самой строгой справедливости, не юридической, а человеческой, т. е. требуя больше работы от способных и сильных, меньше от неспособных и слабых, и распределяя заработки не в меру работы, а в меру потребностей каждого.

В этом состоит отличие от анархистского коммунизма, исходящего из принциальной посылки уничтожения товарно-денежных отношений и провозглашающего, что «все принадлежит всем» и «каждому по потребности». В связи с этим Брайан Моррисс считает, что коллективистский анархизм Бакунина представлял собой смесь коллективизма и индивидуализма.

При этом изначально коллективисты (Михаил Бакунин, Джеймс Гильом и их сторонники) использовали самоназвание «коллективизм» чтобы их отличали, с одной стороны от мютюэлистов, последователей Прудона, а, с другой стороны, от социалистов-государственников, к которым они относили, в частности Карла Маркса и его последователей.

«Во имя свободы, которую мы признаем как единственную основу и единственный законный творче­ский принцип всякой организации, мы всегда будем про­тестовать против всего, что хоть сколько-нибудь будет по­хоже на государственный социализм и коммунизм.

Первый Интернационал

Антиавторитарные секции Первого Международного, созданного на Конгрессе в Сент-Имьене в 1872 году провозгласили, что "стремление пролетариата не может иметь никакой иной цели кроме учреждения абсолютно свободной экономической организации и федерации, основанной на труде и равенстве всех и абсолютно независимой от всякого политического правительства", в котором каждый рабочий будет иметь «право пользования продукта его труда и таким образом средств развития его полных интеллектуальных, материальных и моральных способностей в условиях коллективизма». Данное революционное преобразование могло «быть только результатом действий самого пролетариата, его рабочих организаций и автономных коммун».

К концу девятнадцатого столетия большая часть европейского анархистского движения приняла анархо-коммунистические положения, отстаивая принципы отмены товарно-денежных отношений в пользу распределения продуктов труда по потребностям. Как ни странно, термин «коллективизм» становился в это время всё более связанным с марксистскими государственным социализмом, что выражалось в защите его сторонниками идеи сохранения системы наёмного труда на время перехода к полному коммунизму. Пётр Кропоткин критиковал эти идеи в своём эссе, «Наёмный труд в коллективистском обществе», которая была переиздана в его книге «Хлеб и воля» в 1892-м году.

Теория

Различие между коллективистским и коммунистическим анархизмами лежит в сохранении системы наемного труда после социализации коллективистами, в то время как анархо-коммунисты считали необходимым не просто социализировать средства производства, но и продукты труда.

Анархо-коллективисты не всегда выступают против использования денег, в данном вопросе их подход может быть вариативным. При этом изначально анархо-коллективисты считали свои теоретические изыскания моделью потенциально возможного перехода к коммунистическому анархизму. Джеймс Гильом, товарищ Бакунина по Первому Интернационалу, писал, что анархо-коллективистское общество «обеспечит совместное использование орудий труда, которые являются собственностью каждой из этих групп и которые, путём двустороннего соглашения, будут становится коллективной собственностью всей… федерации».

Коллективисты высказываются в пользу автономии рабочего места и самоуправления «рабочих на различных фабриках не имеют ни малейшего намерения передать с трудом завоеванный контроль над орудиями труда высшей власти, называющей себя „корпорация“».

Известные анархо-коллективисты

• Анархо-коллективисты (категория)

См. также

• Михаил Бакунин
• Бакунизм
• Анархизм
• Анархо-синдикализм
• Анархо-коммунизм
• Коллективизм
• Социальный анархизм

Отрывок, характеризующий Анархо-коллективизм

– От Дюренштейна до Кремса?
– Три с половиною мили, ваше величество.
– Французы оставили левый берег?
– Как доносили лазутчики, в ночь на плотах переправились последние.
– Достаточно ли фуража в Кремсе?
– Фураж не был доставлен в том количестве…
Император перебил его.
– В котором часу убит генерал Шмит?…
– В семь часов, кажется.
– В 7 часов. Очень печально! Очень печально!
Император сказал, что он благодарит, и поклонился. Князь Андрей вышел и тотчас же со всех сторон был окружен придворными. Со всех сторон глядели на него ласковые глаза и слышались ласковые слова. Вчерашний флигель адъютант делал ему упреки, зачем он не остановился во дворце, и предлагал ему свой дом. Военный министр подошел, поздравляя его с орденом Марии Терезии З й степени, которым жаловал его император. Камергер императрицы приглашал его к ее величеству. Эрцгерцогиня тоже желала его видеть. Он не знал, кому отвечать, и несколько секунд собирался с мыслями. Русский посланник взял его за плечо, отвел к окну и стал говорить с ним.
Вопреки словам Билибина, известие, привезенное им, было принято радостно. Назначено было благодарственное молебствие. Кутузов был награжден Марией Терезией большого креста, и вся армия получила награды. Болконский получал приглашения со всех сторон и всё утро должен был делать визиты главным сановникам Австрии. Окончив свои визиты в пятом часу вечера, мысленно сочиняя письмо отцу о сражении и о своей поездке в Брюнн, князь Андрей возвращался домой к Билибину. У крыльца дома, занимаемого Билибиным, стояла до половины уложенная вещами бричка, и Франц, слуга Билибина, с трудом таща чемодан, вышел из двери.
Прежде чем ехать к Билибину, князь Андрей поехал в книжную лавку запастись на поход книгами и засиделся в лавке.
– Что такое? – спросил Болконский.
– Ach, Erlaucht? – сказал Франц, с трудом взваливая чемодан в бричку. – Wir ziehen noch weiter. Der Bosewicht ist schon wieder hinter uns her! [Ах, ваше сиятельство! Мы отправляемся еще далее. Злодей уж опять за нами по пятам.]
– Что такое? Что? – спрашивал князь Андрей.
Билибин вышел навстречу Болконскому. На всегда спокойном лице Билибина было волнение.
– Non, non, avouez que c'est charmant, – говорил он, – cette histoire du pont de Thabor (мост в Вене). Ils l'ont passe sans coup ferir. [Нет, нет, признайтесь, что это прелесть, эта история с Таборским мостом. Они перешли его без сопротивления.]
Князь Андрей ничего не понимал.
– Да откуда же вы, что вы не знаете того, что уже знают все кучера в городе?
– Я от эрцгерцогини. Там я ничего не слыхал.
– И не видали, что везде укладываются?
– Не видал… Да в чем дело? – нетерпеливо спросил князь Андрей.
– В чем дело? Дело в том, что французы перешли мост, который защищает Ауэсперг, и мост не взорвали, так что Мюрат бежит теперь по дороге к Брюнну, и нынче завтра они будут здесь.
– Как здесь? Да как же не взорвали мост, когда он минирован?
– А это я у вас спрашиваю. Этого никто, и сам Бонапарте, не знает.
Болконский пожал плечами.
– Но ежели мост перейден, значит, и армия погибла: она будет отрезана, – сказал он.
– В этом то и штука, – отвечал Билибин. – Слушайте. Вступают французы в Вену, как я вам говорил. Всё очень хорошо. На другой день, то есть вчера, господа маршалы: Мюрат Ланн и Бельяр, садятся верхом и отправляются на мост. (Заметьте, все трое гасконцы.) Господа, – говорит один, – вы знаете, что Таборский мост минирован и контраминирован, и что перед ним грозный tete de pont и пятнадцать тысяч войска, которому велено взорвать мост и нас не пускать. Но нашему государю императору Наполеону будет приятно, ежели мы возьмем этот мост. Проедемте втроем и возьмем этот мост. – Поедемте, говорят другие; и они отправляются и берут мост, переходят его и теперь со всею армией по сю сторону Дуная направляются на нас, на вас и на ваши сообщения.
– Полноте шутить, – грустно и серьезно сказал князь Андрей.
Известие это было горестно и вместе с тем приятно князю Андрею.
Как только он узнал, что русская армия находится в таком безнадежном положении, ему пришло в голову, что ему то именно предназначено вывести русскую армию из этого положения, что вот он, тот Тулон, который выведет его из рядов неизвестных офицеров и откроет ему первый путь к славе! Слушая Билибина, он соображал уже, как, приехав к армии, он на военном совете подаст мнение, которое одно спасет армию, и как ему одному будет поручено исполнение этого плана.
– Полноте шутить, – сказал он.
– Не шучу, – продолжал Билибин, – ничего нет справедливее и печальнее. Господа эти приезжают на мост одни и поднимают белые платки; уверяют, что перемирие, и что они, маршалы, едут для переговоров с князем Ауэрспергом. Дежурный офицер пускает их в tete de pont. [мостовое укрепление.] Они рассказывают ему тысячу гасконских глупостей: говорят, что война кончена, что император Франц назначил свидание Бонапарту, что они желают видеть князя Ауэрсперга, и тысячу гасконад и проч. Офицер посылает за Ауэрспергом; господа эти обнимают офицеров, шутят, садятся на пушки, а между тем французский баталион незамеченный входит на мост, сбрасывает мешки с горючими веществами в воду и подходит к tete de pont. Наконец, является сам генерал лейтенант, наш милый князь Ауэрсперг фон Маутерн. «Милый неприятель! Цвет австрийского воинства, герой турецких войн! Вражда кончена, мы можем подать друг другу руку… император Наполеон сгорает желанием узнать князя Ауэрсперга». Одним словом, эти господа, не даром гасконцы, так забрасывают Ауэрсперга прекрасными словами, он так прельщен своею столь быстро установившеюся интимностью с французскими маршалами, так ослеплен видом мантии и страусовых перьев Мюрата, qu'il n'y voit que du feu, et oubl celui qu'il devait faire faire sur l'ennemi. [Что он видит только их огонь и забывает о своем, о том, который он обязан был открыть против неприятеля.] (Несмотря на живость своей речи, Билибин не забыл приостановиться после этого mot, чтобы дать время оценить его.) Французский баталион вбегает в tete de pont, заколачивают пушки, и мост взят. Нет, но что лучше всего, – продолжал он, успокоиваясь в своем волнении прелестью собственного рассказа, – это то, что сержант, приставленный к той пушке, по сигналу которой должно было зажигать мины и взрывать мост, сержант этот, увидав, что французские войска бегут на мост, хотел уже стрелять, но Ланн отвел его руку. Сержант, который, видно, был умнее своего генерала, подходит к Ауэрспергу и говорит: «Князь, вас обманывают, вот французы!» Мюрат видит, что дело проиграно, ежели дать говорить сержанту. Он с удивлением (настоящий гасконец) обращается к Ауэрспергу: «Я не узнаю столь хваленую в мире австрийскую дисциплину, – говорит он, – и вы позволяете так говорить с вами низшему чину!» C'est genial. Le prince d'Auersperg se pique d'honneur et fait mettre le sergent aux arrets. Non, mais avouez que c'est charmant toute cette histoire du pont de Thabor. Ce n'est ni betise, ni lachete… [Это гениально. Князь Ауэрсперг оскорбляется и приказывает арестовать сержанта. Нет, признайтесь, что это прелесть, вся эта история с мостом. Это не то что глупость, не то что подлость…]